— Её сына зовут Питер.
Вздрагиваю от голоса Рейдена и поворачиваюсь к нему.
— Ты откуда знаешь?
— Она показывала мне его фотографию. Нужно больше общаться или же иметь хотя бы немного от моей внешности и врождённого обаяния, — Рейден самодовольно улыбается, а я закатываю глаза.
— И часто ты обсуждаешь личную жизнь с сотрудниками?
— Когда есть время. А ты ревнуешь?
— Нет. Хотя Мавис отлично тебе подошла бы. Любишь ты выбирать не тех женщин, — хмыкаю я.
— Но они не такие властные, как ты. И не такие податливые в постели, как ты. Знаешь, я заметил очень интересную тенденцию, если это можно так назвать. Женщины, которые уверенно держат мужчин за яйца на работе и приказывают им, обожают слушать приказы в постели и облизывать эти самые яйца. А другие, у которых нет власти и характера, самоутверждаются, подчиняя себе мужчин в постели, и остаются неудовлетворёнными.
Мои губы принимают форму буквы «О», и я замираю с таким выражением, глядя на Рейдена.
— И вот именно в такой позе я мечтаю вставить свой член в твой рот. Сможешь так посидеть минут десять, потому что я уже жёсткий, — хмыкает он.
— Да ты… ты… озабоченный, наглый…
— И до одурения властный мужчина, которому ты обожаешь подчиняться в постели, особенно когда мой рот находится на твоём клиторе.
Задыхаюсь от возмущения, а потом из меня вырывается громкий смех. Откидываюсь в кресле и хохочу. Не думала, что буду употреблять описание «хохот», но это именно так.
— Рейден! — смеюсь, качая головой.
Он широко улыбается и очень странно смотрит на меня. Ладонью дотрагивается до моего лица, а я замираю, наслаждаясь его нежным прикосновением.
— Ты самая удивительная женщина из всех, встретившихся мне в жизни, Шайди Лоу. И я тебя люблю. Порой я ненавижу тебя за ту власть, которую ты надо мной имеешь, но в то же время обожаю её. А самое приятное то, что ты позволяешь мне заботиться о тебе. Поэтому ты сейчас поешь, затем я отвезу тебя домой и уложу в кровать. — Эти слова вкупе с лаской заставляют моё сердце дрожать от вибрации, вызванной чем-то незнакомым. Ощущение, словно он гладит не моё лицо, а душу и вдыхает в меня силы.
— Ты очень самоуверен, Рейден, — шепчу, смотря в его тёплые глаза с расширившимися зрачками, в которых плещется счастье. Я никогда такого не видела. Ни разу в моей жизни, никто не смотрел так на меня.
— Это называется любовью, бабочка. А теперь давай попробуй то, что я для тебя приготовил, — он убирает руку от моего лица и достаёт из пакета пластиковый контейнер. Открывая его, разворачивает фольгу и пододвигает ко мне.
Я уже знаю, что там. По запаху поняла, и во рту собирается голодная слюна. Я не помню, когда ела. Может быть, утром или прошлой ночью, но я определённо благодарна ему за то, что он приехал. И конечно же, ему об этом не скажу.
— Насколько я помню, тебе понравились мои сэндвичи, которые я приготовил для тебя.
— Ты их приготовил для себя, а я напросилась попробовать их, — замечаю я.
— Уверена? — хмыкает он. Цокаю и беру один.
Пробуя, наслаждаюсь невероятным вкусом и закрываю глаза.
— Это божественно. Такими темпами я наберу пару лишних фунтов, — жуя, произношу.
— Хоть десять. Для меня внешность не важна.
— О-о-о, серьёзно? То есть, я приглянулась бы тебе, если бы у меня не было классной задницы и пары хороших сисек, как и хорошей и здоровой кожи без грамма целлюлита?
— Я снова твердею, бабочка, так что не возбуждай. И да, на самом деле, когда я увидел тебя, то не посчитал красивой. Симпатичной, да, но не суперидеальной женщиной без изъянов. Я нашёл миллион минусов в твоей душе, но именно их и полюбил, потому что они оказались мне очень близки, как и твои плюсы.
Качаю головой в ответ на его комплименты и снова откусываю сэндвич. Рейден подаёт мне стакан с энергетическим коктейлем. Отпиваю из него, удивлённо приподнимая брови.
— Ладно, я соврал. Там нет ни грамма энергетика. Это просто ягодный смузи, ведь энергетик очень вреден для сердца. Я забочусь о тебе и твоём сердце, Шайди Лоу, — защищаясь, поднимает руки.
Лгунишка. Но очень милый лгунишка. Пока я ем сэндвичи, наблюдаю за Рейденом и вспоминаю его слова, сказанные в участке. Я думала о них очень много и столько же раз, сколько прокручивала в голове его признания, удивлялась его доброте и отзывчивости, как и нашла сотню подтверждений его чувствам ко мне. Раньше я не замечала их. Совсем не замечала, ведь обычно со мной пытаются сблизиться, потому что я Шайди Лоу и могу помочь. А он, этот странный и необычный мотылёк, не требует практически ничего взамен, кроме эмоций и чувств. Конечно, это и так много для меня, но всё же… Он видит во мне женщину, о которой хочет заботиться. И это теплом отражается в груди. Её давит от переполняющего тепла.
— Почему ты так смотришь на меня?
Моргаю и дожёвываю сэндвич, вытирая пальцы о салфетку, которую он протягивает.
— Никак я не смотрю, — отворачиваясь, выбрасываю салфетку в урну, изучая сайт с показателями просмотра статьи.
— Хочешь поговорить об этом?
— Нет.
— Шайди, — Рейден касается моей ладони, лежащей на столе, и я шумно вздыхаю.
— Твоя подружка, правда, столько проблем тебе создала? — сдаюсь. Я хочу это знать. Хочу понять причину, по которой он отдал столько лет ей, а теперь признаётся в любви мне. Это на самом деле немного жестоко.
— Уточним, моя бывшая подружка, — делаю взмах свободной рукой, соглашаясь с этим.
— Правда, Шай. Я не люблю говорить о том, что было тогда. Но мы должны. Лорейн была не в себе и уже довольно давно. Я не знаю, когда это началось, а, может быть, она всегда была такой. Она делала много странных вещей и уже давно грозилась покончить с собой, если брошу её. Я не принимал это за чистую монету, пока после нашего первого расставания Лорейн не напилась таблеток, но при этом написала отцу, что жить так больше не хочет. Он успел её спасти. Во второй раз она порезала себе вены и отправила ему фотографию своих рук. Она манипулировала им, чтобы тот позвонил мне и попросил присмотреть за ней. Лорейн обещала, что больше делать так не будет и была просто пьяна. Но нет. Она продолжила. Я старался ей всё объяснить нормально, мягко, но порой срывался. При этом она спокойно встречалась с другими парнями и спала с ними. От одного из них она залетела и сделала аборт, когда была уверена, что я в её руках. Я тоже вёл себя с ней не самым лучшим образом, — он замолкает, и его губы искривляются от отвращения к самому себе.
— Что ты делал?
— Издевался над ней, оскорблял её. Боже, Шай, мне хотелось её ударить. Знаешь, взять и тормошить до тех пор, пока она не умрёт. Признаюсь, что в какие-то моменты я желал ей смерти. Это так плохо, и мне гадко от этого. Но тогда я был в собственном аду, повязанный по рукам и ногам, боялся за тебя и твоё будущее. Я консультировался с юристами…
