Скайлер.
Я видела страх в её глазах, когда она давала показания. И я не виню её за то, что она так поступила. Нет, я больше не вижу её ребёнком. Она выросла и без меня научилась думать, как и видеть то, что скрыто от других. Она помогла Рейдену, и за это я хочу дать ей шанс. Не из-за своих чувств к ней… мне кажется, что они погибли. Я желаю построить новое, и начнём мы со знакомства.
Подписав все документы, Карл поздравляет меня и отпускает до утра. Меня проводят в комнату с личным душем и туалетом, а я словно это всё забыла, привыкнув мыться на глазах у других, ходить в туалет, дышать вонью и грязью. И я моюсь. Наслаждаюсь тёплой водой, потому что в общем душе она всегда холодная. Этот лёд, покрывающий кожу и синяки, помогал мне не развалиться на части, но сейчас тепло… недостаточно тепло.
Возвращаюсь в комнату, и мне приносят ужин, чистую одежду и все такие милые. Это коробит. Я знаю их настоящие лица, и они точно улыбаются мне, потому что была совершена ошибка, которая тоже может стоить им жизни, если я открою рот и расскажу, как они обращаются здесь с людьми. Но я хочу забыть. Лёжа на удобной кровати для одного человека, накрывшись одеялом, а не простынёй, воняющей чьей-то мочой, я смотрю в потолок и вижу его. Рейдена. В моей голове крутятся слова Карла о том, что он сделал для меня. А я? Достойна ли я его? Я не знаю, что буду чувствовать, когда посмотрю в его глаза. Я пыталась сохранить то малое, что осталось во мне от него, но и это, кажется, тоже исчезло. Я ведь сказала ему слово на букву «Л», потому что знала, другого шанса не будет. А теперь? Что делать теперь, если все слова пропали, оставив вместо себя темноту? Я не знаю.
Быть осуждённой и оправданной довольно странно. Дёргаться от каждого шороха по привычке, быть наготове, чтобы защищать свою жизнь, держать в руке пластиковую зубную щётку, из которой я сделала нож, стало привычкой. Призраки полугодичного заключения преследуют даже здесь. Принять своё новое положение очень сложно. Я не верю, запретила себе это делать, когда услышала приговор. Странно очень. Хочется вернуться и в то же время нет. Страшно брать свои вещи, в которых меня привезли в участок, от них остались лишь куски шёлка, видеть украшения, отобранные в тот день, держать в руке сумку, выданную при поступлении в тюрьму. Получить свои документы на имя Шайди Лоу, слышать поздравления от людей, которые кривили лица при моём появлении здесь. Быть окружённой полицией, когда открываются двери на свободу. Замки щёлкают. Длинный коридор, в котором ярко светит летнее солнце. Везде решётки. Шуршание земли под моими ногами и страх. Огромный страх снова оказаться в нормальном мире. Я уже отвыкла. Очень.
Жмурюсь от бьющего по глазам солнца, когда меня выводят за пределы тюрьмы, и дверь за спиной закрывается. Даже воздух, кажется, другой. Чище или грязнее я не понимаю. Но другой. Тёплый такой. Он ласкает моё лицо, и я наслаждаюсь этим. Нет наручников, как на прогулке в тюремном дворе. Нет надзирателей, толкающих в спину. Нет сокамерниц, готовых разодрать тебя за то, что ты не желаешь уподобляться им. Нет драк. Но столько боли внутри. Её ничем не исправить.
Распахиваю глаза и делаю глубокий вдох. Передо мной огромная пустая площадь с несколькими пропускными пунктами, но нет ни машины, ни Карла. Может быть, меня выпустили раньше? Никто меня не ждёт. Никто не встречает.
Иду по дороге к первому пропускному пункту и показываю карточку об освобождении и свои документы. Прохожу дальше и бреду под уже палящим солнцем. Полдень. Даже не утро. Смотрю на свои ноги, затем на сумку. Никаких мыслей. Природа звучит вокруг, а я тиха.
Слышу, как раздвигаются металлические двери передо мной, и вижу машину, направляющуюся ко мне. Карл просто не успел, вот и всё. Останавливаюсь, ожидая, когда он выйдет и скажет, что всё это правда. Меня не расстреляют на месте сейчас. Не держат на мушке. Я свободна. Я жду…
Появляются белые кеды и голубые джинсы. Рваная ткань на коленях. Моё сердце набирает обороты. Затем мужчина выпрямляется полностью, приподнимая солнечные очки, и его улыбка ослепляет сильнее солнца.
Сумка падает из моих рук. Глаза наполняются обжигающими слезами. Грудь сдавливает от боли и радости. Тело дрожит от переполняющих эмоций.
