– Для любезностей, Мрак, для любезностей! – Она
взлетела повыше, чтобы разглядеть меня за спиной верзилы Дойла. – Что,
теперь я недостойна чести общаться с принцессой напрямую?
Я позвала ее, и рука Галена судорожно дернулась.
– Ты отлично знаешь, почему Гален не хочет приближаться
к тебе и твоим сородичам.
– А ты приклеена к своему зеленому рыцарю? Вы стали с
ним одной плотью, и ты не можешь оставить его даже на минутку, чтобы подойти ко
мне?
Она склонила голову набок, и я разглядела ее светлые глаза.
Она даже не пыталась скрыть свою злость. Я видела ее в этой короне тысячу раз,
и бриллианты никогда не сверкали так ярко. Только тут я поняла, что свет вокруг
был ярче, чем обычно, близко к яркости электрического освещения.
– Она на нас и не смотрит! Потолок ее интересует много
больше, чем наш двор.
Я моргнула и снова посмотрела на парящую в воздухе королеву.
– Прошу прощения, королева Нисевин, сияние твоей короны
слепит мне глаза. Я не раз восхищалась твоей красотой, но сегодня ты особенно
притягиваешь взгляд. И я вдруг поняла, что свет в коридорах наконец стал
достаточно ярким, чтобы по достоинству осветить тебя и твой наряд.
– Красивые слова, принцесса Мередит, но пустые. Лесть
не смоет оскорбление, которое ты нанесла мне и моему двору.
Я не понимала, о чем она говорит. Неужели я так устала, что
упустила что-то важное? Потому что я на самом деле устала, все тело ломило, как
бывает после проведенного на ногах дня или когда день выдался слишком
насыщенным. Я не представляла, который шел час. В волшебной стране нет часов.
Когда-то их не было потому, что время внутри холмов текло иначе, чем снаружи. А
сейчас – потому, что оно текло совершенно так же. Часы запретили, чтобы они не
напоминали об утраченной магии.
– Какое оскорбление нанесли твоему двору? –
спросил Дойл.
– Нет, Мрак, нас оскорбила она, с ней мы и будем говорить. –
Крылья у нее были точно как у ночной бабочки, но двигались по-другому, особенно
когда она злилась. Они жужжали и сливались в размытое пятно, когда она
пролетела мимо Дойла, направляясь ко мне.
Гален отпрянул так резко, что я чуть не упала. Он машинально
меня поддержал, но из-за этого движения оказался ближе к зависшей в воздухе фее
и замер на месте, лишив и меня возможности двигаться.
Нисевин зашипела, оскалив острейшие зубки, и метнулась
вперед. Наверное, она хотела всего лишь приземлиться мне на плечо, но Холод
поставил руку у нее на пути. Ударить ее он не пытался, но ее стража
среагировала, бросившись на выручку своей королеве. Они устремились к нам
радужным вихрем – вихрем с ручками, умеющими щипать, и зубками, умеющими
кусаться.
Гален заорал, выбросил вверх руку и развернулся, закрывая
меня своим телом. Он попытался бежать, но споткнулся и упал, повалив и меня. Я
оказалась внизу, но он успел подставить руку, так что рухнул на меня не всем
весом. В ноздри ударил густой запах смятой и порванной листвы. Я открыла глаза
и обнаружила, что почти закопана в листья. На миг я решила, что мы с Галеном
куда-то перенеслись, но тут мои пальцы нащупали под листьями каменный пол. Я
подняла голову и увидела, что вокруг нас по-прежнему стоят стражи. Зелень в мгновение
ока выросла прямо из камня.
Гален навис надо мной, прикрывая меня собственным телом. Он
весь напрягся в ожидании удара. Удара, которого не последовало. Я извернулась
посмотреть ему в лицо. Гален крепко зажмурился: он обрек себя на то, чего
боялся больше всего на свете, чтобы защитить меня. Зелени и цветов он еще не
видел, зато их видели все остальные.
Нисевин шипела:
– Злые сидхе, злые, злые. Бы их заколдовали!!
– Интересно, – оценил Дойл, – очень
интересно.
– Впечатляюще, – согласился Готорн, – но чья
это работа?
– Галена, – ответил Никка.
Гален начал оживать. Он открыл глаза, тут же наполнившиеся
изумлением при виде растительности, заполонившей коридор.
– Я этого не делал!
– Делал, – с полной уверенностью сказал
Никка, – еще как делал.
Гален приподнялся, опираясь на руку, и принял полусидячее
положение. Он оглядел коридор, и увиденное его, похоже, потрясло. Я села и тоже
посмотрела по сторонам.
Небольшой коридор перед моей комнатой весь зарос цветами.
Крылатые феи и эльфы забирались внутрь цветков, катались по лепесткам,
перемазывались в пыльце. Они вели себя как кошки, добравшиеся до валерьянки.
Королева фей порхала в воздухе, почти не подвластная зову
цветов. С ней осталась лишь крохотная горстка крылатых воинов. Все остальные
сдались на милость цветам Галена. Это было колдовство, это я могла уразуметь,
но в остальном я была так же растеряна, как и Гален.
– Только у Галена еще не проявлялись новые силы. –
Холод ткнул острием меча в качающийся бутон.
– Да-а, – протянул Дойл, оглядывая цветы и опьяненных
фей-крошек, – они определенно проявились. – Он усмехнулся, зубы
блеснули на темном лице. – Если так пойдет дальше, он сможет околдовывать
людей, а потом и сидхе, целыми армиями. Я и забыл, что когда-то у нас был такой
приятный способ выигрывать битвы.
– Ну вот, – укоризненно сказал голос из-за наших
спин, – оставишь вас на минутку, и вы уже сад разбили!
Рис вернулся, выпроводив полицейских из холма. Никка
объяснил ему, в чем дело. Рис ухмыльнулся Галену:
– И как это называть, рука цветов?
– Это не рука власти, – возразил Никка, – это
умение, магический навык.
– В смысле – вроде стряпни или вышивания? –
поинтересовался Рис.
Никка не поддержал его шутку.
– Нет, это близко к тому, как Мистраль вызывает грозу.
Это создание, осуществление.
Рис присвистнул.
– Создание чего-то из ничего. Неблагим такое давненько
не удавалось.
Гален дотронулся до одного из самых крупных бутонов, тот
раскрылся, и на ладонь Галена выпала крошечная фея. Гален подпрыгнул как
укушенный, но маленькую фигурку не выронил. Малышка была одета в короткое
коричневое платьице, она лежала на ладони Галена, медленно помахивая
коричневыми с красно-кремовым рисунком крыльями. Она была крошкой даже по
меркам фей. В ладони Галена она помещалась во весь рост и еще оставалось место.
Она растянулась у него на руке с блаженной улыбкой, глаза закатились. С ног до
головы покрытая черной пыльцой облюбованного ею цветка, она была не то что
пьяна – она вырубилась, ушла в нирвану.
Гален выглядел все более и более озадаченным. Он посмотрел
на Дойла, протянув к нему руку с малышкой.
– Для тех бедолаг, кому еще не стукнуло ста лет,
объясните, что, во имя Дану, здесь творится? Намеренно я этого не делал, потому
что вообще не знал, что такое можно сделать. А если я не знал, что такое
возможно, то как я это сделал? Магия требует воли и ясного осознания цели.
