– О, ты давно забрал меня, – пропела женщина как ни в чем не бывало. – С момента твоего зачатия вся моя жизнь превратилась в мир теней, полный боли, ожидания и надежды. Правда, милый?
Она слегка повернула голову в сторону Одира Вайта. Тот не сводил глаз с рукоятки ножа, нависшего над Соломинкой, но ответил:
– Раяна, твой отец – лжец. Я был у него сейчас, и ты не дала завершить очень важный разговор. Он наплел чушь!
– Чушь?! – Прекрасное лицо женщины исказилось от бешенства. – Ты наследуешь мое состояние после его смерти! И я видела твое завещание, наглый мерзкий…
– Тому завещанию пятнадцать лет! – Одир Вайт покачнулся, будто вновь хотел подойти, но сдержался. – И я составил его не просто так, а потому что на парня было совершено покушение. Мы оба знаем, кто его организовал!
Кайрид нахмурился.
На его жизнь множество раз покушались, но все – в последние годы. Пятнадцать лет назад он не мог припомнить ничего подобного.
Раяна, кажется, тоже принялась соображать. На ее лице отразилось замешательство и удивление.
– Меня пытались убить по приказу твоего тестя? – наконец нарушил тишину Кайрид. – Зачем ему это?
Одир Вайт отвернулся, потер лоб указательным пальцем и признал:
– Да. Затем, чтобы ты не отвлекал мое внимание от семьи и работы.
– Внимание?! Да я видел тебя два раза в год!
– Но занимался он тобой постоянно! – возразила Раяна, и в уголках ее глаз выступили злые слезы. – Бесконечно! Даже когда я узнала об этом, он лишь пожал плечами и сообщил, что так будет и впредь. Ты навсегда остался тем единственным, кто достоин настоящих чувств Одира!
– Это не так, – тихо проговорил герсорт.
– Ты думаешь, я слепая?! Думаешь, не вижу, как ты относишься к нашему сыну? Он всегда будет недостаточно самостоятелен, умен и талантлив для тебя! В отличие от этого… этого…
Она повела руками. Тьма вокруг сгустилась сильнее. Аделина застонала, а Кайрид передернул плечами от озноба, прошившего тело.
Необходимо было срочно спасать Соломинку. Немедля.
Герсорт устало ослабил узел галстука, Растифор перевел взгляд на жену отца. Та вновь нацепила на лицо маску холодного отчуждения, смотрела прямо перед собой. На Аделину. Все понимали – ее время убегает сквозь пальцы.
– Ясно, вы ненавидите меня, – решился на новый шаг Кайрид. – Но ее за что обрекли?!
Раяна посмотрела на него. Пристально. С не меньшей ненавистью, чем прежде. А затем задала вопрос:
– Ты знаешь, приблудыш, что мой отец болен, а Одир переписал на тебя все наше состояние? И завещание составил очень хитро. Если ты умрешь не своей смертью, то в дальнейшем все деньги моей семьи перейдут приютам! И мои дети останутся нищими!
– Этого не случится, – вмешался герсорт.
Но жена больше не слушала его. Ее глаза яростно горели, щеки раскраснелись.
– Мы впустили его в наш дом! – говорила она. – Приняли как родного! Я родила ему детей! Красивых, здоровых, сильных!
– Раяна… – угрожающе продолжил герсорт.
– Я любила его! Готова была ради него на все! А он бегал к твоей матери, смотрел на нее, как голодный щенок, и не замечал меня. И знаешь что? Я смирилась! Пока он не пришел снова! Спустя год он приполз ко мне и сказал, что одумался! Сказал, что твоя мать умерла, а ему важно пережить это горе рядом со мной. И я едва не танцевала от счастья, ведь он разглядел во мне единственный шанс на счастье! Но Одир умолчал о самом важном: о том, что родился ты! И ему действительно удавалось скрывать тебя несколько лет!
Кайрид покосился на отца.
Когда же и Раяна отвлеклась на него, Растифор перевел взгляд на Листара, замершего рядом молчаливым изваянием, и подал тому сигнал, означающий «на счет три…»
– Значит, позже вы узнали, что есть я. И вам было мало, что ребенок остался совсем ОДИН при живом отце, – начал говорить Кайрид, вместе с тем ведя отсчет. – И вы, ВДВОЕМ с вашим отцом, решили сжить меня со света…
– Я даже не знала о тебе поначалу! – закричала женщина, на миг теряя контроль. – А потом… Это было сродни предательству. Как нож в спину! И если от меня ждали смирения, то все вы ошибались!
Взмах ее руки сопровождал яростный крик Кайрида:
– ТРИ!
Он бросился на женщину, уже понимая, что предотвратить самое страшное не успеет.
Листар тем временем метнулся к Аделине, а Хонни попытался замедлить движение ножа, резко сорвавшегося вниз, тьмой.
Кайрид уронил Раяну на пол, подминая под себя. Она хрипло расхохоталась, даже не пытаясь вырваться из тисков его рук.
– Ненормальные! – закричал Одир Вайт предостерегающе. – Что вы наделали?! Не вздумайте вынимать нож! Пока он в ней, Кайрид жив!
Растифор замер.
Быстрее, чем понял окончательный смысл услышанного, он вскочил на ноги и ринулся к кровати, схватившись за рукоять ножа.
– Что нам делать? – услышал он испуганный шепот Хонни. – Господин Растифор, что теперь?
– Пришло время встретиться со старой знакомой, – ответил Кайрид, вынимая нож резким рывком. – Листар, возвращай долг! Хонни, подержи для них проход!
Аделина рвано выдохнула и захрипела.
Листар замотал головой.
Одир Вайт упал на колени рядом со своей женой. Схватившись за голову, он посмотрел на сына. Кайрид не отвел взгляда. Медленно повторив движение отца, он также оказался на полу и улыбнулся, чувствуя смертельную боль в груди.
Он умирал.
– Говорил же, не к добр-ру ее появление! – услышал Кайрид, прежде чем открыть глаза в мире за гранью. – Но кто слушает мудр-рого Вар-рга?!.
Аделина
Мы с бабушкой пили чай. Ароматный, вкусный, согревающий.
Давно мне не было настолько тепло, как теперь, в нашей маленькой кухне с выцветшими обоями в цветочек. Делая очередной глоток, я щурилась от удовольствия и смотрела по сторонам, стараясь проникнуться мыслью, что все хорошо. Но на задворках памяти нечто продолжало меня тревожить, будто я забыла о важном, о сокровенном. Будто… мое место не здесь…
Бабушка поднялась, подошла ко мне, ласково погладила по голове.
– Ты такая уставшая, – проговорила она улыбаясь. – Когда последний раз выходила отсюда?
– Уже и не помню, – ответила честно.
– Так одевайся! – велела она. – И знаешь что? Давай-ка мне эти ужасные детские тапки. Купим тебе новые, модные, как и положено молодой красивой девушке. И блузочку какую-нибудь. Пора выбираться отсюда, Лина!
Слушая бабушку, я посмотрела на розовых зайцев, и что-то екнуло в груди, отзываясь болью. Настойчивое, зудящее беспокойство стало разрастаться внутри, принимая форму самой настоящей панической атаки. Мне отчаянно требовалось вспомнить нечто важное! Посмотрев на бабушку, потянулась к ней, желая взять за руку, согреться ее теплом, но не успела: сердце пронзила боль.
