И вот такой мыслитель, эксцентрик, снимает тревогу, снимает страх, снимает всякое беспокойство тем, что он отказывается от всего, – вспомним знаменитую формулировку Ницше, которая оторвалась от своего контекста и стала отдельным выражением: «Человеческого, слишком человеческого». Такая вот практика жизни. Конечно, чистых последователей Пиррона – людей, которые просто удержатся в таком немногословном, не предающемся никакому рассуждению безразличии как практике жизни, – не окажется особенно много. Эта практика слишком радикальна для того, чтобы стать массовой. Даже киническая философия, как некоторое радикальное движение, в то же время определенным образом вписана в социальный контекст; выбиваясь из социальной ситуации, она в то же время в нее очень остро включена. У Пиррона же и эта включенность почти совершенно отсутствует.
У Пиррона не окажется много последователей, которые пойдут по его стопам. Импульс, данный Пирроном, выльется позже в рассуждения о том, что мы не можем ничего оценивать с уверенностью, поскольку мы ничего не можем доподлинно знать. В рассуждения об относительности человеческого знания. Пиррон же совершенно удивителен тем, что проверяет свое учение собственной жизнью, бесстрашно идя в этом до конца. Это очень серьезный жизненный опыт.
Две другие школы, появляющиеся в начале эллинистического периода, – это школа эпикурейцев и школа стоиков. Эти школы тоже дают практику жизни, но они дают и определенное учение, которое обосновывает эту практику и которое совершенно неразделимо с той жизнью, которую эти философы ведут.
Начнем с Эпикура (342/341—271/270 до н. э.) – мыслителя, учение которого, как это часто бывает с мыслителями, дающими сильный тезис, не раз на уровне популярного суждения оказывалось истолковано достаточно превратно. Эпикур рассуждает следующим образом: «К чему по-настоящему стремится всякий человек? Чего он ищет и должен искать? Ищет он, – говорит Эпикур, – удовольствия. Все разговоры платоников и прочих мыслителей подобного рода о том, что человек по природе стремится к благу, что человеческой природе свойственно искать вечную и непреложную истину – это все надуманное, это самообман». Эти рассуждения слишком идеалистичны по отношению к реальному человеку. Реальный человек из плоти и крови – а Эпикуру очень важно, что человек – из плоти и крови, он совершенно не приемлет платоновскую идентификацию человека с душой – хочет удовольствий. Он хочет, чтобы ему было хорошо, приятно и радостно. И вот отсюда выводится часто обычное заключение, которое не имеет, правда, отношения к Эпикуру. Говорят: если человек стремится к удовольствию, как это реализовать? Ну конечно же: ешь, пей, веселись, развлекайся всеми возможными способами.
Но Эпикур говорит совсем не так. Потому что Эпикур эту мысль о радости, в общем-то, доводит до конца. В каком плане? Ему нужно найти такую радость, которую у человека ничем не отнять. Еда, питье, веселье и все прочее – это вещи, которые сегодня есть, а завтра нет. Сегодня мы радуемся, а завтра страдаем оттого, что, скажем, перебрали алкоголя или объелись. Эти удовольствия очень неустойчивы, очень шатки, очень непостоянны и в этом плане неистинны. Это удовольствия, которые не способны сделать человека в каждое мгновение его жизни счастливым и радостным. И Эпикур говорит: посмотрите, любое такое удовольствие – преходящее и переходит в свою противоположность. Такого рода удовольствия Эпикур называет удовольствием движения, потому что они связаны с тем или иным изменением, движением, которое происходит в телесном составе человека.
Но нет ли такого – истинного – удовольствия, которое неотъемлемо от человека, пока он живет, которое человек может испытывать при любых обстоятельствах и даже если он телесно страдает? Заболел, например. Эпикур в старости очень тяжело болел, у него было почечное заболевание с сильными болями. Тем не менее он и тогда умел радоваться.
Такое истинное удовольствие есть. Это удовольствие не от чего-то внешнего по отношению к жизни, но сама жизнь как таковая. То, что мы живем, то, что мы живы, это истинное удовольствие, чистая радость. Жить – это радость. И как раз тогда, когда человек гонится за удовольствием в чем-то внешнем, как раз тогда, когда человек хочет есть, пить и веселиться о чем-то внешнем по отношению к этой жизни, он мимо этой радости проскакивает. Он не чувствует, что всякое мгновение его жизни – это радость, не связанная ни с чем внешним.
Кстати, мыслитель совсем другого времени и другого плана, мыслитель христианский, Серен Кьеркегор в работе «Полевая лилия и птица небесная» говорит о радости вещь, в целом созвучную Эпикуру. «Радость, – говорит Кьеркегор, – это быть самим собой, присутствующим в настоящем». Говорит он это во многом независимо от Эпикура, хотя, возможно, и не совершенно независимо, поскольку Кьеркегор очень любил греческую философию и прекрасно ее знал. Естественно, читал он греков на языке оригинала, как и все образованные люди того времени, и, быть может, встречал где-то подобную мысль, но он не упоминает здесь Эпикура.
Радость – это быть самим собой, присутствующим в настоящем.
Если мы вдумаемся, мы поймем, что Эпикур очень близко к этому мыслит истинную радость жизни. Эпикур размышляет над тем, что, собственно, эта радость подразумевает. Мы поняли уже, что удовольствие от внешних вещей, если человек за ними гонится, затмевает эту радость. Также затмевают эту радость сильные телесные страдания. Поэтому, по Эпикуру, нужно все-таки тело поддерживать по возможности в хороших условиях, но не избыточных. «Не голодать, не жаждать, не зябнуть. У кого есть все это, тот даже с Зевсом может поспорить о счастье», – говорит Эпикур. Если человек воспринимает жизнь как радость, то предельно острым это переживание жизни как радости становится тогда, когда он довольствуется необходимым, но в то же время это необходимое у него есть.
Эпикур говорит, а он, как и все представители эллинистических школ, любит выражать свое учение в кратких афоризмах: «Все необходимое легко достижимо, все труднодостижимое не необходимо». Человеку не так трудно быть не голодным, не жаждущим и не зябнущим. Этого греку того времени и той среды, в которой вращается Эпикур, нетрудно достичь.
Эпикур разделяет все человеческие потребности на 1) естественные и необходимые, 2) естественные и не необходимые и 3) неестественные и не необходимые. Человек должен стремиться довольствоваться естественным и необходимым. Но при этом стремиться к тому, чтобы это естественное и необходимое у него было.
Естественное и необходимое – это то, что отвечает требованиям нашей человеческой природы, и это – потребность в пище, тепле и питье. Вот основные потребности. Естественные и не необходимые – это потребности, которые являются развитием естественных и необходимых. Например, человек может не просто хотеть поесть, а может хотеть съесть какие-нибудь хорошо приготовленные маслины или какую-нибудь лепешку с приправами, которые он любит. Мы хорошо это знаем, мы иногда не просто хотим есть, а хотим такого-то супа, такого-то мяса, такой-то рыбы. И это уже начало излишеств. Человек не может совершенно это отсечь, в принципе это тоже нечто довольно естественное, но он не должен давать этому ход. Он не должен становиться каким-то гурманом, ищущим пищевых восторгов, он не должен становиться обжорой, желающим съесть больше необходимого. Он должен очень стараться соблюдать меру. К естественным и не необходимым вещам Эпикур относит даже и половые отношения, полагая, что человек может обходиться без них, хотя считает, что они проистекают из нашего естества.
