– Я сделаю всё, чтобы ты оказалась так далеко отсюда, что тебя никто не найдёт.
– Посмотрим. Моё женское обаяние против твоих сухих, сфабрикованных аргументов? Как думаешь, Дин послушает тебя, когда уже признался мне в любви? Отпусти, иначе тебе будет плохо. И я буду действовать через того, кому ты зад лижешь. Отпусти меня немедленно! – Вырываю свои руки из хватки Дерика. Отскакиваю от него, растирая запястья.
– Не стоит играть со мной, Джина, иначе…
– Не стоило так со мной поступать, Дерик, теперь пожинай плоды своих трудов. У тебя ко мне личная неприязнь. Ты подставил меня и даже не рискнул напрячься, чтобы подумать, насколько плохо и больно мне было тогда, да и сейчас. Ты поставил на кон самого себя. Только вот именно от тебя нужно защищать Дина, и я тоже сделаю всё для этого. Я остаюсь, услышал? Я остаюсь, чтобы увидеть, как ты горишь в аду. А теперь пошёл вон отсюда. Я гостья, и это приказ. Пошёл вон, дворняжка, твоё место на коврике, – произношу, указывая пальцем на дверь.
Дерик смиряет меня презрительным взглядом и выходит из спальни.
Разрешаю себе дышать.
Куда я влипла? И, кажется, я снова перегнула… чёрт, мистер Хайд, вы просто ужасающе жестоки.
Глава 16
Испытав стыд, панику, истерику; пережив бесполезную попытку смыться и встречу с целой дюжиной вооружённых мужчин; пожалев и возненавидев себя; поскулив и поплакав; взяв себя в руки и познакомившись с новым героем моей жестокой жизни, с горничной, принёсшей мне завтрак и сообщившей, что я могу пользоваться всеми вещами из гардеробной так, как сочту нужным; обдумав стратегию, пересилив обиду и злость… в общем, ночь и утро выдались для меня катастрофически сложными. Думаю, это уже и так ясно.
Сидя в кресле и обдумывая, что делать дальше, я слышу шаги и поднимаюсь. Я взрослый человек, так? Так. Отвечать за свои слова должна? Должна. Извиниться тоже обязана. Так что… новый день, принёсший с собой новые силы, чтобы добиться возвращения домой. Ничего не хочу, только домой.
Дверь открывается, и в спальню входит Дерик. Открываю рот, чтобы сказать ему заготовленную речь, но он обрывает меня.
– Его Высочество принц Фердинанд, – сухо объявляет он.
– Что? Я…
– Реджи! Ты ещё здесь!
В спальню влетает Дин, одетый в голубые джинсы и белую рубашку поло. Сейчас он не выглядит как принц, скорее, как красивый зазнайка, который просто проходил мимо.
– Ты…
Дин сгребает меня в охапку и целует. Так, надо бы ему сказать, что пока не готова к такому… я ещё не переваривала всю информацию.
– Дерик, ты свободен. Пусть нас не беспокоят, – бросает Дин, обхватив моё лицо ладонями. Он улыбается, разглядывая меня, а я, безмолвно взирая на Дерика, взглядом прошу его не уходить. Боже, я уже на него не злюсь, и мне нужна помощь. Но Дерик, не глядя на нас, закрывает за собой дверь. Чёрт.
– Как ты? Тебе нравится здесь? – интересуется Дин и ведёт меня к столику.
– Да… ну как сказать. Я заключённая, а это вряд ли может кому-то понравиться.
Хмыкая, сажусь в своё кресло. Дин придвигает ко мне другое и снова берёт мою руку.
– Ты трогаешь меня, – замечаю я.
– Всегда верна себе, да, Реджи? Думаю, что я имею право тебя трогать, особенно после того, как снова нашёл тебя…
– Вообще-то, меня арестовали, – поправляю его.
Дин снисходительно улыбается мне, но продолжает держать за руку.
Так, никаких воздействий этими королевскими чарами.
– Да, я в курсе. Дерик мне рассказал, в какую неприятную ситуацию ты попала…
– Неприятную? Если разбитое сердце, предательство, побег моего жениха прямо из-под венца, удар по голове и сотрясение; а также обвинения в умышленном причинении вреда стерве Эльме, в оскорблении страны и короны, в подозрении в шпионаже; лишение меня всех вещей, документов и денег; новость о том, что парень, в которого я была влюблена, оказался принцем, ты называешь всего лишь неприятными, то что тогда называется кошмаром?
– Мда… ты права. Несладко тебе пришлось. Но ничего… ничего, Реджи, всё будет хорошо. – Дин похлопывает меня по руке, отчего я кривлюсь.
– Значит, я могу лететь домой? Вчера ты сказал, что поможешь мне. Я не хочу здесь оставаться, Дин. Мне не нравится ни страна, ни люди, ни то, что со мной случилось.
Дин отпускает мою руку и отводит взгляд.
– Здесь небольшая проблема, Реджи. Дерик считает…
– Да пошёл он, этот Дерик. Он меня ненавидит, – фыркаю я.
Нет, всё же извинений не заслужил.
– Дерик тебя не ненавидит, он выполняет свою работу, Реджи. Охраняет меня и мою семью от нападений и смерти, как и от странных совпадений.
– Что ты имеешь в виду? Что он такого наговорил? – цежу я.
– Дерик думает, что ты приехала сюда, желая отомстить мне, и можешь быть шпионкой Америки.
– Ты рехнулся? Нет, скажи, ты рехнулся? Ладно этот придурок! Но ты! – Подскакиваю с места и обхожу кресло, в котором сидит Дин.
– Реджи, я так не считаю. Но с твоим появлением в моей стране произошло вооружённое ограбление, а это не может быть случайностью.
– Ты считаешь это я? Ты тоже так думаешь? Боже, Дин, да посмотри на меня! Я не могу обезвредить этот кирпич с именем Дерик, а вы все твердите об организации ограбления! И ты туда же! Не могу поверить! – возмущаясь, поворачиваюсь к нему.
– Реджи…
– Нет, уж прости, но это ты меня кинул. Ты воспользовался мной и сбежал! А теперь обвиняешь в какой-то чертовщине! Это я имею право обвинять тебя, а не ты!
– Я объяснил тебе, что не мог поступить иначе! Это не обсуждалось! – Дин тоже встаёт, а я качаю головой.
– Конечно, – кривлюсь я.
– Неужели, ты бы не полетела, если бы твоя сестра умирала?
– Полетела бы, ты прав. Но ты нашёл время, чтобы заскочить в ресторан, но не нашёл в себе мужество сказать мне о своих причинах в лицо, – обвинительно произношу.
– О чём ты говоришь? Я сразу же поехал в аэропорт! Я не был в ресторане!
– Ну да, а подвеску мне передал Шекспир, да?
– Реджина, я не понимаю, о чём ты говоришь! Какая подвеска? – Дин всплёскивает руками.
Да хватит врать уже! Вчера я была в шоке, но сегодня совершенно вменяемая и на эту красивую удочку не попаду.
– Подвеска с парусником, на которой ещё печать была, но я думала это просто знак качества украшения. Ты мне её передал, как прощальный подарок. Мне её Питер принёс, официант, за которого я, спустя пять лет, должна была выйти замуж.
Дин хмурится и трёт лоб.
– Я ничего тебе не передавал. Уезжая, я надеялся, что у меня будет возможность с тобой связаться и поговорить, пригласить сюда, но обстоятельства были против.
