– Что вы нашли? – спросила я.
– Рано говорить, – качнул головой Уолтерс.
– Вы же понимаете, что убийцей может быть тот, кто
организует покушения на мою жизнь. Не делясь со мной своими подозрениями, вы,
возможно, подписываете мой смертный приговор. К тому времени, как вы
проанализируете ваши сведения, для меня может быть слишком поздно.
Его руки сжались в кулаки, он зажмурился.
– Я сказал это доктору, и не один раз. Без толку.
– То есть вы тоже не знаете.
– Я знаю, что у нас есть отпечаток руки, подходящий к
нашим образцам, а образцы отпечатков мы брали только у тех, кто побывал в том
коридоре.
– То есть у стражей.
– И у кухонных работников, – добавил он.
Я внимательно посмотрела на него.
– Но вы думаете, это один из королевских стражей?
– Я бы опасался именно их, будь я на вашем месте.
– Я могла бы выудить из доктора, что она узнала, или
поручить это одному из моих стражей.
– Использование магии против сотрудников полиции –
уголовное преступление, принцесса.
– У меня дипломатический иммунитет.
– Вам больше никто не станет помогать ни в моем отделе,
ни на всей нашей стороне реки. Может, никто вообще. Ни одно правоохранительное
учреждение Штатов никогда вам не поверит. Позвать нас и промыть нам
мозги... – Он покачал головой. – Может, я и не согласен с Поласки, но
я стану драться, чтобы она осталась при своей воле и праве решать.
Я посмотрела в его светлые глаза и поняла, что он настроен
серьезно. Либо я вытяну нечто полезное из Поласки – и на меня ополчится вся
полиция разом, либо я оставлю ее в покое и буду надеяться на то, что доктор
знает, что делает. Если я не полагаюсь на мнение экспертов, то зачем я вообще
их сюда позвала?
– Я доверюсь суждению доктора Поласки и учту вашу
несгибаемую позицию. Я подчинюсь вашим правилам.
Холод слегка дернулся, словно был не согласен со мной.
– Мы все подчинимся правилам, как я пообещала. Все
поняли?
Кто-то кивнул, Иви ухмылялся, будто не вполне мне поверил. А
может, усмехался чему-то своему. С ним никогда наверняка не знаешь.
– Я понял, – сказал Холод. – Я с тобой не
согласен, но подчинюсь твоему приказу.
Уолтерс кивнул.
– Попытаюсь поторопить доктора и ее лаборантов и
сообщить вам все полезное так скоро, как смогу, но имейте в виду, что отпечатки
– это лишь косвенные улики. Они не служат достаточным основанием для смертного
приговора.
– В человеческом суде, – поправила я.
– Попробуйте сказать то же самое доктору Поласки. Вы из
нее тогда слова не вытянете.
– Я говорю не с ней, а с вами.
– Вы думаете, что я вам все выдам?
– Я думаю, вы лучше нее понимаете, какой опасности
подвергаемся мы с моими стражами.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
– Может, и так. Но в одном я с Поласки согласен: я не
хочу, чтобы на моей совести была смерть невиновного. Смерть нельзя отменить,
принцесса Мередит. Пути назад не будет. Я хочу знать наверняка, что обвинил
кого следовало, прежде чем кто-то возьмется за топор.
– Как и я, майор, и я всеми силами стараюсь получить
как можно больше свидетельств.
– Но вы сказали, что улики повлекут за собой казнь!
– Я сказала, что это возможно и даже вероятно, но, как
и вы, я хочу быть уверена. Чистая совесть и все такое, но еще важнее, майор,
что после казни преступника расследование прекращается. Если мы казним не того,
настоящий преступник сможет убивать снова. Это мне совсем не нужно.
– То есть для вас не так страшно казнить невиновного, как
оставить виновного на свободе?
– Убийца, которому преступление сошло с рук, нередко
его повторяет.
Майор кивнул.
– Да, большинство вроде как входит во вкус. – Он
взглянул на меня вопросительно: – Если здесь все, кроме вас самой, бессмертные,
то почему умерла эта Беатриче?
– Вот и еще один вопрос, правда?
– Может быть... – начал Айслинг.
Я не хотела к нему поворачиваться. Я поняла, что злюсь на
него. Злюсь за то, что он сделал с Меланжель. За то, что для него это было как
с гуся вода. Он вообще был чуть ли не доволен.
К нашей компании присоединился Мистраль.
– Прошу прощения, принцесса. Королева Андаис крайне
желает вас видеть. – Его лицо при этих словах не выражало ничего. Он был
слишком уж спокоен. Что-то стряслось.
– Принцесса, почему бы вам не поговорить с доктором
лично? – предложил Айслинг.
Я набрала воздуху побольше и медленно выдохнула, а потом
очень осторожно повернулась и посмотрела на Айслинга.
– Неплохая мысль, – сказала я, и голос прозвучал
как обычно, а вот с лицом мне, кажется, совладать не очень удалось.
Айслинг улыбнулся. Я увидела улыбку сквозь вуаль – ткань
была достаточно прозрачная.
Я отвернулась от него, пытаясь сделать это не слишком
откровенно, но вряд ли кого-нибудь обманула. Разве что Мистраль не понял,
почему мне не хотелось видеть эту загадочную улыбку, но он и не знал, что я
натравила Айслинга с его улыбкой на другую женщину.
– Нет, – сказал Уолтерс. Мы все повернулись к
нему.
– Почему? – спросила я.
– Я и это не должен был рассказывать.
– Но ведь вы распоряжаетесь расследованием? Со стороны
людей, я имею в виду.
– Формально – да, но она – главный медэксперт и своими
людьми командует сама. Если бы я был шефом местной полиции, я мог бы ей
приказать, но я из другого подразделения.
– То есть заставить ее вы не можете, – заключил
Холод.
Уолтерс покачал головой.
– Она разозлится, что я так много вам рассказал. И ей
еще меньше захочется что-то вам говорить.
– Так зачем тогда вы нам это рассказали? – спросил
Айслинг.
На этот раз я на Айслинга не взглянула. Я упорно смотрела на
Уолтерса.
– Потому что это должен быть один из тех, кто был с
вами в том коридоре. Ведь мы брали отпечатки только у них. Я не назову его имя
только потому, что его отпечатки оказались в неположенном месте, если вы
намерены его тут же убить. Но я и не хочу, чтобы вас убили.
– Надо же, майор, я тронута, – холодно сказала я.
– Дайте мне слово, что подозреваемому не причинят
никакого вреда, и я помогу вам уговорить Поласки.
– Я даю слово, что сделаю все от меня зависящее, чтобы
ему не причинили вреда.
