– Я считаю, что будет лучшим для нас обоих – забыть всё и попробовать смириться с этой химией. Я не понимаю, что со мной творится. Для меня это незнакомо и страшно. Боже, да я как будто, действительно, оказалась в самом жутком кошмаре, находясь в котором не имею понятия, как мне поступить дальше. Я никогда не была такой крикливой и эмоциональной. Да, я язвительна и могу сказать гадость… не могу, я должна это делать, но не кричать, потому что не в силах справиться с сильным потоком чувств внутри. Я не ревную. Ты прав, до похождений Оливера мне дела нет, а вот когда ты… чёрт, так неприятно, где-то там внутри давит, – Мира тянется пальцами к горлу и сжимает его. Невидимые нити отчаяния дотягиваются и до моего горла, вызывая ком из стыдливого ощущения своей никчёмности и ничтожности в её жизни. Я никогда не буду тем, кто ей нужен. Никогда мои качества, даже самые хорошие не будут выше денег. Как же мне паршиво. За неё. За себя. За нас.
– Это всё ошибка. То, что происходит между нами нелогично, и даже этот разговор просто иррационален. Между нами ничего не может быть. Ты на другой стороне, и никогда наши жизни не должны были пересечься, если бы не идея-фикс моего отца контролировать меня и не давать поступать так, как я хочу. Мы в закрытом пространстве, и все твои слова продиктованы лишь обстоятельствами. Я не виню тебя в этом, но прошу не лгать о своей честности, – хрипло добавляет она.
– Ты никогда не была для меня вещью, девочка моя…
– Не зови меня так, – прикрывает глаза на секунду, словно я причиняю ей боль. Но мне так хотелось бы, чтобы она была моей. Моей маленькой, хрупкой, ранимой и грозной девочкой. Только моей.
– Я буду звать тебя так, как вижу тебя в своей голове. Разве вещь может изменять цвет глаз? Разве вещь может вызывать во мне такую жажду и голод, эмоциональный голод и лютую нехватку свежего глотка её дыхания? Разве вещь может заставлять сходить с ума от прикосновений к её коже? Разве вещь может вынуждать творить глупости, чтобы она обратила на меня внимание? Нет, Мира. Нет, потому что ты для меня не вещь и не способ, и даже не причина. Причина достижения моих целей – это моя семья. А ты другое. Моё. Личное. Только для меня. Я никогда не имел ничего подобного и никогда не чувствовал столько всего, начиная от ненависти и желания растерзать, отлупить за глупость и ревность, заканчивая бессознательным жестом объятий, чтобы уберечь от ударов и боли этой жизни. Ты для меня больше, чем цель или причина. Ты для меня – удары сердца. Ты для меня – необходимый кислород, чтобы дышать. Ты внутри меня, и я не могу бороться с этим. Не хочу, – осторожно приближаюсь к ней. Мира поднимает голову и печально смотрит в мои глаза.
– Обычно я лишь трахаю девушек. Проституток в притонах за то, что помог им или защитил их. Но не больше. Никогда не больше. Я всегда помню – отношения для меня под запретом. Я себя прокормить иногда не мог, всё тащил домой, каждый лишний фунт, чтобы маме меньше приходилось работать. А что я мог дать им? Только бедность и жизнь на улице. И сейчас ничего не изменилось, я всё тот же нищий, без дома и с несколькими купюрами за продажу выдуманных рисунков. Но вот единственное, что во мне поменялось – я подумал о себе. Я не представляю, что такое иметь постоянную партнёршу. Я не умею вести себя с девушками, не хожу с ними на свидания. Чёрт, да я даже стараюсь не целоваться с ними, а просто трахать их, утолять потребности организма, и всё. Но вот есть ты. Сначала самовлюблённая стерва, издевающаяся над слабыми, а затем, одинокая и неуслышанная, недолюбленная отцом, забытая матерью и главенствующая над всеми. Моя девочка, с которой я могу быть собой, узнать многое и научиться у неё. Я прошу лишь о шансе, Мира, о самом ничтожном шансе попробовать не избегать друг друга, а как-то принять то, что происходит между нами. Дай мне шанс, – дотрагиваюсь до её волос и веду по ним пальцами, играя с завитой прядью.
