— Убирайся из моей жизни! Пошла на хрен отсюда! Ты предала меня! — Кричит он и, хватая картину со стены, бросает ей в меня.
Я опасаюсь того, что с ним происходит. Я вижу раздавленного и униженного мужчину, которого, действительно, уничтожила. И от этого я бегу, а не от вещей, которые летят в меня. Я упустила свой шанс, и больше мне его никто не даст. Я потеряла его… наверное, уже навсегда.
Глава 44
Рейден
Мужские сердца тоже имеют свойство разбиваться. И их разбивают женщины. Всегда женщины. Только они умеют добираться до самого потаённого, выворачивать душу наизнанку и разрывать её когтями до невыносимой тишины и боли. В этом мире всё можно простить. Влюблённые люди слепы и всегда действуют по одному и тому же сценарию. Они не видят реальности, а только выдуманную иллюзию, в которой проще пребывать. Каким бы ни был мужчина, у него есть сердце. И если его уничтожить, то это превращает его в жестокого и безобразного монстра, наслаждающегося мучениями других. Это облегчает боль. Это что-то вроде личного мщения всем вокруг из-за того, что пережил. Это приемлемо. А есть придурки вроде меня, которые страдают громко и заметно. В основном они не умеют переносить всё внутри себя. Они открытые, глупые, снова ищущие нечто необъяснимое, потому что не могут смириться с поражением. Хотя это конец, но они ещё надеются, а это намного больнее, чем горевать в одиночестве.
— Эй, наркоша голливудский, ты сегодня уже принял волшебную пыльцу единорога или я ещё успеваю на шоу? — меня в плечо пихает Джек, смеясь над собственной шуткой.
Бросаю на него усталый взгляд и застёгиваю сумку после очередной совместной съёмки. Я потерял двенадцать контрактов за восемь дней. От меня отказались многие, поверив газетным заголовкам. У меня поменялся агент. И теперь это Пенни, которую я, вообще, всерьёз не воспринимаю. Хотя она пытается меня строить, но никому это ещё не удавалось… боже, я же так прогнил, живя во лжи. Удавалось. Одной. И вот что она со мной сделала. Раздавила меня.
— Слушай да брось, Ден. Всё утихнет, и заказчики снова будут расхватывать тебя, как горячие булочки с джемом. Они вернутся. Это просто период такой, он у всех бывает. И я не понимаю, почему твой агент ничего не предпринимает, даже не опровергает это. Чёрт, да все выпивают, тем более в Новогоднюю ночь. Конечно, не все блюют, как ты, дальше, чем видят, но всё же… странно это. Но пройдёт. Ден, не мучайся из-за этого.
— Меня это не волнует. Даже если все откажутся, я буду рад. Дело не в работе. Дело во мне и в том, как я себя чувствую сейчас.
— Так. Из-за этого дерьма ты собираешься всё бросить? Рехнулся на старости лет? Ты же потеряешь не только деньги, но и все свои мечты. А как же ресторан? Без популярности он ничего тебе не принесёт, — хмурится Джек. — Прекращай. Возьми отпуск, нажрись снова и подерись с кем-то, но не сдавайся. Ты никогда не сдаёшься. Ты из тех, кто поднимается и идёт дальше. Чёрт, да я тебя в кумиры уже записал, а ты меня подставляешь, — он пытается привести меня в чувство, только это бесполезно.
— Оставь меня в покое, ладно? Я не хочу ни с кем говорить сейчас. И прости, что разочаровал, — безэмоционально пожимаю плечами и хватаю сумку.
— Ден, не стоит она твоего падения. Ни одна женщина не стоит этого. Не передо мной ты должен извиняться, а перед собой, за то, что поставил не на ту женщину. Не сдавайся, и если что, то позвони мне. У меня есть парочка бутылок хорошего виски.
Тяжело вздыхаю и, ничего не отвечая ему, выхожу из гримёрки. Едва делаю пару шагов, как сталкиваюсь с Салли. Он смиряет меня пренебрежительным взглядом, но меня и это не трогает.
