– Лекси, я понимаю тебя сейчас, как и тот шок, который ты испытываешь. Обычно он не связывается с девушками дольше, чем на одну ночь, использует их и едет дальше. С тобой же завис здесь надолго, но его страсть к приключениям берёт своё. Я не отрицаю того, что он поступает плохо, но я не верю в то, что он мог у тебя что-то украсть. Посмотри лучше, вероятно, он положил часы в другое место. Мой брат не вор, я клянусь тебе, он…
– Вор, – одними губами выдыхаю я. – Он вор. Он украл у меня больше, чем ты думаешь. Дэш убеждал меня в том, что я его остановка, что он влюблён и готов двигаться со мной дальше. Из-за него меня уволили. Из-за него я вряд ли получу новое место работы, потому что он своими красивыми лживыми словами забил мою голову, и я не особо-то и старалась получить то место. Дэш вор. Он украл мои мечты и желания, забрался в мою душу, и сейчас мне так гадко. Ты права, я дура. Глупая дура, но к нему я относилась со всем сердцем, переживала за него, волновалась, пыталась как-то помочь и привыкнуть к его повадкам и стилю жизни. И всё это ложь. Одна огромная ложь, которую вы поощряете.
– А кто виноват в том, что ты повелась на его сказки, а? Кто заставлял тебя раздвигать перед ним ноги и влюбляться в него? Кто приставил к твоему виску пистолет, вынуждая разрушить свою жизнь из-за разгульного парня, работающего в баре, чтобы девочек снять? Кто? Никто, Лекси. Ты сама виновата, – от её правдивых слов хватаюсь за деревянный стол и опускаю голову, часто дыша. Боже, кислорода очень мало.
– Я знала, что всё это ничем хорошим не закончится. Я предупреждала его, когда после весёлой ночи в баре, он вдруг вспомнил, что ему срочно надо ехать к тебе. А потом как идиот, заставил Лайя играть роль адвоката в каком-то доме для престарелых. Он, может быть, к тебе что-то испытывал, но это Дэш, у него семь пятниц на неделе, и никогда не знаешь, что он выкинет в следующий раз, – подходя к столику, Джерр опускает стул и помогает мне сесть на него.
– Значит, никакого собеседования тогда не было? Он просто веселился? – Сдавленно спрашиваю её.
– Собеседования? Мда, ты, видимо, вообще, не узнала его. Дэш и собеседования это две абсолютно не логичные вещи, – усмехаясь, отвечает она.
– И он никогда не хотел учить детей стоять на доске и покорять волны? – Горечь собирается в горле.
– Никогда не слышала об этом, значит, нет. Не отрицаю, что Дэш отличный сёрфингист, но учить кого-то… он для этого слишком непостоянен.
– Боже мой, за что? Просто скажи, за что он так поступает с людьми? Ведь он разрушает жизни, и приводит всё к краху… я просто… это так больно, – шепчу и, пытаясь не дать слезам вырваться наружу, глажу головку Мими.
– Потому что может, – пожимает она плечами. – Да и я предупреждала тебя не просто так. Я знаю своего брата и все его уловки, помогаю ему, чем могу, а он никогда этого не ценил, выбирая только свои увлечения. Ему плевать на то, что я для него сделала, он всегда видит только свои желания. Дэш эгоист, и был таким всю свою жизнь, его никогда не заботило, как сложно мне здесь одной. О, нет, это же Дэш, он несётся сломя голову, к своим мечтам и плюёт на тех, кто ради него жопу дерёт. А твоих потуг, Лекси, он, вообще, не заметит, раз меня ни во что не ставит.
Девушка фыркает и встряхивает копной волос, очень похожих на кудряшки Дэша. И глаза у неё похожи на его, но имеют много ледяной серости. Отмечая такие ненужные факты, я смотрю на неё, и злость, обида, огромный поток лжи, заполняют собой голову, подталкивая меня бороться за себя. За свою доверчивость. За свою честь. За своё будущее, в котором я навсегда забуду его. За боль. За разочарование. За многие слова, которые облепили моё сердце.