– Ты с ума сошёл? Я с Оливером, если он узнает…
– Он ничего не узнает. Никто ничего не узнает, пока нас не отпустит. Ты права, конец будет печальным, потому что мы разойдёмся по своим мирам, принцесса. Я снова вернусь на дно, а ты будешь блистать в светском обществе. Но здесь мы можем узнать то, что никогда больше не повторится, – шепчу, обнимая её за плечи.
– И смысл? Смысл всего этого, Рафаэль? Зачем причинять муки, когда их можно избежать? – Она кладёт ладони на мою грудь, чувствуя, как быстро и отчаянно бьётся сердце. Сейчас для неё.
– А зачем бороться против обстоятельств? Зачем бороться за свои мечты и желания? Зачем тогда просто жить, Мира? Чтобы пробовать, узнавать и наслаждаться тем, что даётся нам сейчас. Так почему бы и нет? Я хочу кататься с тобой на велосипедах. Хочу бродить по городу, который вряд ли когда-то ещё увижу. Хочу болтать с тобой о погоде и слышать твои рассуждения о моём неверном выборе цветов в одежде. Хочу многое, и мне тоже страшно. Я, как и ты, прохожу это всё в первый раз. И ты всегда останешься для меня единственной девушкой, которой я отдал больше, чем остальным. Дай мне шанс. Я готов смириться с Оливером и вашими наигранными отношениями, с условием, что он не дотронется до тебя, точнее, между вами не будет секса, потому что я убью его. Я готов быть тайным любовником и другом, пока мы здесь. Я готов на многое, и это только ради тебя. Так и ты ради себя хотя бы подумай о том, в чём отказываешь себе. Побудь эгоисткой, как и я, забыв о тех, кому мы должны. Дай мне шанс, Мира. Просто дай мне шанс. И я…
– Мира! – Мою трогательную и практически идеальную речь, чтобы достичь невозможного, перебивает крик. Этот голос. Этот парень. Этот ублюдок.
Всё разрушается. Девушка вздрагивает в моих руках и отталкивает.
– Нет, Рафаэль, нет, я не могу, – шепчет она.
– Почему? Тебе нравятся мои поцелуи, ты хочешь вот так, как сейчас говорить со мной. Ты хочешь всего этого, – настаивая на своём, слышу снова, как Оливер уже громче зовёт её.
– Потому что нет, и точка, Рафаэль. Нет, никаких шансов, никаких поцелуев, никаких разговоров. Ничего между нами не было, и быть не может. Я поборю свою ревность, это лишь период… – она замолкает, бросая взгляд на стол, где светится и вибрирует её мобильный.
– Да, период, но он может быть лучшим для нас, – хватаю её за руку, возвращая всё внимание на себя.
– Нет никаких нас, Рафаэль. Есть ты, и есть я. Нет, прекрати всё это, прекрати…
– Мира, ты здесь? – Оливер появляется в доме. Его приглушённый, но отчётливый крик доносится до нас.
– Уходи, – шепчет она, толкая меня в грудь к ванной.
– А если нет? Если я останусь и сейчас набью ему морду? Этого будет достаточно, чтобы показать тебе мои намерения и то, на что я способен, чтобы ты подумала о нас с тобой? – Противостою ей, упираясь ногами в пол.
– Мира, чёрт возьми, ты у себя? – Блять, да я готов сейчас же разорвать этого козла, чтобы не мешал мне.
– Ты несерьёзно, Рафаэль. Хватит говорить глупости, – Мира бросает взгляд на дверь, опасаясь моей выходки.
– Я абсолютно серьёзен. Тебя влечёт ко мне с такой же силой, как и меня к тебе. Я не боюсь сказать об этом, когда ты страшишься. Я умею драться за своё, Мира, умею. Делал это всю свою жизнь, – шепчу я, ловя её в свои руки.
