– Да, Василика и Влад остались одни и без поддержки кланов. И охота на них продолжается до сих пор, – с горечью ответила Аня, обнимая себя за плечи.
– Это не проблема для Морруа, – с королевским спокойствием и уверенностью в своих силах произнес Поль. – Забудьте о Мирославе. Как только окажетесь под защитой нашего клана, в замке, решим ее окончательно, навсегда.
Мгновение, едва заметное движение – и он снова оказался вплотную ко мне, коснулся плеча, осторожно обхватил, опасаясь сделать больно…
– Мама была бы счастлива, если бы ей на день рождения подарили голову Мирослава, – неожиданно поделилась Анфиса, наверняка мысленно представляя сие и даже предвкушая. Потом добавила еще более мрачный вариант: – А отец с удовольствием бы лично расчленил его тело… и содрал шкуру с живого.
Слишком много они потеряли из-за одержимого вера.
Я потрясенно уставилась на тетушку – домоседку, любительницу готовить и рукодельничать, стилиста, наконец, – которая читала мне сказки и плакала над судьбой горемычной Красной Шапочки? Откуда что берется?
Самое удивительное, Анина внезапно возникшая кровожадность, похоже, еще сильнее возбудила Этьена. Внушительное свидетельство чему в области ширинки, к своему стыду, я заметила. Пиджак из машины он не забрал, и сейчас все его намерения были на виду. Помимо невольного обозрения чужих, еще и желания Поля, крепко прижавшегося к моему боку, отлично ощущала. Поэтому, выбравшись из его захвата, резво припустила на кухню, накрывать на стол. За ужином я в «безопасности».
Перед тем как сесть за стол, я столкнулись в ванной с Анфисой, светившейся от радости, будто ей вручили сказочно-прекрасный новогодний подарок.
– Ох, Лисенок, не могу поверить… – выдохнула она, вытирая руки.
– Да-а-а?.. – пребывая в собственных раздумьях, я растерянно посмотрела на нее.
– У нас в доме – мужчины! – Желто-карие глаза красавицы Анфисы вспыхнули, последнее слово она произнесла с придыханием, с восторгом: – Понимаешь, мужчины! А ведь только вчера мы с тобой плакались об отсутствии семьи, своего мужчины и секса, а тут…
– А тут счастье чуть в навозной тележке не прикатило, – приземлила прямо-таки окрыленную тетушку.
– Мелкая ты еще, ничего не понимаешь в…
– …колбасных обрезках? – хихикнула я. – Не мелкая, просто во мне человеческого, видимо, больше, чем в любом из вас. Поэтому я ко всему отношусь со здоровым, опять же, человеческим скептицизмом.
Аня на мгновение нахмурилась, затем потянула носом, вдохнула полной грудью и с наслаждением выдохнула:
– Как же приятно пахнет моим мужчиной, парой… семьей…
– А мы? – обиделась я. – Мы же тоже твоя семья.
Анфиса иначе, не как подруга, а умудренная жизнью старшая родственница посмотрела на меня. Снисходительно погладила по волосам, по-прежнему заплетенным в сложную косу, приговаривая:
– Родная, вы были, есть и будете моей семьей. Но пара – это нечто большее, это – мое, понимаешь, только моя семья, как у Василики и Влада. – Она опять глубоко вдохнула и призналась: – Я тоже хочу детей. Ты таким славным очаровательным младенчиком была… жалко, Маша не ценила тех моментов, не поняла, какое счастье иметь своих деток.
– Ань, ты его пару часов знаешь, какие детки? – вытаращилась я на тетушку.
Она по-родственному рыкнула:
– Ррребенок ты еще! Я в принципе, в будущем… чуточку попозже, – повесила полотенце и вышла из ванной.
Но стоило Анфисе перешагнуть порог, походка ее превратилась в танец одалиски, только шерстяные клетчатые шорты да вязаные полосатые гольфы не вписываются в образ. Я с улыбкой смотрела ей вслед: тетушкин энтузиазм вот-вот польется через край. По правде, чуточку опасалась. И тем не менее, сколько бы я ни пряталась за скептицизм и здравый смысл, в душе согласилась с ней, испытывая те же чувства, предвкушение и даже восторг. Просто Поль такой… невероятный, что дух захватывает.
Увидев меня на кухне, моя сурово хмурившаяся пара сразу расслабился и с некоторой вальяжностью откинулся на спинку стула. Меня всего пару минут не было, а он уже нервничает.
На плите грелся суп, картошечка с грибочками благоухала в сотейнике. А наши, якобы хотевшие другой пищи, мужчины следили, как мы выставляем тарелки с закусками и прочей снедью из холодильника, и водили носами, с удовольствием вдыхая вкусные ароматы.
В какой-то момент, вынимая из холодильника банку с клюквенным морсом, я оказалась со стороны Этьена, и он по-джентльменски, автоматически, решил помочь: встал и уже протянул руку забрать у меня банку и – раздалось угрожающее звериное рычание.
Я обернулась, выглянув из-за мужского плеча. Поль с частично трансформированным лицом сверлил ледяными глазами спину, по мнению волка, соперника. Этьен действовал стремительно: забрав банку у меня из рук, шагнул в угол между столом и холодильником. Не улыбаясь, чтобы не показать зубы, не спровоцировать ревнующего зверя, осторожно поставил сок на стол и сел, положив ладони на столешницу, со словами:
– Прости, не подумал.
Несколько долгих секунд мы слушали глухое злобное рычание, которое затем перешло в ворчание, а Поль наконец-то вернул себе прежний вид.
Побледневшая Анфиса, хоть ей, как и мне, тоже страшно, решительно шагнула к Этьену и обняла за шею:
– Какие вы нервные, слов нет.
Я сглотнула и сама себя удивила: быстро разлив суп по тарелкам, подошла со спины к Полю и положила ладошки на его напряженные плечи. Почувствовав, что он начал медленно расслабляться, погладила, потом помассировала. Вскоре он успокоился и, ни говоря ни слова, с жадностью накинулся на еду.
Минут десять на кухне стояла тишина, разбавляемая монотонными приглушенными звуками касающихся тарелок вилок и ложек. Кастрюли и сковородки опустели, а мы с Аней накануне думали, что солянки хватит на неделю. Зато задиристые самцы после ужина выглядели сытыми и удовлетворенными, хотя, скорее, завтрака. Кукушка прокуковала четыре часа.
– Алиса, какой у тебя дар? – неожиданно поинтересовался Поль тем, что, мне казалось, спросит любой вер у полукровки сразу. Но, как видно, наших оборотней больше всего интересовали вопросы безопасности.
Тетушка подскочила с улыбкой:
– Сейчас покажу!
Взяла с холодильника папку, в которую мы мои «предсказания» складывали, и предложила мужчинам посмотреть. Те, отчего-то в замешательстве, взяли по рисунку и начали разглядывать. Любопытно, что каждому из них достался «свой». Затем они перебрали остальные: старого эмирца в объятиях медведя; лохматого, потрепанного жизнью мужика с бутылкой пива в руках у прилавка и несколько других, с интересными сюжетами. Этьен даже на свой дорогущий хронометр взглянул, сверив с рисунком.
– Ты рисуешь? – Поль взглянул на меня внимательно, но в его глазах явно читалось недоумение и непонимание. Но дипломатично похвалил: – Очень талантливо.
