– Вандервелки – успешные люди. —Именно это, словно мантру, вдалбливали мне с самого рождения. Я ответила на автомате и даже не подумала о том, что говорю.
– Что ты имеешь ввиду?
Я подняла взгляд на Буна. Он хмурился и выглядел сердитым.
– Я Пенелопа Вандервелк, – я постучала пальцем по груди, – От меня ожидают, что я буду поддерживать определенный уровень достижений. Я имею в виду, на репутацию моей матери отразится отрицательно , если я…
Оба мужчины наклонились так, что оказались близко ко мне, даже немного чересчур близко.
– Если ты что?
– Если я буду делать то, что хочу, – призналась я.
– И что же ты хочешь делать, присоединиться к цирку?
Я улыбнулась, ведь идея была смехотворной, но забавно было бы сказать именно так моей матери.
– Конечно, нет.
– Ты правда хочешь изучать нефть и газ?
Я покачала головой. Поверить не могу, что они докапывались до правды, продираясь сквозь фальшивые улыбки и истории, которые у меня были подготовлены для… да для всех. Я научилась у специалиста разговаривать так, чтобы не выболтать ничего важного. Но Бун и Джеймисон? Им я не могла давать неправдивые ответы. Если они так легко понимали меня, видели меня насквозь, то они увидят и мое вранье тоже. Я не хотела притворяться с ними. Не хотела, чтобы между нами было какое-то вранье. Я хотела, чтобы они знали правду. Знали настоящую меня.
– Ты провела годы изучая специальность, которую не хотела, – сказал Джеймисон. – И ты планируешь продолжать, защитить диссертацию, просто чтобы… что? Чтобы твоя мать не потеряла лицо?
Я теребила в руках свой стаканчик с кофе и Джеймисон забрал его у меня, положив свою руку сверху на мою. Я взглянула на наши ладони – его была такой огромной, что мою под ней не было видно. Я чувствовала твердую поверхность стола под своей ладонью, и теплую, но загрубелую кожу руки, которая мягко и безмолвно предлагала мне поддержку.
– У меня не было выбора, – призналась я.
– Почему нет?
Я облизнула губы и посмотрела Джеймисону в глаза.
– Потому что они лишили бы меня денег.
Бун отклонился назад, засмеялся и медленно покачал головой.
– Тебе не нужны их деньги, милая.
Это ласковое обращение было словно пропитано сарказмом и тут же вывело меня из себя. В нем не было того тепла, с которым они называли меня котенком.
– С таким дипломом ты и сама хорошо справишься. Ты ведь говорила, что тебе предлагали работу. Ты не будешь голодать, хотя возможно и не сможешь сразу купить себе «Ягуар».
Я выдернула свою руку из-под руки Джеймисона и встала со своего места. Мне вдруг стало холодно и очень одиноко.
– Разговор окончен.
Глава пятая
ПЕННИ
Джеймисон обхватил рукой мою талию, прежде чем я успела сделать хоть шаг, и потянул меня назад, так что я оказалась прижатой к нему. Он сидел и его глаза были на уровне моей груди. Его рука была сильной, но держал он меня мягко.
– Тихо, Котенок. Расскажи нам, что заставило тебя выпустить коготки.
Я сузила глаза и посмотрела на Буна, злясь на него за то, что он сделал поспешные выводы. Особенно учитывая то, что он, как и все остальные, считал, что я избалованная, изнеженная девчонка. Что мне давали все, что я только могу пожелать. Как мало они действительно знали обо мне.
– Да, моя семья богата, – резко сказала я им. Но я не повысила голоса. Парню за прилавком было все равно. Хотя, учитывая, сколько посетителей приходили на заправку, любая встряска наверняка бы обрадовала его.
– Они заплатили за семь лет обучения в частной школе-пансионате. В колледже Лиги Плюща. Я не просила ни о чем из этого. Мне плевать на богатство. Если я не буду делать, что от меня ожидается, они отлучат меня. Полностью.
Джеймисон встал, повернул свой стул, сел на него снова и посадил меня к себе на колени – все в мгновение ока. Он очень нежно притянул меня к себе, но то, как он передвинул меня с такой легкостью, напомнило мне о разнице наших размеров и силы. Он сманеврировал так, как ему того хотелось, а именно тесно прижал меня к себе. От неожиданного изменения положения, чтобы сохранить равновесие, мои руки опустились на его плечи, хотя его рука все еще придерживала мою талию. Я не могла не почувствовать, какими мускулистыми были его бедра, каким теплым было его тело или как от него приятно пахло. Не одеколоном, но чем-то более тонким – мылом и настоящим мужчиной.
– Джеймисон! – вскрикнула я, пытаясь встать или хотя бы одернуть свою джинсовую юбку, но он лишь стиснул меня крепче, удерживая на месте.
Я чувствовала себя крошечной, сидя у него на коленях – моя голова лежала под его подбородком, а ноги и близко не касались линолеума на полу.
Бун протянул руку, поднял мой подбородок и впился в меня взглядом своих темных глаз, буквально пригвоздив меня к месту. Его жаркий взгляд заставил меня забыть о том, что я сижу на коленях у Джеймисона.
– Я не хотел обидеть тебя своими словами. Но когда вытягиваешь занозу, бывает немного больно. Ты имела в виду, что они отлучат тебя от семьи.
Я кивнула. Признавать это действительно было больно, и правда терзала меня. Я все же надеялась, что они любили меня. Всегда надеялась на то, что мне достанутся хоть какие-то кусочки их любви, даже сидя за семь штатов от них в школе-пансионате или работая над своей магистерской в другой стране.
– Вот почему… – я прочистила горло и заставила себя не заплакать. Я понятия не имела, почему это так расстраивало меня. Возможно потому, что хоть моя семья и не была такой, которую мне всегда хотелось – такую, где любовь, смех и близость не ставились под вопрос – все же моя семья была единственной, которая у меня была.
– Поэтому наследство от Эйдена Стила, от моего… отца, действительно пришлось как раз вовремя. Я закончила магистратуру и не слишком хочу получать докторскую степень. Я узнала правду, потребовала объяснений от моей матери. Она не смогла отрицать правду, только не с теми юридическими документами, которые прислал Райли. Даже моя сестра-юрист была впечатлена. Я всегда удивлялась, почему я не была такой, как они. Такой целенаправленной, c высокой мотивацией стать лучшей.
– Получить степень магистра в двадцать два в этой специализированной области – это уж точно не «быть целенаправленной», – съязвил Джеймисон.
– Но мне не интересна эта специальность, так что это бесполезная трата времени и усилий. Я могла справиться с объемом нагрузки, но то, что я учила, меня не интересовало. Я не чувствовала увлеченности своим делом. И поэтому я просто никогда не вписывалась в свою семью. Вот почему моя мать всегда была такой равнодушной ко мне и почему я никогда не нравилась остальным. Теперь у меня был ответ. Я никогда не была частью их семьи.
