Это была первая ночь откровений, удивления и открытий. По крайней мере Наташе так показалось.
Нет, он не говорил слов любви, но его «Наташка» и «моя милая» это вполне заменяли. К тому же Наташа себя крепко уверила в том, что кавказские мужчины сдержанны и суровы, слов любви не говорят в принципе.
Так продолжалось всю осень, и это было счастливейшее, самое золотое время в ее жизни. Она с удивлением отмечала, что впервые – впервые! – мужчины с интересом разглядывали ее и, кажется, были не прочь познакомиться. Но она гордо вскидывала голову, хмурила брови и поджимала губы, тем самым исключая любую возможность знакомства.
Через день Чингиз ездил на Главпочтамт и заказывал разговор с родней. Иногда выходил со вздохом облегчения и даже с улыбкой, и она понимала, что новости неплохие. А иногда… иногда выходил из кабинки мрачнее тучи и, не замечая ее, шел на улицу. Наташа семенила следом. У метро они расставались – она видела, что он хочет остаться один. В такие минуты ей казалось, что он ее сын или брат, и сердце ее рвалось от жалости, нежности и от отчаяния, что она не может помочь.
Наступил декабрь, невероятно красивый и снежный, совсем сказочный, как в детстве, и она, скопив денег, бегала по магазинам, чтобы купить подарок любимому.
Вообще, задумок было много. Во-первых, предложить ему встретить Новый год у нее в Черемушках, в ее новой квартире. Там, дома, нормальная плита и духовка, а это значит, что она приготовит настоящий праздничный ужин. Меню тоже было продумано – конечно же, любимый народом салат оливье. В шкафу ждали торжественного момента банки с зеленым горошком, майонезом и маринованными огурцами. Еще она приготовит селедочку под шубой, салат из свежей капусты – морковка, кислое яблочко и непременно лимон, смешанный с сахаром и маслом. Мамин салатик… «По бедности, – как говорила мама, – но вкусно же, правда?» Конечно же, пирожки – тоже по маминому фирменному рецепту. Хорошо, что в юности научилась. Пирожки планировались с картошкой, мясом и, конечно, с капустой. Какой праздник без пирожков! На горячее – курица, запеченная в духовке. Правда, достать ее пока не удалось, но надежды Наташа не теряла. Ну и самый главный сюрприз праздничного стола – наполеон. Наполеон мама не пекла, говорила, что сил на него совсем нет, и делала что-то попроще. Но Наташа нашла рецепт и даже сделала пробный – получилось, кстати, прекрасно. Теперь она знала, что справится.
И еще повезло – купила в подарок сорочку. Чешскую, голубую в мелкую белую полосочку, красиво завернутую в хрустящую прозрачную бумагу. Два часа отстояла в очереди, но ни минуты не пожалела – голубой цвет ему так к лицу!
Купила красивую скатерть, салфетки и свечи. За десять дней до тридцать первого купила елочку, невысокую, но пушистую – хранила ее на балконе. Достала коробку с игрушками и разревелась. Зайчик с морковкой, лыжница в синем костюме, разноцветные, немного облезлые шарики, прозрачные сосульки – белые, розовые, голубые. Вспомнила, как вместе с Танькой вешали игрушки, а отец укреплял на макушке звезду. Однажды, будучи уже под приличным паром, влез на табуретку и грохнулся, не устоял. Наряженная красавица рухнула вслед за ним. Как же девчонки рыдали – сколько побилось игрушек! Как всегда, спасла ситуацию мама. Уложила отца спать, успокоила дочерей:
– Ничего, девочки, проспится и к столу оклемается.
Они подмели все осколки, собрали еще годные игрушки – их оказалось совсем немного, и елочка выглядела сироткой. Но мама нашла выход, и вскоре на елочке висели конфеты и мандарины, мамины пластмассовые бусы и разноцветные лоскуты, завязанные в красивые банты. И надо сказать, что елка выглядела куда наряднее, чем прежде!
Мамочка, мама… Все ты умела, все могла. И за что тебе такая судьба?
Теперь оставалось главное – пригласить Чингиза к себе. Наташа страшно робела, смущалась и никак не решалась.
Но жизнь все решила сама – как всегда. Двадцать пятого он улетел на родину, коротко сообщив, что отцу стало хуже.
А двадцать восьмого Наташа поняла, что она беременна.
Сначала ей стало так страшно, что полночи просидела без света на кухне. Ни мыслей, ни слез – вообще ничего. Полный ступор. Когда стало немного светать, поняла, что замерзла. С усилием поднялась и пошла в кровать. Немного согревшись, вдруг улыбнулась: вот дурочка! Это же счастье, огромное счастье. Она ждет ребенка от своего любимого, самого лучшего, самого нежного, самого талантливого, ну и вообще самого-самого! И даже – ой, не дай бог! – если там, на его родине, случится что-то ужасное, эта новость его обрадует и поддержит. Почему-то она была твердо уверена, что у нее – у них! – будет мальчик. Сын. И именно сын вернет его к жизни.
«Боженька, пожалуйста, я тебя очень прошу! Миленький, сделай так, чтобы его папа поправился!»
В деревню не поехала – тридцатого грянули такие морозы, что было страшно выйти из дома.
Рассорившаяся с очередным кавалером, названивала и напрашивалась Людмила. Но видеть ее не хотелось, а уж делиться прекрасной новостью тем более. Но от нее просто так не отделаешься – приперлась. Наташа заранее знала ее реакцию, так и случилось.
– Дура, кретинка, безмозглый олигофрен. Зачем тебе нищий художник без хаты и денег, да еще и хачик. Баб они своих лупят, денег не дают, из дома не выпускают, будешь плов варить и носки стирать, всё! – не унималась подруга.
– При чем тут плов, он же не узбек! – возражала Наташа. – Да и вообще, что ты знаешь о них? Для них мать и женщина самое главное!
– Ну ты же не мать, – хихикала Людка. – Ты всего лишь женщина, и то другой веры! А всех нас, русских баб, они считают шалавами. Да и вообще, с чего ты взяла, что он на тебе женится? Они женятся на своих. А с нами так, трахаются.
– Он не откажется от ребенка, – упрямо твердила Наташа. – Я его знаю.
– Вот я и говорю – полная дура! Ладно, давай, наливай! Или тебе нельзя?
– Нельзя, – счастливо рассмеялась Наташа.
Махнув рюмку водки, Людка посмотрела на Наташу с жалостью и сожалением.
– Да ты все решила, я вижу! Ой, Наташка, а может, все же аборт? Вся жизнь впереди, успеем еще! Сейчас-то, ну правда ведь, рано?
Наташа покачала головой.
– Мне сейчас в самый раз. С Новым годом, Людка! И с новым нас счастьем!
Работать теперь было сложно, тошнило так, что, наплевав на приличия, Наташа выскакивала из класса и со всех ног мчалась в туалет.
Однажды ее остановила Оля Кувалдина.
– Наташка, ты чё, залетела? – смачно затягиваясь сигаретой, усмехнулась она.
Деваться было некуда, все давно всё поняли.
– Ну да.
– И чего тянешь? – удивилась та. – Блевать понравилось? Врача не нашла? Могу поделиться. Хорошая тетка, умелая. Все наши там абортируются. Правда, и берет много, зато почти с гарантией!
– С какой гарантией? – не поняла Наташа. – На что?
– Ну ты и дура! Как с какой? С такой, что потом сможешь рожать! Знаешь, какие есть коновалы? Выскоблят так, что…
