– Потому что стоило тебе произнести мое имя у темного
окошка, и Королева Воздуха и Тьмы его услышала бы. Наша беседа донеслась бы до
нее. Ты был бы в опасности. Все были бы в опасности.
Он вздохнул в трубку.
– А теперь ты опять принцесса и ищешь себе мужа. Но ты
ведь звонишь не просто потрепаться?
– Ты что-нибудь слышал?
– Болтовню о том, что репортеры ушли из вашего холма,
но затормозили на парковочной стоянке. Пресс-конференция закончена, так чего же
столько наших и заграничных журналюг торчат посреди кукурузного поля в
Иллинойсе?
Я обрисовала ему проблему.
– Я мог бы привезти команду меньше чем в...
– Нет, команду – нет. Я уже вызвала местных криминалистов.
Приезжай сам, но без дюжины агентов в придачу. Все случилось внутри ситхена, не
на федеральной земле.
– Мы можем тебе помочь.
– Возможно. А может, только увеличите число жертв. У
нас и так на руках мертвый репортер, убийства фэбээровца нам уже не потянуть.
– Мы же годами об этом говорили, Мерри. Не перекрывай
мне кислород хоть ты.
– Моего отца убили шестнадцать лет назад. Это все ушло
на второй план, Рэймонд. Новые смерти сейчас важнее. Слушая тебя, я начинаю
сомневаться, что тебе стоит вмешиваться.
– Ты мне не доверяешь, – горько сказал он.
– Я теперь наследница трона, Рэймонд. Благополучие
двора перевешивает личную жажду мести.
– Что сказал бы твой отец, если б услышал такое из уст
собственной дочери?
– Сказал бы, что я стала мудрее. Он бы со мной
согласился. – Я уже жалела, что позвонила ему. Я поняла, что особый агент
Рэймонд Джиллет существовал скорее в детском воображении. Детских фантазий я
больше себе позволить не могла.
Вдруг навалилась усталость, руку пронзило болью от запястья
до плеча. Я повернулась и присела на стол. Галену в результате пришлось
отодвинуться, и это меня порадовало. Он легко поглаживал мне бедро, чуть
сдвигая при этом юбку. Ласка меня успокаивала, а мне сейчас нужно было успокоиться.
Дойл смотрел на меня, и взгляд смягчал выражение его лица.
Мне пришлось отвернуться от доброты и нежности, которую я разглядела в его
глазах. Не знаю почему, но от его взгляда у меня перехватило горло.
– Не приезжай, Джиллет. Мне жаль, что я позвонила.
– Мерри, ты что? Я ждал почти двадцать лет!
– Когда мы с этим разберемся и если я останусь жива и
все еще буду иметь карт-бланш, я тебе позвоню, и мы обсудим твой приезд. Но
только если ты станешь заниматься исключительно убийством моего отца.
– Думаешь, ФБР в деле о двойном убийстве ни к чему не
пригодится?
– Я не знаю, что у нас уже есть. Если нам понадобится
что-то покруче местной лаборатории, я дам тебе знать.
– И может, я отвечу на звонок, а может, нет.
– Как захочешь, – сказала я, пытаясь не выдать,
как у меня сдавило горло и как жжет в глазах. – Но подумай вот о чем,
Джиллет. Почему ты связался тогда с семнадцатилетней девчонкой – потому, что
меня пожалел, или просто потому, что разозлился на королеву, отстранившую тебя
от расследования? Что тобой двигало – жалость, жажда справедливости или просто
злость? Ты ей покажешь! Ты все разгадаешь без помощи королевы. Ты
воспользуешься дочерью Эссуса...
– Все было не так!
– Тогда почему ты злишься на меня теперь? Я не должна
была звонить тебе, но я пообещала... Детское обещание позвонить тебе, если
снова произойдет подобное убийство. Это убийство не повторяет то, давнее, в
деталях, но тот, кто его совершил, так же владел магией. Если мы его найдем, мы
можем ближе подобраться к убийце моего отца. Я подумала, что тебе хотелось бы
знать.
