Пока Ксения перечисляла деньги, а Штукина с нетерпением вглядывалась в её компьютер, Люся повязала передник и сообщила, что будет играть в домохозяйку. Штукина велела ей сначала нарезать салат. Люся открыла кухонный ящичек для столовых приборов, чтобы взять нож, и взвизгнула. Разумеется, это не оставило равнодушным Бусю, он принялся лаять и прыгать вокруг хозяйки. Ксения со Штукиной оторвались от компьютера и тоже подскочили к Люсе.
– Там! – с перекошенным лицом сообщила Люся и указала на ящик.
Девушки осторожно заглянули в ящик. Неизвестно, чего боялась там увидеть Штукина, но Ксения честно опасалась тараканов и мышей. Однако ничего такого там не оказалось, в выдвижном ящичке встроенной кухни на половине Ксении собственной персоной красовался кошелёк фирмы Шанель, тот самый, из кожи козы.
– Что бы это значило? – Штукина почесала затылок.
– Я не брала! – испуганно сказала Ксения.
– А кто взял? Пушкин?! – Люсина физиономия не предвещала ничего хорошего. – Я точно помню, как положила в сумку. Сумка стояла в прихожей. Ты первая тогда ушла, сказала, что тебе переодеться надо! Я всё помню, у меня память хорошая.
Ксении от таких обидных подозрений срочно захотелось заплакать. На глаза её навернулись слёзы. Однако слёзы навернулись и на глаза Люси, наверное, ей стало обидно, что Ксения оказалась такой подлой тварью. Эта мысль подействовала на Ксению совершенно удручающе, и она разревелась.
– Люся! – сказала Штукина. – Вот ты сейчас очень неправа.
– Это почему же?! – Люся уже тоже практически ревела.
– Прекратите обе! Скорее уже я у тебя кошелёк твой свистнула, чем писательница. Я тогда уходила к себе за Боржомом и таблетками, пока вы похмельем баловались, вполне могла кошелёк из прихожей прихватить.
– Да, – согласилась Люся. – Но кошелёк-то тут!
Она ткнула пальцем в ящик с вилками, где прятался кошелёк.
– У неё! – Тут она уже ткнула пальцем в Ксению.
– А вот это загадка! Вспомни, раз у тебя такая хорошая память, в тот день одеваться в прихожую мы вышли все вместе, ты даже шла первая. Ксения оделась и сразу убежала, потом уже мы хватились кошелька. И ещё, если бы Ксения действительно спиздила у тебя кошелёк, она бы его к себе в сейф спрятала, а не оставила тут на виду, чтобы ты его обнаружила. Глянь-ка, всё ли на месте?
– Вот ты сейчас опять выражаешься как уголовник, осталось тебе папаху с гербом напялить, – строго сказала Люся, но плакать перестала и открыла кошелёк. – Всё на месте! И деньги.
– А теперь извинись перед Ксенией за свои безобразные подозрения, и будем думать, как кошелёк тут оказался.
– Ксюшенька, прости меня, пожалуйста, если сможешь. – Люся опять заплакала и кинулась к Ксении обниматься. Ксения в ответ разразилась новой порцией рыданий.
– О, Господи! Девки, сколько можно ныть? А если б вы везли патроны? Тьфу! – проворчала Штукина.
– Может я всё-таки кошелёк здесь забыла? – предположила Люся. – Но я же точно помню, как положила его в сумку.
– Ну, помнить ты можешь, как положила его накануне или ещё раньше. Если ты это делала каждый день, то в памяти отложилось это вот автоматическое действие. Другой вопрос, если ты его забыла здесь у Ксении, то зачем ты припрятала его в ящик с вилками и ложками? Или Ксения, если вдруг нашла у себя твой кошелёк, то почему засунула его именно туда?!
– Я не засовывала, – на всякий случай сказала Ксения.
– Не сомневаюсь! – рыкнула Штукина, видимо опасалась, что они с Люсей опять разревутся.
– Остаётся вариант, что это ты сама с нами так по-дурацки пошутила, – предположила Ксения. – Взяла кошелёк, когда ходила за Боржоми, а потом подбросила его сюда.
