Я отъявленная лгунья, но в данной ситуации ничего другого для Дерика сделать не могу, кроме как, отойти в сторону, хотя всё внутри противится. Но он всё для себя решил, забыв о тех, кому он, действительно, дорог. Это эгоистично.
Глава 41
Очень сложно двигаться в темноте, не понимая, на правильном ли ты пути. Когда тебе не дают ни одной подсказки, то ты просто действуешь наугад. Так, как ты поступила бы в отношении самого родного и близкого человека. И даже если всё это противоречит твоему поведению и прежним мыслям, ты всё равно пытаешься сделать хотя бы что-то, чтобы остаться в памяти важного для тебя человека.
Надеюсь, что не буду винить себя за свои поступки. Очень хотела бы, чтобы в памяти Дерика я задержалась не как что-то запретное или мимолётное, а как близкое и искреннее. К сожалению, это лишь мои мечты.
Поднимаю взгляд на Дерика и больше говорить ни о чём не хочется. Его лицо ничего не выражает, а я вложила всю душу в свои последние слова. Это обижает и превращает меня в пустое место.
– Что ж… спасибо за ужин. Он был вкусным. Куда мне убрать недоеденное? Я бы забрала с собой, чтобы не есть снова изыски королевской кухни. – Всё же язва внутри меня не дремлет, пока я собираю приборы и перекладываю их с места на места, только бы занять руки.
– Ты так влюблена?
Резко вскидываю взгляд на Дерика.
– Ещё раз? – спрашиваю, и мой голос садится от его предположения.
– Ты так сильно влюблена в Альору, Джина? – повторяет он.
Где-то внутри меня проносится облегчение, что Дерик спросил именно о стране, а не о… хм, нём. Я не влюблена в Дерика. Да, между нами был просто хороший секс и куча тайн, но никак не чувства.
– Конечно, – спокойно отвечаю. – А как иначе? Мне хотелось бы, чтобы эти люди не знали, каково это – жить от зарплаты до зарплаты, ненавидеть каждый новый день и просыпаться с тяжёлыми мыслями о том, сколько у тебя долгов, и что их нужно выплатить. Пусть они и дальше улыбаются друг другу или незнакомцам. Пусть будут такими добродушными, подвозя странную американку, и убеждая, что это именно у неё неправильное видение мира, а не у них. Это необыкновенный народ. Он словно живёт вне законов и правил другого мира. Здесь нет злобы среди обычных людей. Нет зависти к соседям. Наверное, это и есть идеальная жизнь. А природа? Сколько она может подарить, если с ней правильно обращаться. Здесь существуют в гармонии смесь сельской жизни и высокий уровень качества жизни, чего в остальном мире многие лишены. Если есть домик и свой огород, то нет возможности носить хорошую одежду. Если есть возможность покупать дорогие ткани, то никогда не ценишь, насколько чист воздух вокруг. Здесь баланс, который я бы хотела сохранить, но это, увы, не в моей компетенции. Я лишь туристка.
– Ты была бы хорошей шпионкой, Джина, – с улыбкой замечает Дерик.
– Брось, я выдаю себя моментально и постоянно делаю глупости. Да и хватит с меня уже чужих тайн. – Печально приподнимаю уголок губ и неожиданно понимаю, что мы так прощаемся друг с другом. Спокойно. Тепло. До слёз больно.
Сглатываю горький ком в горле и поднимаюсь со стула.
Не люблю я прощаться с людьми. Я не умею. Они от меня уходят раньше, чем я могу об этом подумать. И уходят они навсегда, в могилу.
Беру тарелку в руки, вижу, что Дерик тоже встаёт со стула, и замираю. Он обходит стол и останавливается позади меня. Его рука накрывает мою и заставляет поставить тарелку обратно.
Озадаченно поворачиваю к нему голову. Ну почему он такой спокойный? Не узнаю его. Обычно он в движении или хотя бы как-то проявляет себя горящими в глазах эмоциями. Сейчас же взгляд Дерика напоминает безлунную, тёплую и умиротворённую ночь… перед бурей.
