Новый год собирались встречать у Ниночки дома, впрочем, как и все остальные праздники. И ноябрьские, и майские, и женский день. Ниночкина семья всегда приглашала Наташу с сыном. Втроем – Ниночка, ее мама Надежда Сергеевна и Наташа – обсуждали меню. Распределяли обязанности. Валентина, жена Ниночкиного брата Вадима, в обсуждениях не участвовала, Наташа поняла, что на празднике Валентины и Вадима не будет. Видела, как расстроены из-за этого Надежда Сергеевна и Ниночка, но ничего не спросила. В каждом дому по кому. Ни одного плохого слова про Валентину Ниночка и Надежда Сергеевна не говорили, но Наташа чувствовала, что Вадимову жену здесь не любят.
Накануне праздника на пороге возникла Людка.
Открыв дверь и увидев бывшую подругу, Наташа онемела от неожиданности.
– Что, не ждала? – усмехнулась та. – Надеюсь, не выгонишь?
Людка была хороша – короткая модная стрижка, много косметики, пальцы в золотых кольцах. А уж одета – и говорить нечего: моднючая, как из журнала «Бурда». Лаковые сапоги, ярко-рыжая лисья шапка, элегантная шуба из искусственного меха. Кинозвезда, ни больше ни меньше. В руках огромная сумка.
– Разбирай, все тебе. Ну и немножко мне! – рассмеялась Людмила и шагнула в комнату.
Сосредоточенно листая книжку-раскладку, на коврике сидел Сашенька. С удивлением посмотрев на незнакомую тетю, перевел взгляд на мать – нервничать или не надо?
Увидев Наташину улыбку, снова переключился на книжку.
– Ух ты! – удивилась Людка. – Красавчик-то, а? Ну вылитый папаша! Прям копия, одно лицо. Какой симпатичный пацан! А ты чего встала? – Она с удивлением посмотрела на хозяйку. – Давай накрывай! Я что, зря все это перла?
В сумке были салаты, жареное мясо, пирожки и половина торта.
– Не боись, – усмехнулась Людмила. – Не объедки! Повар отвалил, банкет готовили. Жратвы – жопой ешь! Горы, прикинь! И вообще, пора бы, подруга, нам поговорить.
Уселись за стол после того, как Наташа уложила Сашеньку.
Людмила разлила коньяк и тут же, не дожидаясь Наташи, громко крякнув и прошептав «Господи, благослови», опрокинула рюмку.
Наташа сделал осторожный глоток.
Плавно растекшись в желудке, коньяк немного обжег внутренности, но сразу стало тепло и спокойно.
Наташа почувствовала, как проголодалась, и с жадностью набросилась на ресторанную еду – как было вкусно!
– Нравится? – усмехнулась Людка. – А мне уже надоело. Каждый день одно и то же, домашнего хочется, бульончика, например. Или сырничков. А прихожу домой и валюсь с ног, какие там сырнички! Падаю в койку и – уплываю. Устаю так, что ни до чего, вообще ни до чего, только бы поспать, ведь весь день на ногах, да мало того, на каблучищах. Ног к вечеру просто не чувствую. Меня же повысили, я теперь официантка в самом крутом, центровом кабаке. И без знакомства к нам не проникнешь, теперь поняла? Чаевых меньше красненькой не бывает!
– И зачем такая работа, – искренне удивилась Наташа, – если ни на что остальное сил не остается?
Людкины брови взлетели вверх.
– Как зачем? А бабки? А тряпки? Духи, цацки? А отпуск? Знаешь, где я отдыхаю? В Сочах, в «Жемчужине». Вот и подумай – зачем? Хотя, – она с жалостью посмотрела на Наташу, – да ты и не знаешь, что такое «Жемчужина».
– Не знаю, – согласилась Наташа. – А что, надо?
– Тебе – точно нет. Но, для справки, в «Жемчужине» отдыхают артисты, дипломаты, режиссеры, профессора, балерины и прочая знать! Ну поняла, Воронья слободка?
