Он кивнул.
Я хотела уже спросить, что за предмет может быть так опасен,
что Убийственный Холод и Мрак королевы не смогут меня защитить, но передумала.
Хватит с меня забот. Кроме того, мне уже казалось, будто кто-то пытается
нарочно задержать нас, подсовывая одно более или менее значительное событие за
другим. Я покачала головой.
– Все, уходим. Полиция и Рис ждут нас не дождутся.
Мы шагнули через порог и оказались в главном коридоре, прямо
у входной двери. Моя комната располагалась на три уровня ниже и в совершенно
другой части холма. Стражи, ожидающие нас, вытаращились во все глаза. Гален
сказал:
– Этой двери здесь раньше не было.
– Не было, – подтвердил Дойл. После чего он
построил всех в каре со мной в центре, упрятав меня за шеренгами стражей. Я бы
сказала "мужчин", но как минимум трое были женского пола, включая
Бидди. Она и Никка, наверное, мало пригодились бы в драке, потому что были все
еще совершенно околдованы, но мы боялись оставить их без присмотра. Я была
больше чем уверена, что при первой возможности они займутся любовью, а пока я
не утрясла этот вопрос с королевой, это автоматически влекло смертный приговор
для обоих. Дойл запретил им держаться за руки. Он подумал, что полицейские это
не так воспримут.
Кабодуа и Догмэла только что влились в наш небольшой отряд.
В моем окружении вдруг оказались три женщины, возможно, более привязанные к
Келу, чем ко мне. Дойл что-то бормотал о том, что мне нужны фрейлины, и разве
не лучше, если они будут к тому же обученными воинами? Но мне была известна
истинная подоплека. Мы взяли их с собой, потому что королева могла в любой
момент передумать и вернуть их обратно к Келу. Мы взяли их с собой, на снег и
холод, на свидание с полицией, потому что с нами им было безопасней, чем без
нас.
Глава 13
Полицейских было еще не видно, зато слышно. Рокот низких
мужских голосов. Звуки в такие безветренные, обжигающе морозные ночи разносятся
великолепно. Щеки пощипывало, а дыхание вылетало облачками пара и оседало инеем
на мехе капюшона. Вчера по дороге к холмам меня согревал Баринтус, но сейчас
никто обо мне так не позаботился. Снег доставал мне до колена, и джинсы над
сапогами вымокли. Я попыталась вызвать ощущение летнего солнышка, чтобы
добавить его к моим щитам и избавиться от холода, но я, кажется, забыла, что
это такое – летнее тепло. Ночь была безлунная и ясная, и тысячи звезд сияли с
неба осколками льда, бриллиантовыми осколками на бархате небес. Я сосредоточилась
на том, чтобы поднять одну ногу, потом вторую, на том, чтобы пробиться сквозь
сугробы, которых мои более высокие спутники даже не замечали. Принцессам не
подобает шлепаться носом в сугроб, но избежать этого стоило усилий. Я
подозревала, что брести по колено в снегу принцессам тоже не подобает, но с
этим я ничего не могла поделать.
А споткнулась все же не я, а Бидди. Никка поймал ее на лету.
Я расслышала, как она извиняется:
– Не понимаю, что со мной. Я так замерзла...
– Стоп, всем стоять, – скомандовала я. Все
повиновались, большинство оглядывали окрестности, руки тянулись к оружию.
Гален спросил первым:
– Что случилось, Мерри?
– Здесь только у меня и Билли есть примесь человеческой
крови?
– Думаю, да.
– Я попыталась вызвать ощущение летнего тепла и не
смогла его вспомнить.
Дойл пробился назад ко мне.
– В чем дело?
– Проверь нас с Бидди на чары, на заклинание,
поражающее только потомков людей.
Он стащил черную перчатку и провел рукой у меня перед лицом,
не касаясь кожи, но обследуя мою ауру, мои щиты, мою магию.
Дойл низко и тихо зарычал, и от этого звука волоски у меня
на затылке поднялись дыбом.
– Как понимаю, ты что-то нашел.
Он кивнул и повернулся к Бидди, почти в обмороке повисшей в
руках Никки.
– Прости, Дойл. Со мной такого не бывало...
– Это чары, – объяснил он ей и снял с нее шлем,
чтобы проделать с ней ту же процедуру, что и со мной. Потом он протянул шлем
Никке и повернулся ко мне. Скрыть отблески злых красок в глазах ему не удалось.
Он пытался унять свою силу, вызванную злостью. Злостью на себя самого, полагаю,
потому что прямо у него под носом проскользнуло еще одно заклинание. Кто-то
действовал против нас очень тонкими заклятиями. Что-нибудь мощное наверняка
заметил бы хоть один из нас, но защититься от мелких чар много трудней.
– Чары привязаны к смертной крови. Они пьют энергию и
наполняют чувством холода.
– Почему на Бидди они подействовали больше, чем на
Мерри? – взволнованно спросил Никка. Он был весь закутан в плотный плащ за
исключением крыльев. Крылья были плотно сложены, наверное, так они лучше
сохраняли тепло. Никка – теплокровное существо; крылья ночной бабочки этого не
меняли.
Я ответила ему:
– Она наполовину человек, а во мне человеческой крови
меньше четверти. Если заклинание рассчитано на смертную кровь, ей досталось
больше, чем мне.
– А на людей из полиции оно подействовало? –
спросил Готорн.
Дойл снова поднес ко мне ладонь, и на этот раз я ощутила
теплую пульсацию магии, покачнувшую мои щиты.
– Заклинание может распространяться. Его наложили либо
на Бидди, либо на принцессу, и оно перешло с одной на другую. Если мы его не
удалим, оно захватит и полицейских.
Я посмотрела на него и спросила, кожей чувствуя тепло его
магии, словно дыхание:
– Что оно сделает с чистокровными людьми?
– Под его действием воин-сидхе споткнулся в снегу.
Бидди дезориентирована и будет бесполезна в битве.
Холод вглядывался в темноту, как и цепочка прочих стражей.
До меня долетел его голос:
– Нам что, надо ждать прямой атаки?
– Кто же решится напасть на человеческих
стражников? – вслух изумился Аматеон. Он просто рвался наружу, в этот
холод; наверное, думал – что угодно, лишь бы подальше от королевы. Но я снова
припомнила, что он веками был подручным Кела. Могут ли несколько проявлений
чести и доброты стереть века такой зависимости? А будучи так близок к Келу, он
наверняка повидал те ужасы, о которых говорили женщины гвардии Кела, так ведь?
Я сделала мысленную пометку порасспрашивать его позже, в присутствии Дойла и
Холода. Онилвин остался внутри холма: он еще не оправился от побоев, полученных
от меня и Мэгги-Мэй. Раны от холодного железа даже у сидхе заживают с
человеческой скоростью. Ему я не доверяла вовсе. Аматеону я начинала доверять –
неужели я ошиблась? Хотя уже сам вопрос говорил, что я ему не доверяю, не
вполне доверяю.
– Действительно, кто? – повторила я, борясь с
желанием посмотреть на Аматеона: я могла выдать языком тела, что раздумываю, не
он ли это.
