Лапы были снесены одинаковым, отработанным ударом наискось. Как будто их разложили в ряд и подровняли.
Странные люди здесь ночевали. Какие-то партизаны-любители. Они ловко обращаются с топором, но для постели себе нарубили колючего соснового лапника, хотя вокруг полно лиственниц. Они, похоже, не хотели, чтобы кто-нибудь нашел место их ночевки, но скрыли следы торопливо и неумело... Есть о чем подумать.
Над ямой стоял туман, густейший, как молоко. Близко болото, вот и туман.
Схватившись за корень поваленной лиственницы, Блинков-младший вылез из ямы. Тайга просыпалась. Пробовали голоса незнакомые птицы. Шагах в пяти от Митьки, размытый туманом, сидел на пеньке похожий на белку зверек с черно-белыми полосками на спине. Бурундук. Грызет что-то. Надо поискать кедровые орехи.
Митька быстренько решил все утренние человеческие проблемы, даже умылся, побрызгав на себя с веток. Руки были чернее грязи; к несмываемым пятнам смолы пристали раздавленные комары. Он стал оттирать смолу о кустик с жесткими листьями. Чпок — на ладони раздавилась ягода. Черника.
Ягоды попадались редко. Митька немного побродил, боясь далеко уходить в тумане, съел горсть, еще одну собрал для Лины и вернулся в яму.
Горячий воздух от костра поднимался потоком, надувая край парашюта, и не давал туману заползти в яму, но все равно было сыровато. Лина, конечно, не положила к телу ни носки, ни тем более грязные кроссовки. Сбросила в ноги.
Блинков-младший развесил носки и кроссовки зеленоглазой у огня. Удачное здесь место. Но с воздуха незаметное, значит, надо уходить, погасив костер... Бели сегодня их и с Линой не найдут, придется ночевать без огня.
Однажды Митька пробовал добыть огонь древним способом: лучок, обернутая тетивой палочка, плоская щепка. Палочка хорошо крутилась, дым так и валил, но раздуть огонек не удалось. А сейчас у него есть зажигалка без бензина. Кремень цел, искры из-под колесика сыплются, и толку от этого никакого. Нужен трут. Это не сушеный гриб-трутовик, как думают многие, а приготовленная особым образом тряпка. Ее совали в горшок, забивали деревянной пробкой и ставили горшок в угли. Без воздуха тряпка не сгорала, а сама превращалась во что-то вроде угля, который занимался от любой искры. Блинков-младший об этом только читал, но способ казался надежным: именно так по всей России добывали огонь, когда еще не было спичек. Вместо горшка сошла бы любая металлическая трубочка. Но мечта обнаружить ее в нехоженой тайге была такой же несбыточной, как мечта найти полиэтиленовый пакет для воды или (чего уж скромничать) полный обед на столе с белой скатертью.
Туман порозовел от солнца и начал редеть. Когда над ямой стала различаться невидимая раньше крона лиственницы, Блинков-младший принялся будить Лину.
Дело оказалось трудным, но нескучным.
На простое: «Лина, вставай!» — зеленоглазая не реагировала. На стаскивание куртки ответила возмущенно: «Ну, бабуль!» — свернулась калачиком и продолжала спать. Митька испробовал щекотание пяток и чувствительно получил ногой по лбу.
Перехожу к водным процедурам! — предупредил он и вылил на зеленоглазую пригоршню воды.
Ну, Пашка! — закричала Лина, вскакивая.
Увидела Блинкова-младшего и все вспомнила. — Ой, Дим, а где твоя рана? Дим, даже царапины не осталось. Полосочка розовая, и все!
Митька молчал и улыбался, как фокусник. Вот тебе и папа-ботаник!
А который час? — спохватилась Лина.
Четыре.
Утра?!
Митька объяснил, что надо пить росу, пока ее не высосало солнце. Глаза у Лины заблестели:
— Пить росу? Серьезно? Всю жизнь мечтала!
Она сама заметила собравшуюся в парашюте
лужицу. Подскочила, зачерпнула воду руками... Лужица замутилась.
Ой! — Лина смотрела на свои черные от грязи ладони. — Дим, я нечаянно!
Это вся наша вода на день, — сказал Блинков-младший. — Надо пить.
Разве можно такую пить?! — В доказательство Лина уже нарочно сполоснула руки в лужице.
Вода побурела.
Блинков-младший оттащил зеленоглазую от парашюта и подтолкнул к стенке ямы:
— Иди погуляй, ты еще не проснулась. Ветку стряхнешь — умоешься. Можешь даже душ принять. Сегодня туман, лес сырой, как после дождя.
А потом наша вода отстоится, и мы ее выпьем.
Лина замотала головой.
— Нам идти по жаре, — напомнил Блинков-младший. — Часа через три ты пожалеешь, что не выпила эту воду. Через пять будешь о ней мечтать.
Лина опять замотала головой и, поддав по парашюту снизу, выплеснула лужицу на землю!
Прежде чем Блинков-младший успел разозлиться, она сказала:
— Балбесик! Если там столько воды, что можно душ принимать, то хватай парашют и побежали скорее натрясать воду!
...Вода была с хвоинками, листьями, чешуйками коры, но это была вода. С небольшого деревца парашют собирал кружки по две. Митек и Лина пили. За вчерашний день и про запас на сегодняшний. Литра полтора набрали в маленький вытяжной парашют (Лина его называла пузырем).
Через полчаса все кончилось. Солнце припекло, туман поднялся, и роса испарилась. Митька с Линой пошли назад к яме; выпитая вода булькала в пустых желудках.
Видишь, какая я умная! — хвасталась Лина. — А то скопил за ночь тарелку и трясся над ней, как будто в мире больше воды не осталось.
А на завтрак наберем ягод. Сейчас для черники самый сезон, только я ее что-то не видела. Ничего, поищем.
Набрал я тебе черники. В яме лежит, — вспомнил Блинков-младший.
Три ягодки? — съехидничала зеленоглазая. — Я видела, только просить не стала. Сама наберу. Где ты ее нашел?
Мы только что шли по ней. Там ее мало, не наешься. — Блинков-младший покосился на Лиину и выдал: — Ягоды собирать нам некогда. Выходим сейчас же. Первый привал через четыре часа. По дороге за каждой ягодкой не нагибаемся, если попадем на большой ягодник, остановимся и наберем много. Ищем парашютиста, но это между прочим — он сам не маленький. Для нас главное — самолет. Если не найдем его до вечера, останемся без огня.
Зеленоглазая остановилась и внимательно посмотрела на Митьку.
Так-так! Бунт на корабле! Борьба за власть!
Кому летать в небе, кому мочковатые корешки собирать, — напомнил Митька ее вчерашнее выступление. — Давай без обид. Тайги мы оба не знаем, но мне хоть папа что-то показывал, когда мы ходили в походы. В нёбе я тебя слушался. А на земле ты уже со вчерашнего дня слушаешься меня, и все в порядке: переночевали в тепле, росу не проспали — напились, ноги сухие...
Ладно, буду тебя слушаться, вождь Сухое Тело, — вспомнила Лина старую рекламу подгузников. — И почему мальчишки так любят командовать?
