– Шалфей предоставил двору очень полный отчет. Я хочу
выпить крови, когда ты будешь заниматься любовью с кем-то другим, и надеюсь,
что обрету крылья.
Я качнула головой:
– Может, Никка – особый случай.
Ройял одним плавным движением стащил с себя рубашонку и уронил
ее на пол. Он стоял передо мной обнаженный, миниатюрный и совершенный. Он
повернулся кругом, демонстрируя мне рисунок крыльев, покрывающий его спину и
бедра. Крылья были почти черные, прочерченные тонкими темно– и светло-серыми
ломаными линиями. Верхние края крыльев заворачивались ему на плечи, а низ спины
и ягодицы украшал яркий черно-красный рисунок из изящно закругленных полос,
напоминающий гофрированную нижнюю юбку.
Он повернулся, и я увидела, что ниже черных и красных полос
располагалась кайма из темных, почти черных пятен, обведенных по краю белым и
очень тоненько – золотым. Кайма заходила на бедра, так что ноги по бокам тоже
были украшены ярким рисунком.
Крылья Никки принадлежали давно вымершей ночной бабочке,
летавшей под небом Европы тысячи лет назад. Но рисунок на спине Ройяла я
узнала.
– Ты – совка-ленточница, тополевая ленточница.
Он с улыбкой оглянулся на меня через плечо.
– Это одно из имен, данных нам людьми.
Ему понравилось, что я узнала его бабочку. Маленькое личико
вдруг посерьезнело.
– Ты знаешь другое имя ленточницы?
Мое сердце забилось чаще, что было глупо. Он размером с
детскую игрушку! Жар его глаз не должен был произвести такой эффект, но во рту
у меня пересохло, а голос чуть подрагивал.
– Ночной возлюбленный.
– Правильно, – сказал он. Он пошел ко мне, и если
б это не было так глупо, я бы попятилась. Мужчина ростом с мое предплечье не
мог казаться таким пугающим, но вот казался.
Гален шепнул над моим плечом:
– Он ведь понимает, что секса ему не обломится?
– А, так не мне одной захотелось сделать шаг назад?
– Ага.
– Ты и вправду искусен, – сказал Дойл.
Я с удивлением на него посмотрела, но он обращался к
маленькому человечку.
– О чем ты? – спросила я.
– Гламор, – бросил Дойл.
– Неужели все феи-крошки так владеют гламором, как
Шалфей и этот новенький? – спросил Рис.
– Не все, но многие, – ответил Дойл.
Рис поежился.
– С этим я постель делить не буду. Шалфей преподал мне
урок, в повторении я не нуждаюсь.
– Ты сегодня в меню не значишься, Рис.
– Как ни странно, я этому рад.
– Тогда с кем я буду тебя делить? – спросил Ройял.
Когда я смотрела на него, возбуждение и угроза становились более ощутимыми.
– Это сильнее, когда я на тебя смотрю.
Ройял кивнул.
– Потому что ты только смотришь. Так с кем я разделю
тебя сегодня?
– Со мной, – ответил Гален, – но если честно,
я не уверен, что выдержу. Принести извинения королеве я мог, но я все разно не
хочу, чтобы кто-то из вас ко мне прикасался.
– Ты прикасаешься к одной из нас прямо в эту
минуту, – напомнила Нисевин.
Гален взглянул на сонную фею в своей ладони.
– Но это ж совсем другое!
– Чем? – удивилась она.
– Она не страшная... – И он протянул руку с феей к
Нисевин.
Ройял расхохотался, словно колокольчики радостно зазвенели
на ветру.
– А я страшный, зеленый рыцарь?
Я стояла достаточно близко, чтобы заметить, как бьется жилка
на шее Галена.
– Да, – сказал он, и голос его прозвучал так же
сдавленно, как мой.
Смех Ройяла перешел во что-то более темное.
– Такие слова кружат голову мужчине, зеленый
рыцарь. – По его лицу ясно было видно, как он польщен тем, что Гален его
испугался.
– Гламор порой становится сильнее при физическом
контакте, – сказал Адайр. Он не снимал шлема.
– Ты спрашиваешь, так ли это со мной, лорд
дубравы? – повернулся к нему Ройял.
– Просто размышляю, – ответил Адайр, словно
спрашивать о чем-то фей-крошек было ниже его достоинства.
Ну, Адайр мог разыгрывать сноба сколько ему угодно, но не
ему предстояло ложиться в постель с эльфами.
– Твой гламор становится сильнее от
прикосновения? – спросила я.
Ройял усмехнулся мне в лицо.
– Да.
Гален прошептал мне на ухо:
– Никка не сможет заменить меня сегодня? Я поменяюсь на
завтра.
Я взглянула на него через плечо:
– Хорошо, если ты так хочешь.
Он вздохнул и прижался лбом к моей макушке.
– Проклятие...
– Что? – спросила я.
– Я не смогу увильнуть со спокойной совестью, если тебе
придется это терпеть. Ты уверена, что это так нужно?
– Разве ты не хочешь знать, почему королева Нисевин
утверждает, что Благой Двор принял бы тебя с твоей новой силой?
– Хочу, – сказал он, – хочу, черт бы их
побрал. – Он посмотрел на Нисевин. – И она знает, что мы хотим.
– Шпиона ценят только за его сведения, зеленый рыцарь.
– Меня зовут Гален. Пожалуйста, называй меня по имени.
– Почему?
– Потому что все, кто зовет меня зеленым рыцарем,
пытаются мне навредить.
Она с секунду молча на него смотрела, потом коротко просела
в воздухе, будто кивнула.
– Хорошо, Гален. Ты был честен со мной, я буду честна с
тобой, хотя вряд ли тебе это понравится.
– Правда редко нравится, – ответил он. Слова
прозвучали так, что мне захотелось обнять его покрепче.
– Мы питаемся не только кровью и магией.
– Вы питаетесь страхом, – произнес Дойл, и что-то
в его ровном тоне сказало мне, что за этой короткой фразой стояло многое.
– Да, Мрак, – сказала Нисевин, – как и многие
здесь, в Неблагом Дворе. – Она опять повернулась к нам с Галеном. – Я
думаю, зеле... Гален будет блюдом, достойным королевского пиршества.
– Тогда вернемся к условиям договора, – предложила
я.
– Договор заключен, принцесса.
Я покачала головой.
– Нет, договоримся о том, что будет позволено Ройялу
делать в моей постели и с моим телом.
– Мы действительно так тебя пугаем, что ты хочешь
обговорить все мелочи, как с гоблинами?
