Мураками: Теперь послушаем тот же фрагмент в исполнении Бостонского симфонического оркестра под вашим управлением. Запись сделана почти десятью годами позже.
Меняю пластинку. Звучит вступление.
Мураками: Совсем другое впечатление.
Одзава: Звучит мягче!
Тема фагота.
Одзава: Этого фаготиста уже нет в живых, его сбила машина. Шерман Уолт, он приезжал потом и в Сайто Кинэн.
Мы пьем чай, едим онигири и слушаем музыку.
Мураками: Как любитель, могу сказать, что, когда слушаешь ваши записи шестидесятых с оркестрами Чикаго или Торонто, кажется, будто музыка щедро танцует у вас в ладонях. Я бы даже сказал, бесстрашно танцует.
Одзава: Бесстрашно – это, наверное, хорошо.
Мураками: А в семидесятые, когда перешли в Бостон, ваши ладони как будто накрыли музыку, уютно свернувшуюся клубочком. Если сравнивать несколько исполнений, это довольно заметно.
Одзава: Вот как? Возможно, звучание стало спокойнее.
Мураками: Боюсь показаться примитивным, но в нем слышна определенная музыкальная зрелость.
Одзава: Когда становишься музыкальным руководителем, начинаешь сильно переживать за качество своего оркестра.
Мураками: После семьдесят девятого года вы ведь ни разу больше официально не записывали «Весну священную».
Одзава: Не записывал. Хотя просили довольно часто.
Начинается то самое та-та-та-та «Весенних гаданий. Плясок щеголих».
Одзава: Здесь уже не так явно. А знаете, это интересно – слушать вот так.
Мураками: Немного отличается от привычного исполнения «Весны священной».
Три «Фантастические симфонии» Сэйдзи Одзавы
Мураками: А теперь давайте послушаем «Фантастическую симфонию» Берлиоза, которую вы записали с Симфоническим оркестром Торонто. Тысяча девятьсот шестьдесят шестой год.
Ставлю «Шествие на казнь».
Мураками: Каким был уровень Симфонического оркестра Торонто, когда вы туда пришли?
Одзава: Не особо хорошим, если честно. Я значительно сменил состав, за что меня невзлюбили. Поменял даже концертмейстера. Он приходил жаловаться ко мне домой. Стоял у порога. Зато новые ребята, которых я тогда набрал, играют там до сих пор.
Мураками: Звук суховат, не так ли?
Одзава: Так и есть. Записывали в «Мэсси-холле» в Торонто. Он славится своей мерзкой акустикой, за это его в шутку прозвали «Месси-холл»
[15].
Мураками: Это там, где Чарли Паркер сделал свою знаменитую живую запись. Поклонники джаза очень хорошо его знают. Возвращаясь к вашему исполнению – музыка довольно живая. Танцующая.
Одзава: Да, звучит свободно. Здесь видна музыка. Это лучше, чем я ожидал. Хотя качество записи так себе.
В конце части я поднимаю иглу проигрывателя.
Мураками: Я тоже считаю, что исполнение отличное. Не знай я других вариантов, был бы полностью удовлетворен, но после того, как послушал исполнение Бостонского симфонического, стал считать иначе. Слишком велика разница.
Одзава: Эта запись сделана гораздо позже. Лет на пятнадцать, наверное.
Мураками: Нет, не так много. Посмотрим. Семьдесят третий год, то есть получается всего на семь лет позже.
Ставлю запись. Снова «Шествие на казнь». Сразу же заметна разница в темпе. Звучит очень массивно.
Одзава: И все же сам оркестр здесь явно лучше.
Мураками: Звучит по-другому.
Одзава: Слышите пассаж фагота? Это по силам только Бостонскому симфоническому в лучшие годы. Но не оркестру Торонто. Литавры тоже звучат совершенно иначе. Музыканты Симфонического оркестра Торонто все были слишком молоды.
Мураками: Зато чувствуется энтузиазм.
Одзава: Энтузиазм есть.
Некоторое время мы неподвижно слушаем музыку.
Мураками: Хотя прошло всего семь лет, музыка заметно изменилась. Могли бы вы подробнее рассказать об этом?
Одзава: Дело в том, что семь лет для меня тогда – довольно большой срок. И то, что музыка изменилась, – вполне естественно. Ведь после Торонто я сначала стал музыкальным руководителем Симфонического оркестра Сан-Франциско и только потом отправился в Бостон.
Мураками: Меняется оркестр – меняется звук и, естественно, меняется музыка.
Одзава: «Фантастическая симфония», исполненная с Сайто Кинэн в этот раз [в декабре 2010 года], тоже совсем другая. Пожалуй, я и сам немного изменился. Я сознательно долго не исполнял это произведение. Хотел сделать паузу. В этот раз исполнение получилось чуть более приторным.
Мураками: Приторным?
Мураками: Давайте посмотрим теперь DVD с концертной записью «Фантастической симфонии», сделанной четыре года назад в Мацумото с оркестром Сайто Кинэн.
Снова звучит «Шествие на казнь». И опять исполнение немного отличается от двух предыдущих. Музыка по-прежнему наглядна, она все так же подвижна, но рисунок теперь иной. Говоря джазовым языком, у нее «другой грув».
Одзава: Вон тот парень слева – первая труба Берлинского филармонического оркестра… А это – третий тромбон Венской филармонии.
Он встает со стула и начинает двигаться в такт музыке.
Одзава (со вздохом, глядя на себя на экране за дирижерским пультом): Так я и сорвал поясницу. Я тогда повредил плечо, не мог им нормально работать, вот и приходилось двигаться всем телом, да еще в неудобной позе. В итоге пострадала поясница. Не работает одно – калечишь другое. Идиотизм.
Мураками: Вы очень подвижно дирижируете, это тяжелый труд. Двигаетесь вместе с музыкой.
Одзава: Если послушать и сравнить эти три исполнения, разница действительно есть. Я делаю так впервые, и результат меня сильно удивил.
Мураками: Для меня тоже очевидно различие этих трех «Фантастических симфоний». Сначала, в Торонто, вам тридцать один год, поэтому исполнение мощное, оно словно толкает вперед. Как я уже говорил, музыка словно танцует, подпрыгивает в ваших ладонях. Затем, когда вы отправились в Бостон и получили лучший оркестр, вы словно бережно прикрыли музыку ладонями, оставили ее дозревать. И, наконец, недавнее исполнение с оркестром Сайто Кинэн. Ладони понемногу приоткрываются, впуская свежий воздух, отпуская музыку на свободу. Словно оставляют ей пространство для спонтанности – пусть летит. Можно сказать, музыка стала естественнее.
