- Не уложимся в отведённый срок, - констатировал Егоров, - там объемчик не меньше московского.
- Но что делать? Пойду на поклон к Урусову, попрошу накинуть ещё пару суток, разделим фронт работ. Кстати, а где Саша?
Бойко напомнил начальнику:
- Ты же сам его в морг отправил.
- А да. Неужели он до сих пор там? Скоро уже стемнеет.
Васильков вернулся через четверть часа:
- Здесь одежда и обувь убитого, - сказал он и положил на стол объёмный свёрток
- Хорошо, - Старцев уселся на подоконник, подпалил папироску и спросил, - Труп осмотрел? Что скажешь?
- Ничего, - отмахнулся Александр, - кроме одной незначительной детали.
- Какой же?
- У Климентьева отсутствуют две фаланги указательного пальца правой руки.
- И что с того? Василий ещё утром, при осмотре, отметил этот изъян, а Баранец включил его в описание трупа, - проговорил Иван и пожал плечами, - у нашего Олеся тоже не все пальцы, правда на левой руке.
- Ну во-первых, я не знал об этом изъяне у убитого Климентьева, а Баранец вносил описание в дело позже. Во-вторых, - Васильков запнулся.
Старцев пыхнул папиросой:
- Что во-вторых?
- Пришла мне тут в голову одна странная аналогия, - не уверено начал майор.
- Посмелее Саня, расследование наше буксует, так что сейчас всё сгодится, даже самые шальные аналогии.
- Тогда слушай, - Александр устроился на подоконнике, тоже закурил и принялся рассказывать как его разведгруппа пыталась добыть языка в густых лесах между Рыльском и Казачьей Каменкой, где по мнению советского командования, расположился штаб триннадцатого армейского корпуса, второй армии вермахта.
Слушая рассказ друга, Иван подчас забывал о реальности, искренне сопереживал каждой неудаче, каждому рискованному повороту в короткой истории. Он, словно перенёсся во времени и пространстве, снова окунулся в военное лихолетье, шёл в разведку, прикрывал товарищей и высматривал добычу на лесной рокаде.
Шансов на удачную зацепку и быстрый успех в расследовании преступления в Гончарном переулке с каждым часом становилось всё меньше. Вероятно офицеры оперативно-розыскной группы ещё и поэтому с интересом выслушали рассказ о злоключениях фронтовых разведчиков.
Но вот когда Александр закончил повествование, Олесь Бойко, со свойственным ему скепсисом покачал головой и заявил:
- Давненько это было, в июле 43го. К тому же там действовал фашистский фельдфебель, сомневаюсь что эти два происшествия как-то связаны.
Однако Старцев не обратил внимание на замечание Бойко и продолжал с интересом расспрашивать товарища:
- Стало быть, это произошло после моего ранения?
- Ну да, недели через две или три, точно не помню, - ответил Васильков.
- Языка взять не вышло?
- Тогда мы едва ноги унесли, да и дома досталось нам за то, что вернулись пустыми. Начштаба дивизии топал ногами и грозил мне трибуналом. Короче отоспались и через сутки опять пошли за линию фронта. Со второй попытки взяли, приволокли.
-А выходит, у этого Точилина, тоже не было двух фаланг на правом указательном пальце, - подключился к обсуждению Егоров.
Александр кивнул:
- Точно не было. Он когда пришёл просится ко мне в роту, мы поздоровались за руку, вот я и обратил внимание на этот недостаток, дескать, как же ты стреляешь? Мол, с левой приноровился.
- Уже проверил, он и вправду отлично владел оружием.
Бойко прохаживался по кабинету и по-прежнему сомневался:
- У обоих нет двух фаланг на пальцах и оба погибли от того, что им перерезали горло. Полагаете, то и другое, дело рук одного преступника? Не братья, не верю я в такие совпадения. Честное слово. Боюсь мы просто потеряем время.
- Я тоже боюсь, Олесь, - Сказал Старцев, подхватил трость и спрыгнул с подоконника. – И тоже не очень то верю во взаимосвязь, но мы обязаны проверить факты. Получим отрицательный ответ, тогда и вычеркнем эту версию.
- Тем более, что других у нас пока нет, - поддержал начальника Егоров.
- А Точилин не рассказывал, как потерял половину указательного пальца? - вновь обратился к товарищу Иван.
- Нет, он по большей части с Курочкиным общался.
- Может Курочкин знает?
- Не исключаю. А ведь у него та же самая история с пальцем.
- Да, хорошо бы его найти. Откуда наш сержант родом? Не помнишь?
- Родом он с Урала, но перед войной, по-моему, перебрался в Рязань, женился там что ли так.
- Так кто же рядом. Возьми, Саш, кого-нибудь в помощь и займись его поисками.
- А ты куда? - Васильков посмотрел вслед другу, хромавшему к двери. Пойду на поклон к начальству, буду просить пару дополнительных дней расследования, а иначе не уложимся и огребём по служебному несоответствию.
Когда шальная пуля ранила здоровяка одессита, Петра Сидоренко, Васильков понял, что в одиночку Иван с ним не справиться нужна помощь, он тот час приказал двоим бойцам ползти назад. Они не успели, в кромешный тьме июльской ночи грохнул взрыв противопехотной мины. Все невольно пригнули головы, вжались в тёплую землю и сделали это не зря. Лучи немецких прожекторов заметались по бескрайнему полю, застучали пулемёты, отовсюду подтянулись огненные трассы. В темноте разведчики разбираться не стали кого нашпиговало осколками, а кого бог миловал. Стонали оба, обоих они потащили к своим окопам. По их головам и спинам неоднократно скользили ярко жёлтые лучи, рядом с противным свистом в землю впивались пули, вздыбливаясь фонтанчики грунта, но бойцы упрямо двигались к позициям советской пехоты. Добравшись до первой линии окопов, они передали Сидоренко и Старцева санинструкторам.
Потом Василькова закрутили боевые будни, новые вылазки в тыл врага. Он много раз пытался хоть что-то узнать о судьбе друга, обращался к командиру полка и в медицинскую службу. Однако, в окрестностях Рыльска, к тому времени стало так жарко, что начальству было не до взводных. Медицина же, переправляла всех раненых в прифронтовой госпиталь, куда их увозили потом - никто из докторов не ведал. Меж тем, как выяснилось позже, Иван Старцев и Пётр Сидоренко, миновали прифронтовую медицинскую часть, сразу попали в ближайший эвакогоспиталь, находившийся в Мичуринске. В тамошнем хирургическом отделении они проходили лечение. Одесситу повезло, его могучий организм, без особых проблем, справился с проникающим ранением. Сидоренко прошёл полный курс лечения, реабилитации, отгулял отпуск по ранению, положенный ему, и снова отправился на фронт. С Иваном же, судьба обошлась иначе - осколки немецкой противопехотной мины сильно покалечили его ногу, раздробили кости, в клочья разорвали связки и мышцы. В какой-то момент врачи намеревались ампутировать ногу, едва ли не по колено, но один из хирургов настоял на операции, в результате ногу он спас, отрезал только часть ступни. На войну капитан Старцев больше не попал.
