Нильс хмуро, устало смотрел на небольшой костерок, который развел для нас неизменно цветущий улыбкой Джинкс. Вскоре вернулся Этьен с добычей – парой уже освежеванных тушек, как те, которые мы с таким удовольствием ели вчера, а казалось, целую вечность назад. Нильс еще больше нахмурился и помрачнел, опуская голову ниже. Наверное, почувствовал себя старым и беспомощным рядом с молодыми сильными мужчинами. Знал бы он, что они не люди, что сама жизнь заставила их стать такими – беспощадными неутомимыми хищниками.
Не выдержав, я пожала сжатые в кулаки руки Нильса, покрытые грязью и кое-где кровью. И прошептала, заглядывая ему в глаза:
– Не забывай, что ты спасал меня и супругу от Варгасов и их наемников целых три месяца. Только благодаря вам меня не тронули, не…
Я замолчала, не в силах произнести слово, значение которого знаю не понаслышке, – и поймала внимательный, пристальный взгляд зеленых глаз Рене. Он явно все слышал и анализировал полученную информацию, понял и мое состояние, и испытываемые сейчас Нильсом чувства. Оставив Этьена нанизывать мясо на ветки, подошел и неожиданно похвалил:
– Вы молодцы! Я, признаться, думал, вас троих придется все время тащить на себе, но вы блестяще справляетесь с нагрузками, с которыми не каждый военный сможет. – И предупредил: – Если мы иногда прикрикиваем на вас, так это чтобы не расслаблялись.
Кивнув, словно прощаясь, Рене резко развернулся и под моим удивленным взглядом направился в джунгли. Этьен сверлил полуночными глазами нас, измотанных подопечных. Я переваривала нечто из разряда очевидное-невероятное. Чтобы вер морально поддержал человека?! Чтобы вообще захотел это сделать?! Мое мнение о верах и особенно самцах снова переместилось на одно деление в лучшую сторону. Особенно об одном вере по имени Рене. Проводив его глазами, я снова наткнулась на черный испытующий взгляд Этьена. Словно ощупывал, дотрагивался до моего тела, в попытке дотянуться до души, изучал и препарировал как насекомое. У меня по спине побежал неприятный холодок. Резко отвернувшись от Этьена, я уставилась на костер, отгораживаясь от его внимания, как страус сунула голову в песок. Если не вижу проблему, то и она не видит меня.
Дивный аромат жареного мяса наполнил мои ноздри по возвращении к костру. Мы с Этель и Нильсом ходили к тоненькому, едва заметному ручью, чтобы привести себя в порядок и умыться. Заодно я вылила на себя предпоследнюю пробирку, обновляя защиту. Все оборотни вернулись на поляну и тихо разговаривали. Полоснув по нам троим взглядом, они замолчали и продолжили неторопливо поедать мясные консервы, лениво, по-звериному рассматривая нас. Присев недалеко от костра, мы не решились сами взять еду, тогда Поль, отметив наше замешательство, принес Катерсонам по банке консервов и палочке с мясом.
Мне то же самое принес Рене. Уселся рядом, а потом развалился, как большой кот, и начал играть со шнурками на моих замученных жизнью кедах. Я ела, слишком тщательно пережевывая и старательно не обращая внимания на Рене. Потом как бы невзначай отодвинула ногу и потянулась к мешку за платком. Вытерев руки и лицо, осмотрелась вокруг, мечтая наконец-то поспать. Напротив нас с Катерсонами полукругом сидели оборотни и некоторые с интересом наблюдали за нами, заставляя меня все сильнее нервничать и испытывать неловкость.
Этель, найдя глазами мрачного Жакру, бездумно сверлящего взглядом пламя костра, неуверенно обратилась к нему с вопросом:
– Скажите, мсье Жакру, что заставляет вас рисковать своими жизнями? Служить наемниками? Неужели наша компания заплатила столько денег, чтобы вы отправились в этот ад добровольно?
Было понятно, что спрашивала она всех. Жакру, оторвав взгляд от костра, недоуменно пожал плечами и хриплым басом пророкотал:
– Мадам, мы жизнями не слишком рискуем. Так, немного шкурку подпортили и все!
Поль, оценив вид шокированных людей, поспешил пояснить:
– Мы профессионалы, мадам, поэтому риск для нас минимальный. Нашей жизни ничто не угрожает! Тем более подобные приключения вносят в нашу довольно пресную жизнь своеобразное развлечение. Если вы насчет денег, то… ваша компания обратилась за помощью к одному, хм-м, скажем так, человеку, который имеет в ней свою долю, а вот он, в свою очередь, обратился к нашему главе с просьбой вытащить вас из сложной ситуации. Так что насчет средств, затраченных на ваше спасение, можете не волноваться.
Этель и Нильс замолчали, погрузившись в свои невеселые думы, а я снова поймала плотоядный взгляд Этьена. Этель, тяжело вздохнув, шепотом попросила мужа проводить ее в кустики, и, извинившись, они ушли в ближайшие заросли. Я вытащила у Рене из рук шнурок, опять оказавшийся у него, почувствовав при этом жар, исходящий от его тела. Завязала аккуратный бантик и направилась положить банку из-под консервов в общую кучу, сложенную в стороне. Проходя мимо Этьена, поймала на себе пару горящих желанием взглядов блондинистого Карла и Джинкса. Напряглась и чуть не рванула с места в панике, но Этьен, криво усмехнувшись, схватил меня за руку и потянул к себе, обжигая горячим черным взглядом.
Отчаянно шарахнувшись в сторону, вырвав из его лапищи свою ладонь, я услышала глухой разъяренный волчий рев. Медленно, словно в трансе развернулась – и столкнулась с чудовищной картиной, которую никогда не хотела увидеть снова и долго изгоняла из памяти. Рядом, всего в метре от меня, стоял Рене с частичной трансформированным лицом и телом и яростно рычал на других оборотней, а те как один напряглись и замерли.
Поль одними губами приказал Жакру:
– Быстро проследи за супругами! Задержи, пока не свистну!
Жакру, кивнув черной лохматой головой, молча скользнул в заросли и начал по дуге обходить всех, направляясь к супругам, приближавшимся к нам. Рене в этот момент одним прыжком встал между мной и остальными, заталкивая меня за спину и гортанно угрожающе рыча. От его злобного рыка у меня волосы на затылке зашевелились. Веры медленно отступали назад, не отрывая взгляда от Рене, а Поль тихо уговаривал его, пытаясь пробиться сквозь звериную ярость:
– Рене, послушай, брат, никто больше не прикоснется к ней! Ты слышишь, никто…
– Она моя-я-я! Только моя-я-я!
Угрожающее рычание и слова, с трудом проталкиваемые сквозь полузвериное горло, странным образом не пугали меня, даже больше – принесли моей человеческой половине непонятное удовлетворение. Моя волчица, до сих пор вечно скулившая от страха, чуть не замурлыкала от удовольствия, услышав глухой яростный рокот зверя Рене. Ведь он, не раздумывая, встал на мою защиту. Моя вторая сущность дала понять, что очень даже приветствует такое поведение вера. Я застыла в раздумьях и пропустила несколько реплик Поля, очнулась в тот момент, когда Рене, наконец, выпрямился, перестал рычать и скалиться на остальных оборотней. Помотав головой, возвращая себе контроль над собственным зверем, он медленно повернулся ко мне и тихо произнес:
– Прости, малышка, но теперь выбора у тебя нет. Ты моя. Навсегда! Мне жаль одного – твоя жизнь гораздо короче моей. Но обещаю, отныне принадлежу тебе до самой твоей смерти.
