Машиного глаза. Наконец, он стал выползать из старой раковины. За рыцарским панцирем показалась мягкое, как слизняк, серое брюшко. Рачок словно потерял штаны.
В самый ответственный момент, когда брюшко вылезло больше, чем наполовину и любой малек мог слопать рачка и не подавиться, в воде послышался шум винтов. Сначала тихо, как будто кто-то неторопливо, но упрямо сверлил стену ручной дрелью. Потом громче, громче… Рачок, не будь дурак, спрятался.
Шум винтов уже отдавался болью в ушах. Иерофанушка оторвал буксировщик от дна и стрелой бросил вверх.
Катерное днище парило на поверхности воды, как аэростат. Два сверкающих латунных винта пенили воду. Звук при этом был отвратительный. Люди на катере, наверное, слышали его как плеск или не слышали вовсе, а здесь, под водой, тебе как будто в каждый зуб воткнули по жалу бормашины.
Оказавшись метрах в трех под днищем, Иерофанушка уравнял скорости и начал всплывать. Днище приближалось, накрывая сидевших в транспортировщике людей своей тенью.
Два метра…
Полтора…
Метр…
Маша подняла руки. Через три дня в них будет мина, а какой катер предстоит взорвать, этот или другой, она не знала. Трясло ее здорово, а что больше виновато – напор воды, вибрация катерных механизмов или страх, было не разобрать. Сейчас все зависело от мастерства «друга и учителя». Стоило Иерофанушке потерять скорость или не вписаться в ритм волн, раскачивающих катер, как бешено вращавшиеся над головами винты в капусту изрубили бы сначала сидевшую сзади Машу, а потом и его самого.
До катера оставались сантиметры. Маша боялась, что там, наверху, капитан уже скомандовал прибавить обороты. Еще мгновение, и катер, рванувшись, оттяпает ей винтами руки…
Еще секунда… Есть! Маша коснулась днища.
Иерофанушка продолжал вести транспортировщик прежним курсом. Оборачиваться ему было нельзя – дай бог справиться с управлением. Торопясь скрыться, Маша хлопнула «друга и учителя» по плечу. Транспортировщик ринулся на глубину, и сверлящий скрежет винтов стал утихать.
Маша чувствовала себя совершенно счастливой.
Жуткая работенка у боевых пловцов!
Тихо журча водометом, транспортировщик шел к бухте. Маша гадала, на чем он работает. Не на сжатом воздухе, точно, а то бы оставлял за собой пузырьки.
Поток пресной воды, в котором обитали пираньи, проскочили с ходу. Хищницы мелькнули вдали серебристой мошкарой и пропали из виду.
После тренировки у Маши еще руки ходили ходуном. Она охотнее доплыла бы до пещеры пассажиркой, чем ластами махать, но Иерофанушка вел транспортировщик в бухту, явно собираясь оставить его на прежнем месте. Маша тронула его за плечо и показала в сторону пещеры. «Друг и учитель» в ответ забубнил, что в соленой воде у транспортировщика одна плавучесть, в пресной другая, ее надо регулировать, надувая какие-то мешки, для которых у него нет баллонов.
Зато посмотрим, как будут кормить «собачек», – бодро объявил он, посмотрев на часы.
Маша не видела в обители собак, да и кормление их не такое зрелище, чтобы на него специально смотреть. Судя по всему, Иерофанушка говорил о пираньях.
Глава XXIII ОСОБЕННОСТИ КОРМЛЕНИЯ ПИРАНИЙ
Похоже, Иерофанушка был доволен успехами ученицы. Хотя прямо он Машу не похвалил, но болтал с ней, как с лучшей подругой.
Черт, люблю «собачек»! Мозжонки махонькие, зато челюсти большие. Запомни, сестра: природа жалости не знает. Наделала машинок для убийства, они живут и размножаются – значит, урок выполнен на «пять»!
Маше хотелось ответить: «Ну и долго ли вы проплаваете со своими любимыми?» Но загубник во рту заставлял помалкивать.
Они зависли в толще воды у пещеры. Пираний пока не было видно. Маша озиралась, присматривая пути к отходу. Не так уж и страшно: десяток взмахов ластами в одну сторону – и ты в бухте с соленой водой, десяток взмахов в другую – и ты в пещере, а там вода пресная, но для пираний слишком холодная. Самым опасным был путь в открытое море. Плыви хоть из пещеры, хоть из бухты, все равно не минуешь полосу теплой пресной воды, где как в аквариуме обитают пираньи. Маша с Иерофанушкой проскочили ее туда и обратно на транспортировщике, не дав «собачкам» времени кинуться в погоню.
Коротая время, Иерофанушка рассказал, что настоящая собака в обители была – ньюфаундленд, подаренный кем-то брату иерею. Собаки эти умные, крупные, отлично плавают – их еще называют водолазами. Однажды кто-то из новичков, не зная о пираньях, бросил псу палку за линию поплавков…
– Шерсть по всей бухте плавала. Одна шерсть и осталась, – закончил Иерофанушка и, посмотрев на часы, объявил: – Уже скоро.
Не успел он договорить, как послышался плеск, и прямо на головы диверсантов в облаке крови вывалилось килограммов двадцать мясных обрезков.
Маша отскочила, как ошпаренная, а Иерофа-нушку облако накрыло. Протирая стекло маски, он отплыл чуть в сторону и остановился в вызывающей близости от опускающихся на дно лоскутьев мяса. Пираньи появились сразу с двух сторон и, сверкая серебристыми боками, как целый полк, нет, воздушная армия истребителей, ринулись на кровь.
У Маши меленько и холодно задрожало в животе, как будто там билась проглоченная живьем рыба. А «друг и учитель» висел себе, лениво перебирая ластами, и, кажется, не собирался двигаться с места. «Не убегу! Не раньше, чем ты!» – про себя пообещала она, сжимая зубы так, что со скрипом подались резиновые ножки загубника.
Иерофанушка обернулся и с любопытством уставился на ученицу сквозь большое стекло своей маски. То, что у Белого Брата поехала крыша, стало ясно уже из его монолога на тему «меньше народу, больше кислороду». Но не настолько же! Разве сумасшедшим жить не хочется?! Нет, здесь какой-то розыгрыш. Может, пираньи у него прикормлены и слушаются, как собачки? Ой, вряд ли! Или Иерофанушка незаметно бросил в воду отпугивающую таблетку? Маша читала про такие – для потерпевших кораблекрушение. Но в той же журнальной заметке было написано, что никакая химия не дает стопроцентной гарантии от нападения хищников.
Она уже различала оранжевые брюшки пираний, когда Иерофанушка засуетился (наконец-то!). Подкрутил что-то в пластмассовой коробочке, висевшей у него на груди среди прочего снаряжения. Посмотрел на пираний. Сорвал коробочку, потряс, опять поднял голову на приближающихся хищниц. Оглянулся – глаза за стеклом круглые – и, отчаянно крикнув «За мной!», ушел в глубину.
Второго приглашения не потребовалось. Маша пулей рванула в спасительные ледяные потоки. Там пираньи если не прекратят погоню, то уж точно станут вялыми, как все рыбы в холодной воде. Тогда от них легче будет уйти.
До боли в мышцах работая ластами, она со снижением уходила в сторону пещеры, пока в воде не разлилась подземная тьма. Тогда Маша остановилась, повернувшись лицом к погоне, и стала смотреть в завесу солнечного света, которая сияла метрах в десяти.
