– Это не одно и то же, – сказал Уолтерс.
– Я только принцесса, а не королева. У меня нет
абсолютной власти. Вы в том же положении: вы можете что-то пообещать, а глава
полиции округа решит по-другому, и что тогда будет?
Он покачал головой.
– Ладно, поговорите с Поласки, но она будет нами не
слишком довольна.
– С чего бы ей отличаться от остальных?
– Что? – не понял он.
Я отмахнулась.
– Не обращайте внимания, Уолтерс, я не в лучшей форме.
– Если б я пережил два покушения за два дня, я бы тоже
вышел из себя.
Я подумала над его словами. Нет, меня заботила не
возможность собственной гибели: я боялась, что убьют кого-то еще. Есть
рациональное зерно в том, что президенту и членам его семьи не положено спать с
агентами спецслужб, которые их охраняют.
На руке Галена еще не высохла кровь. Слишком много крови.
Слишком много всего случилось за такое короткое время. Пожатие руки Галена
бросило меня в мелкую дрожь. Я поняла, что вот-вот сломаюсь.
– Оставьте нас ненадолго, майор, пожалуйста. –
Голос у меня подрагивал.
Он начал было спорить, но, поглядев мне в лицо, просто
кивнул и пошел обратно по коридору. Я держалась, пока он почти не скрылся из
виду, а потом всхлипнула в первый раз и вцепилась в Галена, чувствуя, как
соскальзывает гламор, как он ушел совсем. Я захлебывалась рыданиями, у меня
началась гипервентиляция, дышать стало трудно, колени подгибались. Гален сел на
пол, прислонившись спиной к стене, и дал мне обхватить себя ногами за пояс, дал
прильнуть к нему так крепко, как я только могла.
Он гладил меня по голове и повторял:
– Все хорошо, все хорошо.
– Дыши медленно и глубоко, Мередит, – сказал
Холод, опускаясь на колени рядом с нами. – Нужно выровнять дыхание, или ты
упадешь в обморок.
Я сражалась с бессловесным, визжащим ужасом. Я пыталась
вдохнуть и не могла.
Гален гладил меня по волосам и врал:
– Все в порядке, мы целы, я цел, все хорошо.
Вранье, все вранье! Мое тело кричало: "Не могу дышать,
не могу дышать, не могу дышать!"
Холод сжал мое лицо ладонями так крепко, что было почти
больно. Заставил меня поглядеть на него.
– Мередит!
Он поцеловал меня. Может, просто чтобы заставить замолчать,
а может, ничего другого не пришло ему в голову. Вороны королевы обучены
обращению с оружием, бою, военной стратегии, даже политике. Женские истерики в
списке не значились.
Его губы накрыли мой рот, и я попыталась оттолкнуть Холода.
Мне не хватало воздуха. Я вывернулась из рук Галена и полоснула Холода ногтями.
Он дохнул мне прямо в рот ледяным ветром, и я замерла на месте. Мое тело просто
застыло. Наверное, даже кровь в жилах остановилась. Секунда пустоты, молчания,
неподвижности, холода. Словно бросок в ледяную воду. Шок остановил истерику,
все остановил – на миг.
Холод оторвался от моих губ, и дыхание вернулось ко мне –
глубочайшим, до рези в груди вдохом. Я вдохнула несколько раз подряд, до боли
глубоко, пока он держал мое лицо и смотрел мне в глаза, словно пытаясь отыскать
в них меня. В его глазах снова возник заснеженный пейзаж, и мне казалось, будто
я падаю, падаю вперед, в глаза Холода. Он моргнул, и ощущение пропало, но я
решила, что когда-нибудь выясню, что произойдет, если я буду вглядываться в эти
снежные глаза подольше. Но только не сейчас.
– Принцесса, – произнес женский голос, –
прошу прощения, что помешала...
Я вытерла слезы рукой, и это не слишком помогло, потому что
мне удалось только еще больше вымазаться в крови Галена. Наверное, я, когда
повернулась к доктору Поласки, была похожа черт знает на что.
Она задохнулась на полуслове, из чего я точно поняла, как
выгляжу. Полицейских медэкспертов не так-то просто испугать своим внешним
видом.
– Майор Уолтерс рассказал мне немного о том, что с вами
случилось. – Она покачала головой, сняла очки и вытерла лоб тыльной
стороной ладони.
– Нам не хотелось бы, чтобы широкая общественность
узнала о внутренних делах фейри, – сказал Холод.
– Я не проговорюсь. – Она посмотрела на меня, и у
нее на лице я разглядела едва ли не жалость. – Вы сможете поговорить со
мной, принцесса?
Я глубоко вдохнула, дыхание было еще неровным. Голос
прозвучал хрипло, и мне пришлось откашляться, но наконец я выговорила:
– Я слушаю, доктор.
Стражи отступили, чтобы она могла подойти поближе. Я так и
сидела верхом на Галене, и если эта интимная поза ей не понравилась, то она
никак этого не показала. Я осталась сидеть, потому что по-прежнему хотела
сжимать Галена так крепко, как только могла. Это было почти как цепляться за
него, но не так, чтобы всем было видно, что я в него вцепилась. Гален обнимал
меня за талию.
Поласки присела рядом с нами, чтобы глаза были на одном
уровне.
– Мне нужно кое-что узнать, и спросить я могу только у
вас, но я могу выдать самими вопросами, кто меня интересует больше всего.
– Понятно, – сказала я.
Она снова надела очки и качнула головой.
– Не думаю, что вы поняли. Уолтерс сказал мне, что суда
над преступником не будет. Вы станете его пытать или просто убьете. Это правда?
– Да, – ответила я.
Она подождала, надеялась, что я продолжу. Потом улыбнулась и
сказала:
– Ни один человек не ограничился бы таким ответом. Он
почувствовал бы желание оправдаться, что отнимает у кого-то жизнь. Он так много
всякого почувствовал бы... – Она посмотрела на меня из-под длинных
ресниц. – Но вы чувствуете не так, как мы.
– Дело не в происхождении, доктор. Не важно, что я
фейри, а вы человек. Дело в культурных различиях. Я выросла в мире, где пытка –
обычное наказание для преступника, а когда необходимо – применяется казнь,
нечасто, но без проволочек. Мы не откладываем казнь лет на двадцать, дожидаясь,
пока мерзавец найдет законный способ увильнуть от наказания.
– Я много страшного видела в жизни, принцесса, и спала
бы спокойней, если бы кое-кто уснул навеки. – Она вздохнула. – Мне
нужно ваше слово, что вы не казните того, о ком я вынуждена сказать.
– Я не могу пообещать это, не солгав.
– Тогда что казни не будет до тех пор, пока я не
обработаю собранные улики.
Я посмотрела на Холода и стоящего с ним рядом Мистраля.
– Как вы думаете, я могу это пообещать без страха
нарушить клятву?
– Полагаю, королева учтет твое слово чести и не захочет
оскорбить человеческую полицию.
– Мне нужно твердое "да", – сказала я.
