— А где же…Лая? — я не сразу вспомнила её имя.
— По всей видимости по тому адресу, который дал ей Виктор. Думаю, она будет очень зла.
— Виктор! — маг даже поперхнулся алкоголем, который в этот момент начал пить из фляжки, от моего восклицания, — Ты даже не посоветовался со мной! Она могла бы быть полезной!
— Она полезна в битвах и связях, в остальном она будет лишь дурно на тебя влиять.
Я чувствовала, что постепенно закипаю. Я подскочила к нему и выхватила из его рук фляжку, в тот самый момент, когда он собирался сделать очередной глоток. На секунду мы оба замерли, осознавая, что я только что сделала. Я забрала у Виктора фляжку. С алкоголем. Я труп. В тот же миг я развернулась на пятках и рванула в комнату. Виктор рванул за мной, но я успела поставить щит. Он стоял в дверном проёме и не мог двинуться дальше. Я была очень напугана, но настроена решительно.
— Корявая, тебе лучше вернуть мне фляжку сейчас.
Я знала, что он говорил правду. Мне правда лучше было это сделать. Но я уже была не в силах себя остановить. Виктор мог создать любую другую фляжку. Я начинала понимать, что ему дорога именно эта, она была настоящей. Существа вроде нас, очень ценят настоящие вещи, гораздо выше тех, что созданы:
— Корявая… — начал угрожающе Виктор. Я выдохнула и всё же протянула ему фляжку, осторожно, через щит, так, чтобы он не смог схватить меня за руку. Он забрал её. Но теперь он был готов меня слушать.
— Виктор, это просто нечестно. Я уже начинаю вспоминать, а в окружении людей из моего прошлого, это произойдёт гораздо быстрее.
— Если ты ничего не вспомнила находясь рядом с Дмитрием, то с Лаей этого не произойдёт и подавно, — он уже заметно успокоился, протёр фляжку и убрал её во внутренний карман пальто.
Я нахмурилась. Я знала, что он прав. Но это меня и бесило. Мне хотелось устроить ему бунт. Потому я просто закрыла дверь и через неё громко объявила голодовку.
Пыл.
Конечно голодать я не собиралась. Я честно брала поднос с завтраком у приехавшего Максима, но после запиралась в комнате и не выходила из неё до ночи. Ночью пробиралась в ванную, пока никто не видел и вновь запиралась в комнате. Я требовала присутствия Эви, но Виктор сказал, что я увижу её только когда прекращу весь этот цирк. Цирк я прекращать была не намерена, потому сидела в комнате и дальше, пока меня не оставили одну с Максом. Я пыталась удержать Дмитрия, но он уверял меня, что его дела никак не могут подождать. Это меня злило. Меня злило, что он сделал такое признание, а теперь спокойно оставлял меня одну в заточении. Опять.
Моя сила крепла. Я спокойно держала щит сутками напролёт, и даже засыпая, он оставался над комнатой. От той ночи, не осталось и следа, волосы были вновь рыжими, одежду я сменила, остался разве что кристалл, про который в суматохе все забыли. Кроме меня. Он был пуст, но я хранила его, словно святыню.
Когда мне становилось совсем скучно, я просила Макса развлечь меня разговорами, через дверь. Как оказалось, он имел доступ ко всей информации обо мне, потому знал всю историю с самого начала. Но сам он, человек и в прошлом его не было. После недели заточения, появился Виктор, узнать, не передумала ли я, со своим глупым бойкотом. Я уже собиралась выйти, но после его слов, замкнулась только сильнее и есть стала в два раза меньше.
Макса это не устраивало, он пытался уговорить меня есть больше и не только на завтраки. Могу поклясться, что в какой-то момент еды на подносе попросту стало больше. Когда количество еды на подносе стало расти в геометрической прогрессии, я решила, что нужно с этим что-то делать. Я открыла дверь следующим утром, взяла с подноса один лишь йогурт и вновь закрыла дверь. Послышались чертыхания. На следующий день я повторила свою манипуляцию. А на третий день, когда я открыла дверь, еда на подносе стояла друг на друге, башенкой. Возьмёшь что-то одно и всё остальное рухнет. Это был вызов. Потому я быстро схватила пакетированный сок в середине башни и захлопнула дверь. Послышался грохот. Думаю, можно было считать, что Макс проиграл битву.
Мне всё чаще хотелось спать. Я связывала это с тем, что я не снимала щит и тело никак не могло восстановить силы. На утро я почти никогда не помнила, что мне снится. Пару раз я даже теряла сознание, о чём никогда не говорила Максу.
В один из дней, ко мне в комнату постучались днём. В этот момент я сидела на диване и разрисовывала коленку чёрной ручкой. Одёрнув юбку, чтобы закрыть коленку, я открыла дверь. На пороге стоял Дмитрий. Я невольно задержала дыхание от удивления.
— Я пришёл проверить, как ты. Макс говорит, ты мало ешь. Впустишь?
Его забота причиняла почти физическую боль. Я чувствовала, что его слова вызывают во мне ответную реакцию, что они задевают что-то внутри меня, закрадываются в сердце. Я внезапно осознала, что больше всего на свете боюсь по-настоящему в него влюбиться. Особенно теперь, когда я не знала, что произошло между нами.
Особенно теперь, когда мысли были забиты другим человеком.
Я покачала головой:
— Нет, не впущу, в этом вся суть бойкота.
— Стоило попытаться, — он украдкой улыбнулся. Его забавляло моё ребячество, — Ками, ты же понимаешь, что Виктор делает это…
Я прервала его:
— Никаких лекций. Лучше расскажи, что-нибудь. Мне невыносимо скучно.
Я опёрлась на дверной косяк. На сей раз он улыбнулся не скрывая этого:
— Какой же это бойкот тогда? Хорошо…Скажи мне, где кристалл?
— Я потеряла его, — с ходу выпалила я, даже не моргнув. Я видела по его взгляду, что он мне не поверил, но он продолжил:
— Это всё из-за него, произошло тогда с Фейри. Кристалл обладая этой силой, усугубил состояние многих людей, обратив их. Теперь, когда он пуст, опасность миновала.
— Спасибо тебе. И за те занятия, спасибо. Думаю, без них, я бы в ту ночь сгорела.
Между нами повисло неловкое молчание. Мои слова заставили меня вспомнить сон и вздрогнуть. Я составляла все картинки воедино. Даже вспомнила урок истории с Максом, когда он рассказывал, что сожжение на костре, помогало ведьме переродиться. Быть может, дело было в этом?
Я поняла, что молчание затянулось. Дмитрий с грустью изучал моё лицо. Он протянул ко мне руку, как тогда, в камере, но я внезапно отступила назад, уходя глубже за щит.
— Спасибо, что зашёл. Но надо продолжать бойкот.
Я закрыла дверь прямо перед ним. Сделала два шага в сторону кровати и рухнула на пол, потеряв сознание.
Перед моим лицом проявлялся образ. Я не могла сфокусироваться до конца на картинке, но спустя время она всё же стала чёткой. Я сидела в небольшом тёмном кабинете. Чёрный строгий цвет мебели на удивление успокаивал. Здесь не было ничего яркого, ни в кожаном кресле к которому я была привязана ремнями, ни в комнатных цветах тускнеющих на фоне серых стен, ни в жалюзи, которые затемняли яркий утренний свет. Яркими здесь были только его глаза.