– Наверное, да. Одного не поняла – а при чем тут ты, Людка? Ты и вся эта знать? Ты-то с какого боку?
– Дура, – не обидевшись и продолжив жевать, ответила Людка. – Престиж, понимаешь? Знакомства всякие – пропуска на кинофестивали, премьеры, лучшие парикмахеры, лучшие врачи! Да и сервис там – улет, а не сервис! Не совок – заграница! На завтрак красная икра в волованах, усекла? Правда, мне эта икра до отрыжки.
– Поняла, – кротко отозвалась Наташа и попыталась перевести разговор: – Ну а вообще? Что у тебя вообще, Людка? Как планы твои наполеоновские? Все сбылось?
Людка совсем загрустила.
– Не-а, не вышло, подруга. Не получилось. В общем, расстались мы с моим. Я чуть в психушку не угодила. Хотела в окно выскочить. Я и в окно – представляешь? Но слава богу, опомнилась. Бросил он меня, Наташка. Бросил. Кинул, как половую тряпку в помойку. Сволочь, конечно. Ну да черт с ним! Сейчас со своей инвалидкой мучается – есть в жизни справедливость!
– Люд, ты опять за свое? – с горечью сказала Наташа. – Я тебя очень прошу! Слышишь, не надо!
– Не надо, так не надо, – миролюбиво согласилась Людмила и подняла стакан с коньяком. – Ну, за нас, красивых? За нас с вами и за хрен с ними?
Выпили. Людка обтерла рот и подняла пьяные, поплывшие глаза на Наташу.
– Ну и у тебя, как я вижу, тоже не блеск?
– Почему? – удивилась Наташа. – У меня все хорошо и даже отлично!
– Не-а, не верю. Грузин твой где? Правильно, сбежал! Одну с ребенком оставил! А говорят, восточные люди детей не бросают! Живешь… – Людка пьяно оглядела кухню. – Все ясно, как ты живешь! Перебиваешься. Одна с ребенком. И это у тебя называется – все хорошо? А работаешь где? Сопли в магазине подбираешь? Твой-то? Совсем никак не помогает?
Наташа нахмурилась.
– Ты забыла – он ни о чем не знает. Да, работаю уборщицей, верно. Но это временно, потом что-нибудь придумаю, не сомневайся! Карьеры, конечно, как ты, я не сделаю, но нормальную работу найду! А потом – какой грузин, Людка? Ты спятила? Он аварец!
– А мне по барабану, – пробурчала Людка. – Хоть грузин, хоть этот, твой… баварец! А что не сказала – дура! Ладно, не мое дело. Но пацан у тебя классный! Прям красавчик такой! Ладно, не обижайся! У всех своя жизнь.
– А у тебя как на личном фронте? – осторожно поинтересовалась Наташа. – Кто-нибудь есть для души?
– Нет никого, – резко ответила Людка. – И некогда, и, если честно, неохота. Страшновато влюбляться. Так что для души – никого. Зато для здоровья навалом! – Она громко расхохоталась. Потом рассказала, что купила кооператив: – Большая кухня, не твой загончик. И комната приличная, двадцать два метра. И ванная большая, правда, совмещенная. Но я одна, какая разница? Ладно, – Людка глянула на часы. – Мне пора. Завтра на работу. Да и тебе тоже.
Подавив зевок, Наташа кивнула.
– На работу. И Сашу в ясли везти. – И тут же встревожилась: – А как ты доедешь? Поздно ведь, да и не надо тебе одной ночью. Оставайся, как-нибудь перекантуемся, а? Вместе на диване, как в юности?
Держась обеими руками за край стола, Людка тяжело поднялась со стула.
– Нет, подруга, спасибо. Но вместе на диване? Не, я отвыкла. Да ты не волнуйся, я же с шофером. Возит меня один, – Людка загадочно подмигнула, – молодой и красивый! Возит, развозит. Ждет, когда надо. Он же, – она снова подмигнула, – и для здоровья. Как «Скорая помощь». Когда совсем тухло.
