От безысходности.
Кави наблюдал за мной сначала довольно безразлично, потом, когда меня начало трясти так, что я и на ногах устоять не могла, он подошел ко мне и поддержал, чтобы я совсем уж не завалилась.
Мне понадобилось много времени, чтобы успокоиться.
– Извини за грубость, – сам не свой буркнул Кави, когда понял, что я готова воспринимать информацию. – Но я говорил правду. За Рана я готов и убить и жизнь отдать.
Не в силах пока говорить, я лишь понимающе закивала. Кави осмотрел меня с ног до головы, раздраженно вздохнул, потом потянул на себя и приобнял.
– Ты так рыдаешь тут, будто только впервые узнала о собственных чувствах, – то ли примирительно, то ли обвинительно прозвучали от него эти слова.
– Я не позволяла их себе, – снова всхлипнула.
– Хватит рыдать! – Рявкнул Кави, я съежилась, а он снова примирительно похлопал меня по плечу. – И чего ты упиралась? Жениха притащила.
– Я его не притаскивала, – отстранившись, я оттолкнула Кави и отошла, переведя еще один платок. – Он сам появился.
– Но ты его не прогнала.
– Как будто в этом был смысл.
– А ты думаешь, не было?
– Перестань. И я не разрешала называть меня Леттой.
– Так разреши, – пожал плечами Кави так, будто это само собой разумеющееся. – Слушай… – он вздохнул, – Ран…, у него в жизни много чего было. Он не любит подпускать к себе людей. Но с тобой все по-другому. Ты не спешила лезть к нему в душу, не пыталась напроситься ему в жены, ты просто стала частью его жизни.
– Ты так говоришь, как будто ведешь к чему-то, – обиженно смотрела на него я.
– Не обманывай его, – почти взмолился Кави. – Он не заслуживает и половины того, что с ним приключилось. Он глава дома Кайтранов, но также его сердце. Именно он сделал его таким, какой он есть сейчас. Именно поэтому он так отреагировал вчера.
Очередные слезы, которые я не могу сдержать, Кави кривится, но я ничего не могу с собой поделать.
– И дело даже не в его чувствах, – продолжал Кави. – Я тебя одобрил.
– Что?
– После того раза. Ты удивила меня, честно. Да, я знал, что всякие люди бывают, но так меня еще никто не поражал. Ты действительно удивительная. И Рану ты очень подходишь…
– Неправда! – Воскликнула я и поспешила отвернуться, ведь очередные слезы пролились из глаз. А Кави и так был недоволен моей истерикой. Ничего не могу с собой поделать. – Он не может меня любить.
– Что?! – Не расслышал Кави и подошел поближе.
– Я говорю – он не может!.. Он не возьмет в жены такую, как я!
Кави нахмурился.
– Это какую же? – Словно пытаясь найти тот самый изъян, он внимательно осмотрел меня с ног до головы.
– С моими нулевыми способностями к магии, – обижено буркнула я. – Это невозможно.
– Прекрати нести чушь, – раздраженно отмахнулся Кави. – Для Рана это даже не критерий.
– Перестань лучше ты, – буркнула я и, отвернувшись, шумно высморкалась. – Ты не можешь за него так уверенно говорить. И вообще – не хочу с тобой обсуждать мою личную жизнь. Которой, кстати, нет.
– Что ты там бубнишь? Я ничего не разбираю!..
– Только попробуй сказать ему о том, что я тебе тут сказала! – Пригрозила я своим использованным платком. Кави отшатнулся, как от чумы и сморщился. – Никогда, слышишь? Никогда ему об этом не рассказывай!
– Хватит угрожать мне своими соплями! – Отмахнулся Кави, а на попытку ткнуть его платком даже отскочил в сторону с визгом.
Потом, правда, покраснел и надулся, но меня это лишь развеселило, вот я и принялась хохотать. Кави сначала пытался держать лицо, но потом не выдержал и начал ругаться.
– Да чего ты то рыдаешь, то смеешься?! Как так можно?!
– Кави, я серьезно! – Снова схватив его за ворот камзола, настаивала я. – Не говори ему.
Кави сначала морщился, понимая, что я все-таки схватила его платком, потом вроде бы смирился и, прищурившись, заметил:
– Я не разрешал тебе называть меня по имени.
– Так разреши, – возмутилась я и отошла.
Так, ладно, надо успокоиться. Сделала пару раз глубокие вздохи, израсходовала последний заготовленный платок и еще немного подышала. Кави подошел поближе.
– Слушай, может все-таки пора нам перейти на имена? – Как будто в первый раз в жизни предложил Кави.
Выдохнув вялую ухмылку, я обернулась и посмотрела в его темные глаза.
– Летта.
– Кави.
Мы улыбнулись друг другу, а потом Кави достал свой ажурный платок и как следует утер все мои слезы. Я смеялась и уворачивалась, а он все ворчал, какая я несносная и непутевая, но заботливо отдал мне свои перчатки, когда мы двинулись обратно к дороге.
Как-то так вышло, что мы сначала прогуливались по городу, заглянули в один из трактиров и Кави меня накормил и напоил. Какое-то время мы молчали, но потом, когда согрелись и раскраснелись, мы отправились бродить по улочкам и закоулкам и открывать их заново.
– Пойдем здесь, – тянула я его в переулок.
– Но там же написано: площадь прямо, – указывал на табличку-указатель Кави. – Ты что? Читать разучилась?
– Ах! – Выдохнула я, вцепившись ему в руку. – Я ведь забыла, что ты недавний гражданин Империи!
– Да-да, – натянуто улыбался он.
– Я живу здесь с рождения, и это короткий путь, – объясняю.
А Кави не верит, хмурится, даже немножко насмехается. Мы спорим, идем моим путем, сокращаем расстояние, хмурится все сильнее, а потом отвлекает меня простейшим «Это что там такое?», а когда оборачиваюсь, Кави уже поставил на нашем пути наспех сколоченную преграду.
– Что же, не пройти, ты проиграла.
И вот вроде бы стоит обидеться, побороться, но не могу. Да и не хочу.
– Ладно-ладно! Признаю! – Сдаюсь, Кави улыбается, и мы снова бродим по городу в ожидании вечера.
Это была самая необычная прогулка из всех, которые у меня когда-либо случались. Кави необычен и наша внезапно зародившаяся… дружба ничуть не уступала в этом. Но это было примирением. Я была благодарна Кави за то, что он не собирался обвинять меня в предательстве, за что был благодарен мне Кави, я не поняла, пока не наступил вечер.
Мы провожали солнце, сидя на холме в пустующих беседках. По той же причине, что и в саду возле Департамента, здесь сейчас никого не было. Это было нам только на руку. Мы мерзли страшно, но уходить не хотели. Еще не время.
Когда Кави заговорил, его голос я совершенно не узнала, но уже в тот момент поняла, что буду молчать до самого конца. Это ведь его откровение…
– Он всегда верил в меня, знаешь, – с горечью и тоской начал он, – мой отец. Пусть он был Королем, но это не мешало ему быть отличным отцом.
