Я не знала, что сказать в ответ. Конечно, я никогда и близко не делала ничего из того, что перечислила Элизабет, а с тем, с какой интонацией она буквально швыряла вопрос за вопросом, я понимала, что эльтонийка перечисляет лишь немногие вещи из собственного прошлого. Действительно, если рассматривать поступки в таком масштабе, то с точки зрения Элизабет я за свою жизнь не совершила абсолютно ничего толкового.
– Так я и думала, Джерри, – хмыкнула женщина и поднялась с табуретки. – Сильные устанавливают правила, совершают поступки и берут за них ответственность, слабые же живут по чужим правилам и просто осуждают. За весь наш разговор у тебя были претензии к другим агентам: Райану, Шелдону, Флойду и Агнесс. Ты привыкла жить как слабая и продолжаешь мыслить как слабая в то время, когда тебе дали уникальный шанс быть сильной. Подумай об этом на досуге, – произнесла она напоследок и вышла.
Когда эльтонийка покинула мою каюту, я подтянула колени к груди и тихо заплакала. Впервые за три года. Я оплакивала смерть той пары, которая погибла в зыбучих песках. Оплакивала свою прошлую жизнь, где я была счастливой Дженнифер Рэтклифф. И почему-то в этот момент вспомнилась тёплая улыбка Даррена, и слёзы потекли по щекам с новой силой. Мне подумалось, что он на моём месте обязательно нашёл бы способ спасти ларков. Из истории Федерации Объединённых Миров я знала, что адмирал Нуаре находил самые невероятные способы решения проблем из, казалось бы, безвыходных ситуаций, и он никогда ничего не боялся. Я тщательно изучила его биографию, а точнее те крохи, которые были в общем доступе в инфосети, и хорошо помнила, что тогда, когда он ещё был майором, его хотели изгнать из Космического Флота за нарушение Устава. Что это именно было за нарушение – источник умалчивал, но почему-то я была уверена, что адмирал поступил в соответствии с внутренними понятиями чести и совести.
Заливая гелевый матрас солёными слезами, я впервые за последние три года почувствовала себя той самой девятилетней девочкой, которой являлась на данный момент. Какие бы ни были жестокими слова Элизабет, в них была очень большая доля истины. Слишком большая. И хотя я не была согласна с общим выводом, что единственным вариантом агентов было убить мужчину-ларка, всё, что она говорила о тепличных условиях на Танорге, после тщательного обдумывания мне начинало казаться правдой.
В иллюминаторе равнодушно мерцали далёкие холодные звёзды. Мы уже отлетели на достаточное расстояние от Асхела, и «Безымянный» как всегда старался поскорее уйти в глубокий космос, чтобы его никто не обнаружил. За слоем стеклопластика разворачивалась бескрайняя, необитаемая и враждебная чернота, которая не давала ни подсказок, ни ответов. Сосущая пустота. Вакуум. Космос, который невозможно пощупать, впрочем, как и саму жизнь.
Если можно было бы добавить вот прямо сюда, где сейчас находится «Безымянный», новую звезду, это сильно повлияло бы на Вселенную? В таком случае притянулись бы случайные небесные тела, на одном из них даже могла бы зародиться жизнь или целая цивилизация, которая со временем захватит эту часть галактики на много парсеков. А если представить, что здесь пролетает астероид? Когда-нибудь он долетит до пределов Федерации, врежется и уничтожит частный космический катер, занимающийся грузоперевозками, из-за чего целая станция не получит вовремя еду или новые фильтры для воздуха. Я покачала головой. В конце концов, даже от взмаха крыла бабочки может поменяться очень и очень многое. Уверена, действия любого агента Особого Отдела влияют больше, чем крыло бабочки. Сама того не подозревая, Элизабет подкинула мне мысль, что на слабых и сильных делятся не только все гуманоиды, но и сами агенты. Каким бы узкими рамками ни обладала поставленная задача, всегда будут те, кто слепо исполнит приказ, и те, кто сделает всё по-своему.
