С глубоким вздохом беру брата за руку и веду к себе, натянув улыбку для ещё шокированной Сью-Сью. Я прошу её приготовить всем чай, чтобы немного успокоиться. Пирс заверяет меня, что проследит за ней. Она в безопасности. Но я не уверена, что отношения моего брата и Сью-Сью тоже в безопасности.
Глава 43
Пирс приобнимает меня за плечи, а я наблюдаю в окно, как Пэнзи рассказывает Сью-Сью всё, что узнал от меня.
– Они или справятся с этим, или нет. Лучше на этом этапе понять, на что они готовы идти друг ради друга, – поцеловав меня в висок, говорит Пирс.
– Я чувствую себя вселенским злом, которое разрушает будущее этих двоих, – кривлюсь я. – Гонцов всегда убивали за плохие вести.
– Айви, ты заботишься о брате. Правда всё равно выплывет наружу. Сегодня или через двадцать лет. Будет хуже, если они поймут, что ты была в курсе и ничего не сказала. Подобное они расценят, как предательство. Надо быть честной с людьми, которые тебе дороги.
– Из-за этой правды от тебя отказался отец, – горько напоминаю я.
– Я этого не помню, но помню, что должен на него злиться. Я говорил тебе, что он вычеркнул меня из своей жизни, хотя точно не знал почему. Я считал, что это из-за самоубийства, что я показал свою слабость, которую он не признавал в мужчинах никогда. Теперь знаю настоящую причину своей злости и обиды на него и это больно. Да, больно, но я не жалею. Никогда нельзя ставить семью на первое место. Сначала ты, потом та, на ком ты женился и твои дети, а семья на третьем месте. В университете нам рассказывали об этой схеме, и я послушал совет, но, к сожалению, на первое место я поставил желание быть не тем, кто я есть. И это причинило боль Рите. Она знает, что я больше её не люблю. Мне не нравится причинять боль, но я хочу быть честным. Так и ты поступай по совести.
Хмыкаю и сажусь на пол, пододвигая к себе документы.
– То есть ты сказал Рите, что она тебе больше не нужна?
– Я подобрал менее жестокие слова, но донёс до неё, что она осталась в моём прошлом. В той жизни, а сейчас у меня другая. Я другой. И я не подхожу ей. Тем более я призрак, никакого будущего у нас с ней нет.
– Но со мной тоже, – напоминаю я. Пирс широко улыбается и кивает.
– Это так. Я не знаю, что будет дальше со мной, но терять возможность любить тебя, переживать эти эмоции, дышать ими и радоваться тому, что любовь бессмертна и она неподвластна ничему, лучшее, что может быть. Это того стоит. Всё того стоит, Айви. Мне плевать на причины, почему я теперь такой, но эти причины подарили мне так много. Тебя, – он потирает мой подбородок, и я улыбаюсь ему.
– Что ж на такой ноте я бы завалила тебя на этот пол и оседлала, но у нас есть дела, – мы оба прыскаем от смеха.
– Я буду рад подождать, когда ты решишься на это. Я буду очень терпелив пару часов, – подмигивая мне, Пирс придвигается ближе ко мне и кладёт руку на кровать. Облокачиваюсь на неё и смотрю на этого мужчину. Что я буду без него делать? Не знаю. Страдать уж точно. Сильно страдать, но это потом. Когда-нибудь. Сегодня же он ещё мой.
Я перебираю документы, анамнезы и мы оба всматриваемся в подписи. Снизу раздаётся шум, и я понимаю, что вернулась Сью-Сью. Пирс советует не трогать её, ей нужно побыть одной и всё осмыслить. Мы возвращаемся к бумагам и читаем каждую.
– Стой, – Пирс накрывает своей рукой мою и хмурится.
– Мне знакомо это имя, – он указывает на дело.
– Я не запомнила.
– Это тот самый мальчик, которому я делал операцию по экстренному удалению аппендицита. Его снова привезли ко мне. Да, я помню. Опять не было документов и его мать устроила скандал. Я был чем-то очень расстроен и хотел сделать хорошее, чтобы поднять себе настроение. Да… я помню… в тот день шёл дождь, было холодно и зябко. Мальчик сидел в приёмной, когда я вошёл в здание больницы. Я сразу же его заметил, он был одет не по погоде. Очень бедно и грязно. Его мать спала на диване рядом, а он обнимал себя руками и весь трясся от холода. Я оформил его под свою ответственность. Ребёнок не имел даже прописки, только свидетельство о рождении. Да и там имени отца не было. У него был кишечный грипп в сложной форме. Сильное обезвоживание, потому что они дотянули до такого состояния. И ему было очень плохо. Нужна была кровь и у него была четвёртая группа…
– Но здесь указано первая, – замечаю я.
– Да, только вот внизу снова подпись, поставленная не мной. Я точно помню, что у него была особая группа крови, а у нас её не было. Мы начали искать среди тех, кто находился в больнице для переливания… но я не успел. Он исчез. Никто не видел и не слышал, как его забрали.
– То есть кто-то снова спрятал ребёнка.
– Да. Тот, кто работал в больнице, хотя никто особо не следил за посетителями.
– Выходит, это чей-то ребёнок и этот кто-то, мужчина, раз мать у него была, не хотел, чтобы об этом знали. Вероятно, он мог быть женат и это повредило бы его репутации честного семьянина. Опорочило в глазах людей, здесь ведь все так трясутся над этим, – Пирс снова кивает.
– И я опасаюсь, что это мой отец.
– У него четвёртая группа крови?
– Это так не работает, Айви. Группа крови не всегда похожа на родительскую. Но раз он уже изменял, пусть и будучи пьяным, то мог и во второй раз это сделать. И это добило его опасения о том, что я опять буду в курсе его измены. Я узнал об этом, снова пошёл к нему, и он решил, что я слишком много знаю и могу принести ему проблем.
– Он отравил тебя сперва, а потом как-то привёз домой. Это бы точно не вызвало подозрений у Риты. Твой отец имел право входить в ваш дом, а потом выстрел… но как Рита не услышала выстрел? Он же громкий.
– Ты права, Айви. Выстрел довольно громкий, но Рита говорила, что абсолютно ничего не слышала. Она легла спать раньше обычного, у неё сильно болела голова. Она приняла таблетку обезболивающего и заснула. Она проснулась только поздним днём. Тогда она и обнаружила мой труп.
– А тебе не кажется, что невозможно не услышать такое. Пусть даже с головной болью, – медленно произношу я, ожидая, что сейчас Пирс начнёт ругаться, чтобы защитить Риту, но он пожимает плечами, сосредоточенно смотря в мои глаза.
– Не могу не согласиться. И в то же время не верю, что Рита могла быть сообщницей убийцы.
– Надеюсь, что ты прав, Пирс.
– Я тоже на это надеюсь. За последнее время я сильно разочаровался в людях, которых знал. Оказывается, я их совсем не знал, как и себя. И меня волнует тот факт, что я многого не помню. Почему я не помню?
– Хм, вот здесь я точно не помогу, Пирс. Призраков не должно существовать, а ты доказал обратное. Я бы… – замолкаю, расслышав шум снизу. Пирс напрягается, а потом кривится.
– Джим, – говорит он кисло.
Поднимаюсь с пола и сбегаю вниз. Сью-Сью не видно, но зато в дом входит помятый Джим. Он, зевая, поднимает стаканчик с кофе.