– Что-то не так? – обеспокоенно спрашиваю его, когда он разворачивает меня за плечи лицом к себе.
– Я не умею поддерживать душевные беседы, потому что моя работа подразумевает отсутствие сердца и души…
Ещё более удивлённо смотрю на него. Это к чему он?
– Но ты должна знать, Джина, что именно твоё волнение, беспокойство и искренность я заметил сразу. Я всегда отвергаю помощь, она мне и не нужна была до некоторых пор. А вот сейчас… мне очень нужна помощь…
– Я готова помочь тебе, – быстро вставляю. Дерик улыбается и касается пальцами моей щеки, проводя по пряди волос.
– Ты не поможешь мне в этом деле, Джина. Это личное.
– Так почему не рассказать мне об этом? Я же не предам, волкодав. И это многое может изменить, – хмурясь, говорю ему.
– И что же изменит это?
– Не что, а кого. Нас с тобой. Если бы ты сказал мне правду о том, что на самом деле происходит сейчас, и что тебя мучает, то мы бы изменились. Ты и я. Мы бы стали ближе, а это меняет мысли, поступки и будущее. Я тоже не любительница поболтать, но с тобой готова стереть язык, чтобы лучше понять тебя и себя заодно. Рядом с тобой я узнала о себе так много. И благодаря твоим тайнам, каким-то событиям, начала больше нравиться себе и узнала, что умею. Так и ты. Открыться всегда сложно, но порой это дарит облегчение. Ты столько скрываешь внутри себя. Держишь это где-то очень глубоко, что я до сих пор не понимаю, как ты с ума не сошёл в этом аду. Я бы хотела разделить его с тобой, даже если это не изменит твоих решений. Хочу просто быть другом тебе в такой сложной ситуации. Иного нам уже не дано, правда? – И я так надеюсь, что он убедит меня в обратном, в том, что шанс ещё есть, и между нами не всё потеряно.
Но вместо этого, Дерик притягивает меня к себе и крепко сжимает в руках. Чёрт. Жмурясь, обнимаю его и закрываю глаза, принимая его вот такой ответ.
– Спасибо, Джина. Ты многое для меня сделала, – шепчет Дерик.
– Всегда пожалуйста, Фредерик. Кстати, королевское имя.
Слышу его грудной смех и улыбаюсь.
– Скорее, насмешка судьбы.
От его ответа мою улыбку стирает напрочь. Немного отклонившись, озадаченно смотрю на мелкие морщинки Дерика у глаз и улыбку.
– Ты… подожди, ты что, подслушивал? – прищуриваюсь я.
– А как же. Было интересно узнать, какая ты на самом деле, Джина. Когда Дин начал цитировать Шекспира, единственную книгу, которую он дочитал до конца…
– Это было ужасно. Он всё перепутал, – смеюсь я.
– Зато ты знала. И я всё ждал, когда же ты скажешь ему отвалить от тебя. Этого не случилось…
– Если бы ты ему не помогал, то случилось бы намного раньше, – напоминаю ему.
– Но теперь я могу благодарить Питера за то, что вовремя смылся сам, и я узнал тебя. Наконец-то, узнал, Джина.
– И как? Сильно разочаровался?
– Ни капли. О многом я даже не подозревал. Я услышал тебя, Джина. Из сотен криков и ссор. Из миллионов голосов. Из тысячи людей, шепчущих мне о важном. Я услышал тебя. Ты уникальная девушка, Джина. Уникальная в своём безумии и так отличающаяся от всех. Я тебя запомню. Запомню каждую секунду, в которой видел тебя. Запомню каждый твой взгляд, обращённый ко мне. Запомню вкус твоих губ и нежность прикосновений. Запомню тебя на всю свою жизнь и буду благодарен за то, что ты поверила мне в тот момент, когда я безумно в этом нуждался. Ты пришла в ту минуту, когда я был в тупике от страха потерять тебя. Ты оказалась рядом. И пусть порой ругалась так, что моя кровь горела от возбуждения, но была рядом со мной. Ты мне дорога, Джина, и я опасаюсь, что, когда ты поймёшь, насколько я никчёмен на самом деле, разочаруешься во мне. Ты…
