– Милиционерам я не расскажу, – заупрямилась Ларисик. – У меня год назад украли в метро кошелек с зарплатой, так думаете, они нашли? Нет, лучше я скажу контрразведчикам. Я им
больше доверяю.
Мама улыбнулась себе под нос, и они пошли смотреть выставку и скрученные проводки.
Глава V. ПО СЛЕДУ МУЗЕЙНОГО ВОРА
Ларисик вела маму по длинному служебному коридору и щебетала: – Машенька, но почему вы не хотите посмотреть выставку со всеми, когда будет торжественное открытие?
– Ларисик! Мне даже странно слышать от вас такие слова! – с придыханием восклицала мама. – Вы же настоящий ценитель и знаете, что картину не смотрят, с ней разговаривают. А какой разговор может быть в толпе?
Ларисик заламывала руки и стонала от восхищения маминой тонкой мыслью. Она и не догадывалась, что имеет дело с контрразведчицей. А контрразведчиков учат общению, как школьников математике. С каждым человеком они говорят на близком ему языке.
Блинков-младший плелся сзади. Про него совсем забыли. А непростой восьмиклассник тем временем не дремал! Он как по книге читал мамину комбинацию. Когда все разворачивается на твоих глазах, это нетрудно.
Конечно же, мамины сослуживцы сейчас допрашивают сотрудников музея, от директорши до уборщицы. Выясняется, что делал каждый в последние часы перед кражей, когда он ушел с работы, и один или с кем-нибудь. Это обычная и необходимая оперативно-розыскная работа.
А мама действует агентурными методами. Она все рассчитала с безупречной точностью. Позвонила в музей от имени мадам Демидовой: якобы та хочет посмотреть картины до того, как откроется выставка. Директорша, конечно же, знает настоящую Демидову. Она очень благодарна ей за помощь музею. Но сейчас директоршу допрашивают, ей не до визита даже самых уважаемых гостей. И она велела принять миллионершу услужливому Лялькину, который Демидову в глаза не видел.
Таким образом, контрразведчица внедрилась в музей под видом «миллионерши», не посвящая посторонних в свою тайну. И вот уже Ларисик идет с мамой под ручку, сама не подозревая, что она не просто Ларисик, а завербованный втемную агент!
Через незаметную дверцу, окрашенную под цвет стены, они вышли в залы музея имени Юрия Ремизова. Посетителей было немного – старушки и группки школьников с экскурсоводами. Одна группка стояла как раз у натюрмортов с табличкой «Дар М. Е. Демидовой». Ларисик, перебив экскурсовода, объявила, что М. Е. Демидова находится здесь и нужно ей поаплодировать. Школьники вяло захлопали. Многие смотрели на Ларисика, решив, что она и есть Демидова. Мама заскромничала и за руку оттащила раскрасневшуюся искусствоведшу.
Следующий зал был закрыт. У высоченных двойных дверей с табличкой «Оформление экспозиции» дремала на стуле старушка-смотрительница. Рядом стоял милицейский сержант. Ларисика он пропустил, а маму не хотел. Ее не было в списке сотрудников.
– Это гостья музея, известная меценатка Демидова! – возмутилась Ларисик.
– Гостей вы можете к себе домой водить, а не на работу, – заявил в ответ сержант. Он потрясал свернутым в рулон списком, как дубинкой.
– Водют в музей кого ни попадя, а потом картины пропадают! – вредным голосом добавила смотрительница.
Ларисик с оскорбленным лицом кинулась к ней. Смотрительница шарахнулась, как будто думала, что кандидат искусствоведения ее ударит. Но Ларисику нужна была не эта вредина, а висевший на стене телефон. Она сорвала трубку, набрала внутренний номер из трех цифр и стала кому-то жаловаться.
Этот кто-то велел ей передать трубку сержанту. Милиционер его выслушал и заявил, что кто-то ему не начальник. Тогда кто-то разозлился и подозвал к своей трубке еще кого-то. Сержант признал, что новый кто-то ему начальник. Но непрямой. Так что пускай ему, сержанту, либо позвонит прямой начальник, либо дадут письменный приказ пропустить гражданку в охраняемый зал.
Словом, нашла коса на камень.
Вредная старушонка рассудила, что «известная меценатка Демидова» не такая уж важная птица, раз ее не пропускают. Ни к кому специально не обращаясь, она стала обсуждать мамин внешний вид:
– Вся в брильянтах, а небось прется без билета, пятерку экономит! – говорила она. И тут же, укорив маму богатством, укоряла ее бедностью: – А стекляшек-то понавесила! Почем за килограмм покупала?
У мамы раздувались ноздри. Блинков-младший подумал, что уж теперь-то она покажет свое удостоверение подполковника контрразведки. Лично он давно бы уже достал не удостоверение, а пистолет и бабахнул в потолок. Но мама сдерживалась. Ей было рано раскрывать себя.
В конце концов после очередного звонка Ларисика откуда-то примчался разъяренный человек в штатском.
– Я полковник милиции Агеев, – зашипел он сержанту, размахивая у него перед носом красной книжечкой. – Службу в базар превращаешь?! Троих старших офицеров отвлек от работы! Допиши фамилию гражданки в список и пропусти.
– У меня приказа такого нету, – завел старую песню сержант.
– А у меня приказ министра найти картины. Из-за твоего дурацкого рвения меня отвлекли на двадцать минут. Если отвлекут еще раз, посажу тебя под арест, – спокойным голосом объяснил ситуацию Агеев.
Он отобрал у сержанта список и, не спросив у мамы фамилию, размашисто написал: «М. Е. Демидова».- И мальчика впишите, – подсказал упрямый сержант.
…«с мальчиком (один чел.)», – добавил полковник и расписался.
– Вопрос решен? – спросил он у сержанта. Тот сморщился и молча кивнул.
– Вот они, богатеи! Всю милицию скупили! – прокомментировала это событие вредная смотрительница.
Не обращая на нее внимания, Ларисик и «М. Е. Демидова с мальчиком (один чел.)» прошествовали в зал.
Старинная музейная дверь закрылась за ними.
Выставка еще не была оформлена до конца. Кое-где на стенах висели только наклеенные бумажки с названиями картин, кое-где картины без названий. Посреди зала стояла перепачканная побелкой стремянка. Видимо, именно ею и оборвал провода сигнализации растяпа монтер.
– А вон проводки, – сказала маме Ларисик. Она указывала в угол, где сходились стены и
потолок. Скрутки на проводах, обмотанные синей изоляцией, сразу бросались в глаза.
– Гога, подтащи мне лестницу, – скомандовала мама, – а то я испачкаться боюсь.
Стремянка была старая-престарая, деревянная: две лестницы, соединенные в букву «А». Блинков-младший не знал, как к ней подступиться. С какой стороны ни возьмешь, неудобно. В конце концов он встал между ножками буквы «А», взялся левой рукой за перекладину левой лестницы, правой – за перекладину правой, приподнял…
Верх стремянки перевесил, и она пошла, пошла валиться прямо на Ларисика! А та, вместо того чтобы отскочить, закрыла лицо руками. Хорошо, что мама успела подбежать к Блинкову-младшему и помочь. Вдвоем они легко подтащили стремянку к нужному углу.