– Зачем? – Штукина покрутила пальцем у виска. – Ты детективщица или где? В любом преступлении всегда присутствует мотив!
– А это не преступление! Вон, все деньги на месте. Это розыгрыш, но очень идиотский.
– Да, Леночка, – вставила Люся. – Это как-то подло, не по-товарищески.
– Вы с ума обе съехали? Но я в отличие от вас реветь не буду, и обижаться тем более. Я, конечно, коварная, но у меня с головой всё в порядке, чтобы такие шутки шутить. Чего смешного-то в том, чтоб вы переругались?
– Действительно, – согласилась со Штукиной Люся.
– И Леночкой меня не называй, если всерьёз обидеть не хочешь.
– А если полковник тебя Леночкой называет, ты тоже обижаешься? – Ксения понимала, что вопрос не по существу, но не смогла удержаться.
– Ему можно, сама сказала, он не просто полковник, а ещё и профессор. – При воспоминании о полковнике Штукина аж зажмурилась. – Он же не просто говорит, а с подтекстом, а такой подтекст в твоём исполнении совершенно неуместен.
– Какой такой подтекст? – Люся фыркнула. – У меня от тебя голова скоро сломается.
– Не голова и была, – строго сказала Штукина. – Ты, конечно, очень умная, но даже не знаешь, куда звонить, когда у тебя карточки спи… тьфу, украли!
– Всё я знаю, надо мужу звонить. – Люся показала Штукиной язык. – Как думаешь, позвонить ему, что карточки нашлись?
– Без разницы, они всё равно заблокированы уже. Ты лучше спрячь свой кошелёк в куртку да на молнию застегни и продолжай изображать домохозяйку, у тебя очень натурально получается, только не визжи больше. А ты, писательница, открывай почту, будем изучать документы.
– А что решим насчёт кошелька? – поинтересовалась Ксения.
– Пока ничего. У нас фактов для осмысления недостаточно. Но вести теперь себя надо осторожно, внимательно всё примечать.
– И пить надо бросить, у пьяниц тоже всё неизвестно куда пропадает, а потом неизвестно откуда берётся, – добавила Люся, вооружаясь ножом.
– Много ты понимаешь про пьяниц, – проворчала Штукина, в свою очередь, вооружаясь штопором.
– Я по телевизору про пьяниц видела, – сообщила Люся и приступила к нарезанию салата. – Вот ты не смотришь телевизор, а зря. Там много всего полезного показывают.
Штукина тем временем открыла бутылку и разлила вино по бокалам.
– Давайте, девочки, пока нас в телевизоре как пьяниц не показали, лучше выпьем, чтоб все неприятности и недоразумения у нас закончились, а с этого момента начались только приятности всяческие, – предложила она.
Взяли бокалы, чокнулись и разошлись. Люся к столешнице, а Ксения с Штукиной к компьютеру. Однако присланная бесценным другом «пупсей» информация содержала совсем мало приятностей. Из справки по «человечкам» следовало, что Борис Иванович Березовский действительно состоит в разводе с Анжеликой Васильевной Березовской в девичестве Дашук. Это была приятная новость, которая обрадовала Ксению. Дальше следовало, что у пары имеется несовершеннолетняя дочь Луиза, что уже Ксению совсем не обрадовало, так как она всегда жалела деток, растущих в неполных семьях, и звала их «безотцовщиной». Отец Анжелики Васильевны нынче являлся партийной шишкой и заседал в Москве, однако до Перестройки он точно так же заседал, но в обкоме комсомола Ленинградской области. При этом господин-товарищ Дашук состоял в разводе с матерью этой самой Анжелики Жанеттой Петровной Дашук в девичестве Гунько. В справке содержалось куча сведений о принадлежащей всем «человечкам» недвижимости и банковским счетам. Так же было указано, что до Перестройки Жанетта Петровна Дашук-Гунько являлась товароведом в универмаге «Юбилейный», а нынче владела изрядной частью помещений этого универмага. Кроме того, она владела ещё несколькими коммерческими помещениями в разных районах города и кучей квартир и автомобилей.
