Облизываю высохшие губы и дотрагиваюсь пальцами до раны в уголке рта. Кривлюсь, отползая к стене, и забиваюсь в угол. Здесь всегда темно и холодно. Здесь всегда тихо и одиноко. Обычно я радуюсь тому, что меня сюда бросают. Никто не жужжит над ухом. Никто не пытается вывести меня на эмоции. Никто не трогает. Но именно здесь всё самое плохое возвращается в сознание. Темнота делает людей не защищёнными перед горем и болью. А у меня этого «добра» достаточно.
Предполагаю, что Рейден разочарован во мне и считает, что я сдалась. Но он не понимает, насколько опасно мне здесь жить. Слова Скай, в которых она обвиняет меня в том, что я обманывала её и, действительно, хотела выкрасть, рассказывала очень плохое про родителей, вынуждая её ненавидеть их, а на самом деле только я и заслуживала это чувство, подкосили меня. Правда. Мало того, что вся грязь всплыла, и в глазах присяжных я никогда бы не отмылась, так ещё и причастность Рейдена, Мертона, Элеонор, Тины… боже, а что выбрал бы другой человек на моём месте? Свободу и собственное чистосердечное признание, чтобы остановить страшный поток грязи или прикрытие собственной задницы и вину на всю жизнь за то, что отобрала её у других? Я столько лет держалась подальше от людей. Я столько работала над собой, чтобы обеспечить безопасность от самой же себя, ведь знала, что когда-нибудь этот день наступит. Когда-нибудь… когда я не буду готова. Мне не жаль, что я взяла всю вину на себя и созналась во лжи, которую для меня подготовили. Мне не стыдно за это, но стыдно за то, что Рейден увидел, насколько я жалкая, погрязшая в грехах и недостойная его женщина.
Все эти месяцы я думаю только о нём. Это так больно. Представлять себя в другом месте, жить мечтами, о которых мы говорили. Строить чёртов дом и планировать то, что попросту несбыточно. Умирать тихо внутри без мужчины, который научил меня заново чувствовать, надеяться и верить в лучшее.
— Мотылёк, — шепчу, а губы трескаются от улыбки, — мы встретимся, но в следующей жизни. Прости меня за эту слабость. Прости, что отказываюсь помогать, чтобы вытащить меня отсюда, потому что ты скоро поймёшь, что это бесполезно. Против этих ублюдков никто не выживает. А ты забудь меня… воскресни из пепла, дай мне знать, что ты продолжаешь порхать над моей головой.
Опускаюсь на пол и сворачиваюсь клубочком, обнимая себя за плечи. Так теплее. От мыслей о Рейдене теплее. Но самое страшное, что эти воспоминания стираются из памяти. Они угасают в ней, словно в каждой комнате моего сознания выключается свет и закрываются двери, навсегда отрезая меня желания жить дальше. И я знаю, что меня убьют здесь. Через некоторое время появится кто-то, кого пришлют, чтобы закрыть мне рот навсегда. Срок жизни в этом месте недолгий. Максимально десять-одиннадцать лет, а там уже всё. Появятся новые заключённые, и они будут ещё более ранеными, чем ты. Они захотят отомстить всем, как-то выплеснуть из себя эту боль. Пожизненное заключение — разрешение убивать дальше.
Луч света падает на моё лицо, и в маленьком холодном помещении раздаётся скрип двери.
— Миранда, на выход.
— Шайди… моё имя Шайди. Миранду они убили, — зло шиплю я, садясь на полу.
— Мне насрать. Выходи, к тебе пришли. Приказали сверху провести тебя в комнату для свиданий. Там твой адвокат.
Горько усмехаюсь и качаю головой.
— Я останусь здесь. Я отказываюсь от его услуг.
— Не тебе решать. Живо…
— Я сказала, что останусь здесь. Мне не о чем с ним говорить, — твёрдо отвечаю.
— Ладно. Он был уверен, что ты так скажешь. Просил передать, что если ты хочешь знать, жив ли мотылёк, то придёшь.
Рейден. Чёрт возьми! Нет! Они не могли до него добраться! Мертон же… он обещал, что будет защищать его!
Подскакиваю на ноги и, немного хромая от боли в рёбрах, подхожу к двери и оказываюсь в ярком, по сравнению с темнотой карцера, коридоре. Этот свет меня ослепляет, и я жмурюсь.
На мои руки надевают наручники и толкают в спину, чтобы я шла вперёд. Мы поднимаемся по лестнице, затем снова проходим металлические двери после подтверждения моей личности и разрешения подняться наверх. Передо мной распахивают дверь и снимают наручники.
Это не комната для свиданий. Последнее время мы общались с Карлом только через телефон, недопустимо, чтобы преступницу среднего уровня безопасности, заключённую пожизненно, приводили в комнату для встреч с родными, которая предназначается лишь для минимального уровня и со сроком не более десяти лет. Но даже не это меня пугает, а то, что подобное свидание проплачено и разговор предстоит личный, то есть…
— Где Рейден, Карл? Что случилось с ним? Что…
Кривлюсь от боли в рёбрах и подскакиваю к мужчине.
— Где он? Что они с ним сделали?! — мой голос от паники и страха за моего прекрасного мотылька повышается. Меня трясёт от ужаса и картинок, которые рисуются в голове.
— Шайди, успокойся. Присядь. Ты в порядке, после драки, предполагаю? Тебя сильно ранили…
— Да плевать. Где Рейден? Что с ним случилось? Он жив? — отмахиваюсь от этих никчёмных и глупых вопросов.
— Присядь, — Карл подталкивает меня ко стулу, и я падаю на него.
Нет… нет, если они тронули его хоть пальцем, я…я их и в аду найду. Я приду за ними, восстану… я… нет…
Моё сердце так быстро бьётся, причиняя физическую боль, от которой немного кружится голова. Вот зачем меня вызвали сюда. Это не просто свидание, это чёрный конверт смерти. Карл пришёл, чтобы сообщить мне страшное.
— На Рейдена Броуда две с половиной недели назад было совершено покушение. Его пырнули ножом в супермаркете, в котором он находился вместе с охраной. Но никто не ожидал, что скрюченная, едва передвигающаяся пожилая женщина с тростью, в одну секунду превратится в наёмника…
— Рейден, — прикрываю глаза и опираюсь лбом в ладони.
— До этого мы предотвратили двенадцать покушений на него. Три покушения на его мать. Столько же на Мартину Грир и на Элеонор Фёрс. Мертон Роксборро не попал под «раздачу» благодаря тому, что не оказывался в местах, где мог быть доступным для нападения. Только офис или дом.
— Он жив? — мрачно спрашиваю я.
— Жив. Органы не были задеты, наёмник не успел, так как охрана тоже была в гражданской одежде и находилась рядом с Рейденом.
— Слава Богу, — облегчённо выдыхаю я.
— Кто-то ещё пострадал? Тина?
— Нет. Никто больше. Но я пришёл сюда не для того, чтобы рассказать тебе о ранении Рейдена Броуда, а для того, чтобы сообщить тебе о том, что сегодня утром на закрытом заседании тебя оправдали. С тебя снимают все обвинения и накладывают административный штраф за нежелание помогать следствию…
— Что ты сказал? — шокировано шепчу, поднимая голову.
Карл улыбается мне и протягивает судебное решение, датированное сегодняшним днём.
— Ты свободна, Шайди.
Лист, в котором я вижу подтверждение его словам, выпадает из моих рук.