– Так ты скажешь, где сейчас Дэш? – Спрашиваю её.
– Нет, ты похлеще брата моего будешь. Натворишь глупостей больше, чем он, а я его люблю, каким бы он ни был, и буду до конца его защищать. Да и тебе даю последний дружеский совет – иди домой и начни новую жизнь, только в этот раз не доверяй красивым проходимцам, обожающим рассказывать сказки на ночь. Мда, где же ты своё достоинство растеряла? Тебя родители не учили, что верить незнакомцам нельзя, да ещё и впускать их в свой дом? Сама виновата, вот и расхлёбывай. Я здесь ни при чём, и понятия не имею, где он. Когда-нибудь вернётся, а ты не трать время на ожидания. Дэш вернётся не к тебе. А сюда, ко мне. Ты ему не нужна, Алексия. Ты просто одна из дур, которых он поимел так, как хотел, и унизил так, как хотел. Он…
Не выдерживая таких оскорблений, да и, вообще, я достаточно терпела и от неё, и от её козла братца, забываю о том, что ответственна за Мими и должна головой думать. Нет, внутри меня словно вулкан боли прорывается, и я, замахиваясь, сжимаю ладонь в кулак, и со всей своей силой ударяю Джерр по лицу. Вскрикивая, она падает на пол, держась за глаз.
– Вы оба у меня получите. Я не остановлюсь. Теперь я даю дружеский совет тебе – приди сама с повинной в полицию до того, пока я сдам всю вашу шайку ублюдков. А это тебе «дружеское спасибо» лично от меня, – выплёвываю каждое слово и, выпрямляясь, шепчу, плачущей Мими о том, что всё хорошо, выскакиваю из бара.
Я хотела знать тайны Дэша, да? Вот и узнала, что все мне говорили правду, а я думала, что умнее. Мама, чёрт возьми, снова оказалась правой! Я должна была слушать её, но и она была обманута его словами… господи.
Дрожащими от боли и потрясения пальцами, пристёгиваю Мими в автокресле, стирая слёзы.
– Тише… ну, тише, прошу тебя, я не готова сейчас успокаивать тебя, малышка. Меня бы кто успокоил, – всхлипывая, ищу на дне сумки бутылочку, но она пуста, и смеси нет. Чёрт. Достаю соску и пытаюсь вставить в орущий рот. Бросаю её со злостью на кресло и просто захлопываю дверь. Краем глаза замечаю, что ко мне кто-то подходит, и узнаю в этом человеке второго бармена, как оказалось, на самом деле, которого зовут Лайонел.
– Даже не смей угрожать мне! Она это заслужила, как и вы все! Я не позволю никому из вашей семейки смеяться надо мной и так унижать меня, ясно? Ты тоже получишь своё! Передай Дэшу, что теперь с ним будет работать полиция! – Кричу я, прыгая в салон машины и закрывая дверь, блокирую замки.
– Лекси, стой! – Мужчина подскакивает к окну, ударяя по нему ладонью, а я быстро завожу мотор и даю по газам назад, показывая ему средний палец.
– Да пошёл ты, ублюдок, – шипя, резко разворачиваюсь, заезжая на бордюр, и несусь по дороге. От слёз я не могу видеть, куда еду. Меня всю трясёт. Я никогда никого не била по лицу, не дралась ни с кем, да ещё держа на руках ребёнка. Я в такой жопе, чёрт возьми! В такой дерьмовой заднице!
Скуля, останавливаю машину и, выбираясь из неё под ор Мими, закрываю дверь и просто опускаюсь на тротуар, закрывая лицо ладонями, и давая волю слезам. Не думала, что со мной подобное произойдёт. Обычно я считала, что в такие ситуации попадают актёры, и всё это фальшь, а, оказывается, нет. Меня обворовали. Меня бросили. Меня обманули. Меня смешали с грязью. Меня использовали, как последнюю шлюху. Об меня вытерли ноги, а потом ещё и пнули в грудь, чтобы захлебнулась горечью.
