— Давай сюда паренька и лезь за мной. Ты ранен? — Рамиро замотал головой. — Вылезти сможешь? Давай мальчишку.
— Я в порядке, оцарапался, мальчишка легкий, это мой племянник, из рук не выпущу.
— Ладно, тогда лезь вперед, — муниципал перешагнул на балку, освободив лестницу.
На мосту стояли еще двое с фонарями и одеялом наготове, отбирать мальчишку не стали, но отконвоировали вниз, к машинам. Вокруг еще топтались зеваки. Санитар из скорой приглашающее распахнул дверь и кивнул на сидение рядом с носилками.
— Забирайтесь. Мальчика на коленях подержите?
— Нет. То есть да. Из рук не выпущу. Это мой племянник, я Рамиро Илен, Цех Живописцев. Девочка, которая упала — Десире Край. Ее искали уже несколько дней.
— А вы тут откуда? — спросил муниципал со значком капитана на плече. — Почему в крови?
— Шел домой по набережной, попал в облаву, потом увидел детей на мосту. Получилось, Ньет девчонку первым нашел. Десире — его девушка… была.
У капитана в кабине требовательно зазвенела рация. Он засунулся внутрь, взял наушник и закричал:
— Двадцать второй, я пятнадцатый, слышу вас, прием! У нас труп, химерка, да, девочка. Опознали, Десире Край, везут… Куда везете? — оглянулся на санитара.
— Госпиталь святого Вильдана.
— В святого Вильдана. Еще парнишку сняли, тут родственник его. Что? Где? Сколько? — капитан нецензурно выругался. — Слушай, друг, а что там начальство, ребят с облав снимать не собираются? Что, они так и будут жабок по городу отлавливать? За каким бы хером? А что дроли говорят? Что? Мать их через пропеллер! Да, мы едем, да, сейчас же. Отбой. — Он выпрямился и рявкнул: — Бригада, в машину!
Пока муниципалы забирались в фургон, капитан ругался по-черному, ни на кого не глядя, потом ткнул Рамиро пальцем в грудь.
— Береги мальчишку! Химерки прыгают, как оголтелые. Восемь трупов уже, чтоб их черти растащили. Вы, все! — яростно оглядел зевак. — У кого дети, быстро по домам, проверяйте, где кто… Чертовы дроли говорят, это жертвы чертовой Полночи.
— Из рук не выпущу, — третий раз повторил Рамиро.
Взвыла сирена, муниципалы укатили.
— Нам тоже пора, — сказал санитар.
— Мы с Ньетом лучше домой. Ему не стоит попадать в больницу, он от хлорки задыхается. Я ему таблетку дам и ночь с ним посижу, посторожу.
— Какую таблетку? — нахмурился санитар.
— Валерианку.
— Слушай сюда. На Липовой ночная аптека, берешь там… — санитар принялся перечислять медикаменты, Рамиро кивал и повторял за ним, не пытаясь запомнить. Ему нужна была мазь от ожогов и воз калорийной еды — в том случае, если Ньет очнется.
— Теперь что касается тебя самого, — санитар окинул взглядом заскорузлый рукав и пятна на Рамировом плече. — Фолари, говоришь, покусали? Среди них немало ядовитых. Жар, озноб, онемение?
Рамиро помотал головой.
— Пока не радуйся. Про бешеных фолари я не слышал, но кто их знает… Дома промоешь раны марганцовкой или сулемой, примешь противогистаминное — и утром топай к врачу.
Рамиро покивал.
— Если что, не раздумывая звони в скорую, — напутствовал санитар, влез в машину и захлопнул дверь.
Рамиро огляделся. Зеваки рассосались, рядом стоял лишь лысенький мужичок в клетчатой рубашке, а чуть дальше двухдверная «синичка».
— Твоя? — кивнул в ее сторону Рамиро. — Нам тут рядом совсем, подвезешь?
— Конечно, отвезу, залезай. Жалко девчонку как!
— Мать ее жальче. И этого героя, — Рамиро легонько встряхнул свою ношу, — тоже жалко. Почти ведь дотянулся.
— Может, спугнул ее, она и прыгнула.
— А вот этого ему лучше не говорить.
— Типун мне на язык! Садись, поехали.
* * *
Когда она очнулась, в трюме баржи было тихо и темно. Болела голова. Стены тошнотворно покачивались, ощущалось движение вперед. Пахло сырой землей — как в могиле. Пробитая снарядом брешь была заделана — или показалось; может быть, просто темно снаружи. Слабо светились наполненные странной водой стеклянные шары.
Пр-р-р-р-р-р, пела вода за бортом. Тарахтел буксировочный катер.
Они плывут… куда-то.
Амарела попробовала сесть, под пальцами проминалась земля. Пол шатнулся. Рубашка отсырела и противно липла к телу. Натирал ремень.
Она повозилась, оперлась на руки, кое-как уселась, привалившись спиной к мешкам.
Темно. Тошно. Болят ребра, болит разбитое колено, вообще все болит, на губах и в носу запеклась сухая корка.
Такое ощущение, что череп треснул. Правый глаз видит хуже левого. Она поморгала.
Теперь, когда отхлынуло адреналиновое опьянение, тело дотошно выставило подробный счет — со всеми повреждениями. Не оплатить, похоже.
Трт-трт-трт, — мотор, пение воды и грубые голоса наверху.
Амарела прислонилась щекой к жесткому джуту мешка и безучастно прикрыла глаза. Мозг отказывался анализировать информацию.
Меня тошнит.
Снова пустота и темные разводы под крепко зажмуренными веками.
* * *
Трт-трт-трт. Она снова открыла глаза и бессмысленно таращилась в сияющую темноту. Шары светились мягким голубоватым светом, но не разгоняли тьму.
Глупо было бы помереть внутри набитой непонятной землей баржи, которую тянут вверх по Маржине. Глупо, но, видимо, ничего больше не остается.
Вспомнился принц Алисан — сияющий и надменный. Цветное окно. Дождь в Катандеране. Цветущие липы. Сеющийся туман на взлетной полосе.
Наверху, ближе к носовой части, что-то грохнуло и покатилось. Крепко выругался мужской голос. В небе, за ненадежной пеленой брезента, слышался постоянный, неумолимый грозный гул, высоко-высоко над ее плавучим склепом шли боевые машины короля Герейна.
Глупо. Глу-по.
Она попыталась подняться и поняла, что ноги не слушаются.
Наймарэ, нагой и страшный, в черной бугристой броне, приросшей к телу. Белый безгубый рот, белые волосы, белые рыбьи глаза.
Труп с перерезанным горлом лежит на обеденном столе, запекшаяся щель раны, волосы, слипшиеся в толстые сосульки. Мальчишка с татуированным ртом.
У наймарэ щучий рот, жидкие белесые косицы свешиваются на плечи, за спиной не крылья — кожаный плащ с болтающимся поясом. Он сидит верхом на стуле спиной к столу и трупу.
«То, что вы просите, прекрасная госпожа, стоит дороже вашей души. Намного дороже.»
Седой молодцеватый профессор, вежливая улыбка, приглашающий жест — к столу с трупом.
«Подпишите это письмо»…
Серебряные всплески волос, яростный кошачий взгляд, стремительные движения. Взмах — и профессор Флавен… да, какой он, к темным, профессор — летит в стену, ударяется спиной, всем телом.