– Прости, Мерри, я просто...
– Просто то убийство жгло тебе душу все эти годы?
– Да, – ответил он.
– Я позвоню тебе, если всплывет что-нибудь полезное.
– Позвони, если тебе понадобятся более опытные
специалисты, чем местные. Я могу обеспечить тебе анализ ДНК, о котором они
могут только мечтать.
Я невольно улыбнулась.
– Я сообщу майору Уолтерсу о высоком мнении,
сложившемся у ФБР о местной полиции.
Он очень сухо рассмеялся.
– Прости, если я только осложнил тебе дело. Кажется, я
на всем этом немного зациклился.
– Пока, Джиллет.
– Пока, Мерри.
Я положила трубку и тяжелее оперлась на стол. Гален прижал
меня к себе, стараясь не потревожить больную руку.
– Почему ты не разрешила ему приехать?
Я подняла голову и вгляделась в него – искала на этом
открытом лице проблески понимания. Его глаза оставались зелеными, широко
раскрытыми и невинными.
Я хотела заплакать, мне нужно было заплакать. Джиллету я
позвонила, потому что убийство оживило старых призраков. Не настоящих
призраков, а ту душевную боль, которая, кажется, уже умерла – но снова
возвращается мучить тебя, как глубоко ты ее ни похорони.
Дойл шагнул ко мне.
– Я вижу, ты становишься все более достойной трона,
Мередит, с каждым днем, с каждой минутой. – Он легко тронул меня за руку,
словно не был уверен, что мне сейчас хочется прикосновений.
Мое дыхание вырвалось с громким всхлипом, и я бросилась ему
на грудь. Он обнял меня, яростно и почти до боли крепко. Он держал меня, пока я
рыдала, потому что понимал, чего стоило мне отказаться от давней детской
привязанности.
Баринтус подошел к нам и обнял обоих, притягивая к себе. Я
подняла глаза и увидела слезы, бегущие по его лицу.
– Ты сейчас была дочерью своего отца, как никогда
раньше.
Гален обнял нас с другой стороны, так что мы стояли,
связанные общим теплом и близостью. Но я уже поняла, что Гален, как и Джиллет,
был детской фантазией.
Они обнимали меня, а я рыдала. Слово "плач" для
этого не подходило. Рыдания уносили остатки моего детства. Мне было тридцать
три; поздновато избавляться от детских привязанностей, но иногда раны бывают
так глубоки, что тормозят нас. Удерживают от взросления, не дают идти дальше,
не позволяют видеть вещи такими, как они есть.
Я позволила им обнимать себя, пока я плакала, пока Баринтус
плакал вместе со мной. Я позволила им обнимать себя, но в глубине души я знала,
что Гален – и только Гален – не понял, что произошло. Он был самым доверенным
моим другом среди стражей. Мой друг, моя первая любовь – но он спросил, почему
я не разрешила Джиллету приехать.
Я плакала, а они меня утешали, но оплакивала я не только
смерть моего отца.
Глава 7
Остатки макияжа, которые не сумели смыть слезы, я сняла
сама. Стерла помаду, которая так и оставалась размазанной, как у клоуна, и даже
выделила салфетку для снятия макияжа Холоду, чтобы он тоже привел лицо в
порядок. Чистенькие, аккуратные и презентабельные, мы пошли снова к месту
преступления. Внутри меня была пустота, словно я утратила кусок души. Но думать
об этом было не время. Вот-вот должен был приехать Уолтерс с группой
криминалистов. Нам нужно было провести допросы до их появления, на случай, если
нам захочется что-то скрыть от людей. Мало ли какие темные тайны всплывут по
ходу дела? Правосудие – это хорошо, но портить нашу репутацию в глазах людей ни
к чему.