Засыпая, я приняла для себя решение, что если уж судьба сложилась таким образом, что из меня делают сигма-агента, то я стану лучшей.
Утром с совершенно ясной головой я постучалась в каюту Элизабет. Разумеется, она ни разу не показывала мне, где живёт, но ради такого я без зазрения совести взломала внутреннюю базу «Безымянного» и изучила интерактивную карту расположения кают.
– Джерри? – нахмурилась пси-агент, окидывая мой решительный вид с головы до ног.
– Да, это я. Элизабет, я хочу получить всевозможные записи и голозаписи работы сигма-агентов. Как они двигаются, что говорят, как прячутся, куда, в каких ситуациях… Я хочу знать и уметь абсолютно всё. Кроме того, если это возможно, я хотела бы узнать как можно больше о Райане. От него ведь отказались из-за его излишней вспыльчивости? Он всегда был таким или в какой-то момент изменился? Он скрутил меня на Асхеле необычным приёмом, который не показывала Лоретт. Я могу где-то посмотреть этот приём в замедленном режиме? И ещё, мне нравится мой лингвопереводчик, но я хотела бы самостоятельно выучить основные языки, на которых говорят в Федерации, чтобы иметь возможность воспользоваться ими даже в отсутствии техники. Ты можешь устроить мне занятия с носителями языка? Для начала пускай это будут цваргский, миттарийский, пикси, эльтонийский и ларкский…
– Ну, проходи, Джерри, – задумчиво кивнула эльтонийка. – Посмотрим, что можем сделать.
Урок 4. Агенты всегда работают идеально. Даже если совершают безумство
/3 года спустя после событий на Асхеле/
От волнения подрагивали пальцы, а собственное дыхание казалось оглушительно громким. Сама не знаю, как я отважилась на такой поступок, но, видимо, где-то там внутри меня глубоко сидела незыблемая уверенность, что как бы я ни напортачила, меня не высадят на ближайшей планете. Всё-таки пять миллионов кредитов – это пять миллионов кредитов.
Где-то вдали послышались звуки шагов, и я замерла. Швархи первородные, да тут даже спрятаться негде, коридор прямой, как адронный коллайдер! Прислушалась. А, нет, всё-таки показалось. Видимо, из-за мандража от того, что собираюсь сделать, мозг уже стал выдавать слуховые галлюцинации. «Ну, была не была! Ты готовилась к этому делу почти месяц, будет глупо опускать руки именно сейчас», – подбодрила себя, вытерла вспотевшую от нервного возбуждения ладонь о комбинезон и аккуратно приложила к биосканеру плёнку с отпечатком руки секретарши Маркеланна Моро. С другой стороны плёнки надавила на чувствительный дисплей собственной рукой. Давление и тепло настоящей живой ладонью с температурой 36,6 – по моим расчётам должно сработать.
Уже тогда, когда я подумала, что всё-таки где-то просчиталась, и вот-вот взвоет сирена, сообщающая всему «Безымянному», что одна незадачливая захухря-таноржка пытается незаконно проникнуть в кабинет начальства, красный огонёк над дверью сменился зелёным. Я молниеносно скомкала плёнку, последний раз оглянулась на пустой коридор и бесшумно юркнула в кабинет пикси.
Помещение начальства в тусклом свете наручного коммуникатора выглядело точно таким же, каким я его запомнила, когда была здесь единственный раз почти шесть лет назад. Всё та же пробирающая до мурашек своей дороговизной и пафосом обстановка: широкий письменный стол из металла и стекла, огромные кресла, больше похожие на спасательные капсулы, декоративный ионный фонтанчик. Я шагнула вперёд, думая о том, что дизайнер помещения идеально угадал вкусы хозяина, раз за столько времени здесь ничего не изменилось, как ударилась об угол стола секретарши-эльтонийки.