— Вот так сгорают мотыльки, которые мнят себя бабочками. Обожаю наблюдать, как Круэлла вас сжирает, — ехидно произносит он.
— Спасибо, Волф, ты всегда знаешь, как меня приободрить. Только вот у меня проблем с тобой не было, это у тебя были проблемы со мной, как с человеком, который хочет видеть в людях хорошее. И в тебе я это видел. Мне плевать на твоё отношение ко мне, но воспитанием ты явно не блещешь. Лучше пусть я сгорю, но до последнего останусь человеком, чего желаю и тебе, — мрачно отвечаю и обхожу его.
Мне обидно, что после того, как мне поменяли агента, а Пенни повысили в должности, те, кто был рядом долгое время, отворачиваются и не только от меня, но и от Пенни. Салли уже сделал три попытки осквернить репутацию Пенни, и я вижу, что это подавляет её. Она пытается показать, что сильная, но когда близкий человек поступает так, то это сложно пережить. Мы словно стали изгоями с ней. Изгоями в собственной жизни.
Встречаюсь с Пенни у выхода из павильона, и она тушит сигарету. Она курит только тогда, когда нервничает. Очень нервничает.
— Салли снова унижал тебя? — тихо спрашиваю её.
Девушка передёргивает плечами и по рации сообщает, чтобы охрана проводила нас до машины.
— А ты не думала, что это не наш с тобой путь? Не получается он у нас так, как у других, потому что мы отличаемся от них. У нас есть сердце, пусть оно странное, но есть. Может быть, стоит всё закончить? Это как агония, Пен. Я дёргаюсь и глубже тону в болоте, — шёпотом горько добавляю.
— Ден, прекращай изводить себя. На кону твоя карьера, и нам повезло, что роль ещё твоя, поэтому будем бороться дальше. Бросить всё проще простого. Ну а что дальше? Что ты будешь делать дальше? Сопьёшься? Нет. Я обещала, что не позволю тебе сдаться, и ты не посмеешь так поступить со мной. У нас всё получится. Надо уметь прощаться с людьми навсегда, милашка. Это больно и неприятно, но мало похоронить их в земле, нужно научиться это делать в памяти. Пошли. Отвезём тебя домой, — она похлопывает меня по плечу, и я приподнимаю уголок губ, немного радуясь тому, что хотя бы она есть у меня. Конечно, ещё и другие остались. Элеонор, которая ухаживала за мной, пока я был не в себе первые два дня. Мама, с которой я стараюсь не общаться, потому что мне нечего сказать ей, да и стыдно. Аарон, звонящий мне каждый день и спрашивающий, как я себя чувствую, с пожеланиями не сдаваться. Тина, избегающая смотреть на меня и даже встречаться из-за стыда, потому что она всё знала. Я это понял, как только встретился с ней в корпорации шесть дней назад. Я пришёл, чтобы выплатить неустойку за одну сорванную съёмку, и по её виду, по глазам, по поведению всё понял. Она знала, что Шайди планировала убежать от меня навсегда.
Нет… не так. Я, действительно, мог бы вытерпеть всё рядом с ней. Я смирился с чудовищной правдой о детях и с тем, что продолжения и ребёнка от Шай я никогда не получу. Я принял это. Я прогнулся. Но меня добило то, что она ухватилась за возможность нашего разрыва, чтобы убежать. Шай словно планировала его, чтобы избавиться от меня. И я увидел, что заставляю её быть со мной, принимать мою любовь и находиться рядом. Я унижаюсь и ломаю себя. Да ладно уж, я сломал себя, и меня так оскорбляет это. Она видела во мне не человека, не мужчину, а какого-то слюнявого подростка. Шай не доверяла мне и предала. Вот это и есть главная причина, по которой я больше не хочу верить лжи. А она постоянно мне лгала. В глаза мне лгала. В душу плевала. Всему приходит конец. И терпению тоже. Любовь многое может простить, но не тогда, когда её топчут и проверяют на прочность. Она рикошетит, и это больно.
