Наверное, это была разрядка, так я выплескивал все, что накопилось. Мне нужно было это, чтобы хоть как-то избавиться от всех этих мыслей. Они донимали меня, опустошали, высасывали все силы. Но разве я в том положении, чтобы позволить себе слабость? На мне целый дом Кайтранов, все, кто живет здесь, рассчитывают на меня.
И я их не подведу.
После того как мы отсмеялись, я немного успокоился, и тренировка снова стала похожа на безобидную подготовку к турниру. Насколько подобное вообще может быть безобидным. Грум еще сначала опасливо подходил ко мне поближе, но потом расслабился и привычно принялся за указания. «Ногу ставь прямее», «спину-то держи!», «куда ты метишь?! Точнее!». В общем, Грум отпустил свой страх перед моей несдержанностью.
Кави тоже не уходил и наблюдал за нами. Периодически он поддерживал меня или Грума, но все было настолько обычно, что на какое-то мгновение все как будто возвратилось на круги своя…
Но была какая-то глубокая боль, которая пряталась в моей душе. Она не уходила и не исчезала, с ней нельзя было расстаться, как бы сильно этого не хотелось. Она всплывала каждый раз, когда отвлечения прекращались.
– Хозяин! – Появилась ближе к обеду на тренировочной площадке Мойла.
Глупо было предполагать, что могла прийти Летта, но я все же надеялся. Ждал, что вот Мойла поторопится сообщить, что она приехала, а потом отойдет в сторону и…
Так и стою, смотрю на дверь, ожидаю, что она распахнется, а Мойла уже несколько минут стоит с протянутым мне письмом и ждет, когда же я его уже приму. Глупец, какой же я глупец!
Заметив мой откровенный ступор, Кави поднялся на ноги и подошел к нам, забрал у Мойлы письмо.
– Спасибо, – улыбнулся он ей. Девушка смущенно опустила глаза и покраснела. – А сегодня будет мой любимый вишневый пирог?
Мойла совсем уж задрожала и смутилась так, что позабыла все слова. Наконец кивнула и заторопилась обратно в дом. Снова высматриваю ее в коридоре, но… нет. Ее все еще нет.
– Кхм-кхм, – кашлянул Кави, шурша конвертом. – Это от Принца.
Ткнув меня им, Кави вернул меня в реальность и потыкал им еще пару раз для верности. Грум подошел поближе.
Вздохнув, я открыл письмо и быстро прочитал содержимое. Только бы не думать о том, что мы планировали сделать…
– Что пишет? – Видимо, Кави слишком хорошо понимал меня в данный момент, поэтому не давал уйти в себя.
– Что аудиенции не будет.
– Что? – Кави нахмурился и заглянул в письмо.
Принц Садэри действительно писал, что к своему великому сожалению не сможет уделить мне свое драгоценное время в ближайшие дни в связи с приближающимся праздником – днем рождения Императора. Каждый год в честь этого события устраивался большой прием, на который съезжались все высокопоставленные имперцы.
– А, день рождения Императора, – протянул Грум, – тут уж действительно не к ряду тебя еще нянчить.
Он ухмыльнулся.
– Празднество государственного масштаба, куда съезжается чуть ли ни вся Империя, – продолжая читать, бормотал Кави. – Ага! – Он дошел до главного. – И ты на него приглашен.
Кави просиял, глянув на меня. Но ведь идея была в том, чтобы устроить допрос с помощью Летты. А теперь что?
Ладно, хватит. Я могу бесконечно по ней скучать, но тот же Император зависит теперь от меня.
– Может ли быть такое, что на Императора будет совершено покушение в этот день? – Предположил я, стараясь отвлечься. – Ведь в Столицу приедут все, кому не лень. Это отличный шанс.
– Да, действительно, – подтвердил Грум. – Мне посчастливилось стать свидетелем таких приемов. И это, я должен сказать, хуже войны.
Грум скривился в усмешке.
– Так или иначе, но прием через две недели, – указал на письмо Кави. – Это долго. Нам нужно предпринять что-то уже сейчас.
– Врываться во Дворец не самая удачная идея, – заметил я. – И все-таки утверждать, что именно Принц все подстроил нельзя.
– Так-то оно да, – закивал Грум и отправился к креслам, устало плюхнувшись в одно из них. – Но ведь улики указывают на него.
– Лишь доводы и догадки, – напомнил, – что, если теория не работает не потому, что он виноват, но хорошо скрывает следы, а потому что она не верна?
Задумались и Грум и Кави. Было приятно снова предпринимать какие-то действия, решать вопросы государственной важности. Это действительно отвлекало, напоминая о важности моей службы Императору.
– Давайте рассуждать, – предложил я, берясь за одежду. Без нее в декабре было все-таки несколько прохладно. – Какой смысл отравлять Отца Принцу Садэри, если трон все равно когда-нибудь перейдет к нему? Он первый наследник, да и единственный, по праву крови, в чем был смысл?
– Но ведь Виландри как-то с этим связано, – напомнил Грум и глянул на Кави.
– Верно, Ран, – спокойно подтвердил мой друг. – Если он сотрудничал с Виландри, значит он мог планировать заговор.
– Какова цель? Сегодня он этого не сделает, так завтра. К тому же твой Отец не спешит воевать с Империей, в отличие от твоего брата.
– Да, но теперь не он наследует трон, а Ашин. Это многое меняет.
– Теперь да, но ведь Императора отравили два года назад, еще до того, как даже ты сбежал из Виландри. Возможно, тогда все было по-другому.
– Подождите, – вмешался Грум, – два года назад или не два, но ведь можно было просто подсыпать яду, и Император бы умер. Кто-то специально выдерживал паузу, словно выжидал подходящий момент.
– Что снова возвращает нас к мысли о Принце. Ему зачем ждать?
– А что до Принцессы? – Поинтересовался Кави.
– А что с ней? – Грум развел руками. – Она выходит замуж и собирается рожать детей, какие к ней претензии?
– Но ведь на нее не нападали и не пытались отравить, – напомнил я.
– Потому что – смысл? Она же безобидное создание.
– Да, но если Император и Принц по какой-то причине не смогут править Империей…
– …то власть перейдет ее мужу. – Кави заглянул мне в глаза. – Кто ее муж?
– Не знаю. На приеме не говорили.
– Я в Департамент, – рванулся с места Кави.
– Я поеду во Дворец, – тяжело поднялся на ноги Грум. – Попробую расспросить про мужа Принцессы у своих друзей.
– Хорошо, а я…
Но договорить я не успел. Мойла столкнулась с Кави в дверях, когда бежала ко мне с вестью. И Грум и Кави замерли в ожидании. Очередная шальная мысль – Летта? Она вернулась?
– Хозяин! – Подбежала ко мне Мойла. – К Вам из Департамента!
– Летта? – Уточняю, но Мойла лишь качает головой. – Тогда кто?
Мойла делает глубокий вздох, сомневается, боится, извиняется одним взглядом, как будто она в чем-то провинилась. Чтобы там ни было – она-то здесь причем?