— Мотылёк…
Его один шаг ко мне, и все воспоминания оживают в сознании. Его слова. Его прикосновения. Его аромат. Последний взгляд в его глаза. Чудовищная боль и любовь.
— Рейден…
Мои ноги сами идут к нему, а он навстречу. Срываюсь на бег и лечу к нему. Мои крылья расправляются за спиной. Падаю в его объятия и стискиваю пальцами шею.
— Я люблю тебя, — мой шёпот даже дрожит, как и руки, которыми глажу его лицо. — Я…я так люблю тебя.
А я боялась, что не вернётся это слово на букву «Л». Но оно горит в груди. Оно заполняет всю меня, и я хочу кричать, но голос пропадает.
— Я же говорил, что ты вернёшь мой поцелуй, чего бы мне это ни стоило. Моя бабочка. Моя немного раненная и остриженная бабочка.
Его пальцы проходят по моим щекам, касаясь коротких волос. Он с болью смотрит на рану на губе, а потом поднимает на меня свои восхитительные яркие глаза, в которых так много любви и счастья.
— Я верну. Всегда. Тебе. Верну… Рейден, господи, мотылёк, — мои губы дрожат, в глазах собираются слёзы, и он подхватывает их, скатывающиеся по щекам, своими губами. Глоток свежего воздуха. Его поцелуи. Его шёпот. Его руки. Тепло. Как же теперь тепло в груди. Как же хорошо быть любимой и любить его. Как же прекрасно на свободе рядом с ним.
— Поехали. Давай, уберёмся из этого места и начнём новую жизнь? Ты и я, помнишь? Ты и я. Это всё, о чём я мечтаю до сих пор. Ты выжила здесь, а я не могу выжить без тебя. Я люблю тебя, Шайди Лоу, и это самое интересная вещь, которая происходила в моей жизни. Навсегда вместе. Навсегда рядом. Навсегда люблю. И мы справимся с остальным. Ты веришь мне? — шепчет он, вытирая мои слёзы.
— Верю. Тебе одному я и верю. Господи, Рейден Броуд, да что же ты за мотылёк такой?
— Твой, единственный в своём роде. Я тебя не отпущу. Не отпущу…
— Я не уйду. Никогда не уйду. Прости меня, что сдалась. Прости, что призналась и взяла вину на себя. Прости, просто я в жизни никого так сильно не любила, как тебя. Прости меня…
— Этого достаточно, чтобы быть прощённой за всё. Для тебя я всегда найду прощение, бабочка. Но я требую возмещения убытков. Ты обязана дать мне тепло, любовь и, наконец-то, взлететь со мной выше. Ещё выше. Ты готова? — Рейден снова целует меня в губы, и я киваю.
— Да. Я готова ко всему, что ты ни попросишь. Отмой меня, пожалуйста, от этой грязи. Очисти меня, как ты делал это раньше. Люби меня и никогда не отпускай. А я обещаю, что буду дальше учиться, как это быть твоей бабочкой, а не тёмным мотыльком с разрушенными мечтами. Я хочу домой. Отвези меня домой, Рейден. Отвези меня в наш дом. Навсегда, — прошу я, обнимая его и вдыхая такой родной аромат.
Я научусь быть достойной его. Теперь я буду жить для него и ради него. Желание и возможность стать бабочкой в этом мире может быть смертельно. Жизнь у них недолгая. Но если найти кокон мотылька и спрятаться в нём, то всё возможно. Бороться до конца. И даже не самой. Многое во мне изменилось за эти живительные минуты. Я словно возродилась, и вся темнота осталась где-то там, за спиной. Все мои демоны испугались одного очень странного мотылька, который слишком упрям, чтобы сдаваться. И я полюбила его. Моя любовь очень редкое явление, особенно к мужчинам. Но Рейдену Броуду каким-то образом удалось показать мне, что любовь — это не больно. Да, это сложно, но боль, настоящая боль, которую многие путают с другими эмоциями, не имеет места здесь. Трудности на этом вряд ли закончатся. Это ведь жизнь, и у неё свои обстоятельства. Но бояться я больше не буду. Я обрела новую семью, и она дала мне кислород, чтобы жить. Она дала мне так много, и теперь я позволю себе любить их, показать им это и вернусь, чтобы сделать что-то сумасшедшее. К примеру, воплощу каждую мечту моего мотылька в жизнь. Каждую. Потому что с ним любая мечта превращается в мою улыбку. И я доверю ему свою жизнь. Это добровольно. Это настоящее. А прошлое пусть останется именно там, где ему и следует быть. За спиной. Главное, лететь дальше. Учиться и не бояться.
