Карл с сочувствием взглянул на меня, направляясь на поиски оставшихся в живых наемников-людей, Этьен лишь скривился, словно испытал зубную боль от моего жалкого вида. Быстро наклонившись, вытер об одежду одного из убитых длиннющий нож и, вернув его в ножны, также быстро скрылся с глаз, как появился. Словно призрак джунглей. Меня отчаянно трясло.
Рене встал прямо передо мной, закрыв собой тела убитых и рыкнул недовольно:
– Не смотри! Сама виновата, зачем скулила?!
Я вскинула на него изумленный взгляд:
– Да, я сама виновата. Во всем! Всегда!
Слезы потекли по моим щекам. Рене взял меня за руку и, мягко притянув к себе, обнял, закрывая от всего на свете. Его большие широкие ладони легли на мою спину, поглаживая, успокаивая. Я уткнулось ему в грудь, схватив за майку, приникла всем телом, пытаясь согреться.
Над моей головой раздался его тихий хрипловатый голос:
– Ну все, все, успокойся, девочка моя! Ты ни в чем не виновата, прости меня. Переволновался за тебя, вот и сморозил глупость. Тс-с-с-с-с, не плачь, малышка!
Дрожь постепенно прошла. Подняв лицо, я заметила, что мой спасатель еще и быстро осматривает густую растительность, выискивая скрытую опасность. Потом, как будто расслабившись, наткнулся на мой внимательный взгляд и замер, буквально поедая меня глазами, лаская взглядом каждую черточку на моем лице, и, словно не удержавшись, впился в мои губы поцелуем. Слишком горячим, слишком напористым и чересчур собственническим поцелуем. Страх смешался с наслаждением, которое я никогда и ни с одним человеческим мужчиной так и не смогла испытать во время тех поцелуев, на которые решалась. Он словно пил меня, захватывая все большую власть надо мной и моим рассудком, делясь своим ароматом и неповторимым вкусом. Ладонь Рене коснулась моих ягодиц, прижимая к себе плотнее и позволяя вновь ощутить его твердые желания.
Я рывком отстранилась от Рене. Он смерил меня горящим зеленым взглядом, бешеным, пристальным, я даже поежилась, но быстро смягчился, посмотрев на мои опухшие губы и затуманенные страстью и страхом глаза. Я смущенно отвела взгляд – и оторопело уставилась на окровавленные тела за его спиной. Дальше я ужаснулась: боже, тут убийство, трупы, неизвестно что с Катерсонами и другими нашими спутниками, хотя за них меньше всего стоит беспокоиться, ведь живучие же, заразы, – а мы целуемся! И вздохнула. Чего греха таить, страстью я впервые в жизни пылаю.
Снова встав между мной и кровавым зрелищем, Рене поднял мой подбородок и глухо пообещал:
– Не бойся, девочка, я буду с тобой до конца, независимо ни от чего. Даже несмотря на то, что ты уязвимая и… смертная!
– Э-э-э… Рене…
Заметив мой удивленный взгляд, он усмехнулся и закончил признание, неправильно истолковав мое удивление:
– Ну как там у вас говорят. И в радости, и в горе, и в здравии, и в болезни. До самой смерти…
Изумленно похлопав глазами и оглядев «поле боя», я задумалась: кто из нас сошел с ума? Он или я. Рене раздумывать не дал, мягко подхватив уже привычным жестом под руку, потянул в джунгли. Я автоматически переставляла ноги, а все мои мысли были о клятве, данной мне Рене. Я пыталась осмыслить запредельный факт – зеленоглазый оборотень запал на меня как на смертную и даже сделал своеобразное предложение руки и сердца. И вот интересно: он пошутил, чтобы отвлечь меня от кошмара, или вправду…
Тем не менее определенной цели он добился. Убийство, произошедшее у меня на глазах отошло на задний план. Я потом подумаю об этом, а сейчас не хочу, потому что тогда воскрешу в памяти картинку событий пятнадцатилетней давности – смерть родителей, погибших похожим образом. Сейчас не время для призраков прошлого, иначе маленький сиротливый волчонок снова захочет вылезти наружу и пожаловаться луне на старые обиды и боль потери. Сейчас нельзя, не время, да и некому. Ах, если бы эта боль не выжигала меня изнутри, не давая забыть и заставляя все время держаться настороже. И лишь пассивно наблюдать, как проходит жизнь в полном одиночестве. Жизнь веров во много раз длиннее, чем человеческая, но желания, страхи и переживания у нас очень схожи с людскими. И одиночество так же сильно и тяжко гнетет наши души.
Пробежав минут пять, мы объединились сначала с одной группой, потом еще с двумя верами и наконец с Катерсонами, рядом с которыми шли их неизменные телохранители Жакру и Жан. Увидев меня, супруги не смогли скрыть облегчения и радости. Этель даже расплакалась у меня на плече. Я тоже смахнула слезы, чувствуя, как привязалась к ним. Разводить сырость нам не дали, приказали «Вперед!» и все быстрее и нетерпеливее подгоняли. Однажды Поль не выдержал и, повернув голову в нашу сторону, холодно сказал:
– Мадам, из-за вас мы не укладываемся в трехдневный план операции, а значит, нам снова придется здесь заночевать. Причем, вполне возможно, в горячих объятиях наших преследователей. Мне они особо не помешают, а вот насчет вас – не знаю.
Катерсоны, собрав всю волю в кулак, ускорились, а я вообще готова была бежать хоть всю ночь. Пробирок осталось только две, и как мне поступать дальше – не знаю!
Поймав на себе чей-то взгляд, отыскала глазами Джинкса. Показательно всплеснула руками и округлила рот, якобы неожиданно вспомнив, что его ранили, а он тут передо мной целехонький расхаживает. У него глаза сразу потеплели, и он, жизнерадостно махнув рукой и бросив короткий взгляд на Рене, пояснил:
– Ничего страшного, мадам доктор, меня лишь слегка задело. Только пластырь и потребовался.
С трудом сдержав ехидный смешок, я нарисовала на лице участие и тревогу и молча кивнула, чтобы в голос не рассмеяться над его наивной ложью.
Жакру, нахмурив черные брови и бросив взгляд на нервничающую Этель, тоже поспешил с оправдаться:
– Угу, меня тоже немного задело. Царапина, не больше, а крови было столько, что доктор Катерсон сильно напугалась. Уже практически все зажило!
Дальше эту тему развивать не стали и отвлекли людей на другое, но иногда веры окидывали меня изучающими взглядами. Обедали мы на ходу, останавливаясь лишь для естественных нужд или перевести дух на пять минут. Затем марафон продолжался. К вечеру Катерсоны выглядели жалкими мокрыми тряпками – рухнули как подкошенные, после приказа Рене отдыхать. Ну и я была не намного лучше – устало плюхнулась рядом со своим мешком и несколько минут была не в силах пошевелиться. Неутомимые оборотни отдыхать не собирались. Посовещавшись пару минут, рассредоточились по территории, некоторые вскоре ушли, на ходу снимая майки и оружие. Похоже, волки решили охотиться на наших преследователей, чтобы уменьшить их ряды.
Есть не было сил, мы с Этель уселись рядышком, и она очень тихо поведала мне о том, каким образом они прорвались сквозь облаву. С опаской поглядывая на спасателей, она в красках описала, как Жан, ужас какой, открутил головы двоим горе-преследователям, неудачно выскочившим прямо перед ними. Потом Жакру нес ее на себе, и она могла поклясться чем угодно, что почувствовала, как в него попало несколько пуль, но вел он себя при этом как ни в чем не бывало.
