– У тебя есть с чем сравнить, поэтому ты знаешь, что хочешь получить в итоге и стремишься к чему-то, – делаю вывод я.
– Да, есть, ты права, Мира. Но не обязательно проходить все круги ада, чтобы иметь представление о своём будущем. Ты же тоже помогаешь людям, и это доказывает, что деньги не всегда убивают всё человеческое внутри, – мягко произносит Рафаэль.
– Я никому не помогаю, – отрицательно качаю головой.
– Да ладно. А как же те ребята, та группа, которой ты дала денег, чтобы они развивались и прорвались выше?
– О, откуда ты знаешь? – Удивляюсь я.
– Сиен рассказала. Выходит, что ты тоже умеешь дарить добро, хотя отрицаешь это по неизвестным причинам.
– Я не помогала им, просто мне нравилась их музыка, и всё. Но это не было продиктовано чем-то возвышенным, мон шер, потому что подобное накладывает обязательства, а от них я бегу. Не хочу ни к кому быть привязанной и отвечать за судьбы других, ведь я ходячее несчастье. Вот и с тобой тоже это случилось, ты упал, ударился и теперь вынужден быть здесь, а не наслаждаться жизнью, – криво усмехаюсь я.
– Я не вынужден, Мира, мне нравится сейчас быть на этом самом месте. Ударился бы ещё миллион раз, чтобы ты вот так говорила со мной вновь, и я чувствовал себя как дома. Так что прекрати винить себя, не всегда всё выходит так, как мы представляем, и забота о другом человеке порой помогает самому понять, что действительно важно. К тому же есть ещё и Сиен, которую ты оберегаешь от Саммер и других. Ты привязалась к ней, отрицать это бесполезно, Мира, – припоминает он.
– Я этого не хотела, Рафаэль. Совершенно не хотела.
– А как вы познакомились? – Интересуется он, обхватывая мои ноги и неожиданно раздвигая их так, чтобы они оказались на его раскинутых. И придвигается, отчего моё сердце сбивается с ритма, а его близость сильнее туманит разум. Господи, это так интимно и так прекрасно, что я позволяю Рафаэлю, задержать руки на моих бёдрах.
– Хм, – прочищая горло, кусаю верхнюю губу и нервно улыбаюсь.
– Когда папа сказал мне, что я буду учиться здесь, то я попросила его об отсрочке.
– Да, вроде бы ты путешествовала, – кивает Рафаэль.
– Верно, но я не просто каталась по странам и тратила деньги, я собирала информацию. Помнишь, ты спрашивал меня, почему я не могла поговорить с отцом и убедить его в том, что хочу делать? Так вот, я это сделала. Мне понадобился год, я составила план, по которому буду учиться в международном институте парфюмерии во Франции. Мне он нравится больше всего. Два года учёбы, а затем практика, но туда берут лишь двадцать студентов, и мне нужна была помощь отца, чтобы он воспользовался связями для поступления. Я нашла квартиру, всё распланировала, но, увы, папа меня даже не выслушал. Он просто развернулся и сообщил мне, что я должна получить нормальное образование и не заниматься ерундой. Меня это, конечно же, разозлило, и я решила, что лучший способ показать ему, как я ко всему этому отношусь – ничего не делать. То есть, не учиться, не участвовать в жизни университета, а развлекаться, ведь именно этого он желал мне. Меня не особо волновали эти братства и сестринство, меня даже не трогало то, что происходит здесь, я сбегала в Женеву и гуляла там, – делаю паузу, переводя дыхание.
– Однажды, перед «Адской неделей», я поздним вечером возвращалась в основной корпус общежития, когда услышала плач. Я должна была пройти мимо, просто идти дальше и не обращать внимания на это, но не смогла. Не знаю почему, до сих пор я не могу объяснить этого, но я совершила глупость. За кустами пряталась Сиен, она была голой, и всё её тело было расписано ужасными словами, обидными и очень оскорбительными. Потом я увидела фото Сиен на сайте в таком же виде, как она бежала до общежития, прикрывая грудь и бёдра, там была очень неприятная надпись, унижающая её. Мне ничего не оставалось, как только отдать ей свой джемпер и пойти дальше. Я заставила себя уйти и не сближаться с ней, но потом Сиен сама пришла ко мне в комнату с благодарностью и пончиками, которые ей подарили. Мне хотелось её выгнать, но я впустила. Она болтала без умолку, рассказывая о себе, когда я смотрела на часы и искала варианты, чтобы её выгнать. Присутствие Сиен было лишним для меня. И вот она доедает последний пончик и неожиданно бежит в туалет. Её рвёт. Я не поняла, почему, пока не подняла коробку и не увидела фотографии, на которых эти самые пончики висели на членах парней из братства. Увиденное было настолько отвратительно, что я не удержалась и сотворила глупость. Набрала навоз и смешала его с очень сильной пищевой добавкой и ароматизатором. Попросила в Женеве смешать это с тестом и подбросила хот доги из мёртвых кошек, найденных ребятами из группы, с которыми я уже была знакома, в братство и сестринство. Для парней приготовили гамбургеры, а для девушек лёгкие японские булочки. А на дно коробки, под эксклюзивную обёртку я тоже вложила фотографии, из чего это было сделано, – вспоминая, довольно и гордо улыбаюсь.
– Мда, ты их сделала, – подавляет смех Рафаэль.
– О, да. Мне это так понравилось, особенно поиск той, кто им это принёс. Мы с Сиен долго хохотали и странным образом сблизились, хотя я всегда выстраиваю стену между нами. Не могу ничего с собой поделать, это моя защита. Потом как-то всё закрутилось. Саммер ненавидела нас с Сиен. Началась «Адская неделя». Я поставила прослушку во всём доме, когда нас пригласили туда перед отвратительными испытаниями. Да и пошла я только потому, что Сиен боялась идти одна, и не смела отказать Беате. В общем, злость и недовольство на меня возрастало. Сиен помогал Белч, что тоже не нравилось Саммер. Она на него метила, а он с первого взгляда полностью был поглощён Сиен. Она добрая, милая и отзывчивая, у неё тоже есть с чем и что сравнивать. Сиенна хотела просто найти друзей и стать кому-то нужной. Вот как-то так и получилось всё, – заканчиваю я.
– Мира, скажи, только честно, – Рафаэль протягивает руку и дотрагивается до моей. – Тебе нравится быть главой сестринства, издеваться над студентами, когда ты прошла то же самое? Зачем ты это делаешь, когда внутри отвергаешь этот маразм?
– Вряд ли ты поймёшь меня, – тяжело вздыхая, пытаюсь вырвать свои руки из его, но он крепче сжимает мои пальцы, заставляя посмотреть на себя.
– Помоги мне понять, потому что из всего этого я делаю вывод: тебе претит заставлять девушек проходить испытания. Но вот иногда ты наслаждаешься мучениями и унижением их. Как так?
– Другого выхода нет, мон шер. Это животный мир, как я тебе и говорила, здесь необходимо всегда укреплять авторитет, совершать то, что поможет другим бояться тебя, иначе окажешься на их месте. Да и удобно так, мне удобно и не хочу что-то менять. Ты прав, иногда я наслаждаюсь тем, как больно другим. Я хочу этого и, возможно, действительно, внутри меня находится чудовище, которое и помогло мне выжить, – довольно резко отвечаю и дёргаю руками. Нет, я не могу ему открыться полностью, он никогда не примет меня такой, какая я есть. Он не смирится с тем, что я обязана делать. И, вообще, я не вижу никакого смысла обсуждать это с парнем, который не принадлежит мне.
