Лара взяла себя в руки, всхлипывания стали тише, она прижала к губам скомканную салфетку и скорчилась.
Вроде обошлось без жертв. Что такое Вран затеял… Чем ему не угодил мальчишка? День говорил, что Вран ненавидит все полуночное с тысячелетним жаром, но это же, черт побери, подростки; играют, балуются… Пропасть что такое творится вокруг…
Рамиро обогнул стол, переступая через осколки фарфора и лужицы подливки, и замер.
Не обошлось.
На полу, раскинув руки и глядя остановившимися глазами в потолок, лежал один из дролери. Пуля, выпущенная Агиларом, попала ему точно над переносицей, крови было совсем немного. Лицо его казалось очень красивым, почти совершенным.
* * *
— …Самолет номер тридцать два шестьдесят семь, следующий рейсом Малое Крыло — Калавера — Большое Крыло — Катандерана, опаздывает на два часа. О точном времени прибытия будет объявлено позднее. Господа встречающие, самолет номер сто три пятьдесят три Ракита — Вереск — Перекресток совершил посадку. Господа, следующие рейсом девяносто три ноль три Катандерана — Большое Крыло — Маргерия — Южные Уста, просьба подойти к восьмому терминалу и приготовить документы.
Это же мой рейс, вздрогнул он, это мне надо подойти к восьмому терминалу. Заозирался в поисках цифры восемь. В огромном светлом помещении со стеклянными стенами суетились сотни людей. Шли потоками сразу во всех направлениях, стояли столбами вроде него самого, ехали на эскалаторах на второй этаж, где горели вывески кафе и магазинов, спускались в полуподвальный ярус, где находились камеры хранения и тоже какие-то магазины.
Снаружи донесся нарастающий рев, от которого, казалось, потолок вот-вот обрушится.
— Господа, следующие рейсом девяносто три ноль три Катандерана — Большое Крыло — Маргерия — Южные Уста, просьба подойти к восьмому терминалу и приготовить документы, — повторил женский голос под потолком. — Господа, следующие рейсом двадцать пять двадцать шесть Катандерана — Вереск — Светлая Велья — Альта Марея, просьба подойти к первому терминалу и приготовить документы. Прекрасные господа, напоминаем, что сдать и получить багаж вы можете на нулевом этаже в окне под соответствующей табличкой.
— Простите, — обратился он к загорелому подтянутому пожилому господину с седым ежиком на голове. — Не подскажете, где терминал номер восемь?
— На Южные Уста? — Господин приветливо улыбнулся. На скулах его и под глазами красовался ряд синих точек. Татуировка; интересно, для красоты — или она что-то обозначает? — Пойдемте со мной, у меня тот же рейс.
Сквозь толпу господин провел его в очередь к небольшой конторке, за которой сидела женщина в очках и форме служащей аэропорта и стоял скучающий муниципал. Пассажиры показывали женщине паспорта и билеты, она отмечала данные в толстой книге. Пустую конторку украшала дролерийская игрушка — золотая вилочка, напоминающая камертон, между рогов ее, ничем не поддерживаемый, вращался хрустальный шарик. Дальше, за конторкой, располагался просторный зал с мягкими креслами и стойкой бара в углу. А за стеклянной стеной зала виднелось взлетное поле.
Бетонная равнина, расчерченная белыми и желтыми полосами, на которой тут и там стояли самолеты.
Он много раз видел их в небе, но ни разу — вблизи. Он и представить себе не мог, насколько они огромны. Даже боевые пятиярусные гавьоты, которыми некогда могла похвастать Катандерана, были вполовину, а то и в три раза меньше крылатых махин. Человечек терялся на поле рядом с самолетом, а хвост очереди, потихоньку втягивающийся на высокий трап, казался муравьиной дорожкой, вползающей по веточке на здоровенное бревно.
Хвост втянулся, трап отъехал в сторону, самолет задраил люки и потихоньку тронулся, поплыл медленно и величественно прочь от здания аэропорта. Он смотрел, как металлический исполин катится на маленьких колесиках, пропуская под крыльями желтые транспортные платформы и красные заправочные машины, выруливает на белую пунктирную полосу и, удаляясь, пропадает за другими самолетами.
Неужели эта гигантская железная труба сможет взлететь?
Словно в ответ на немой вопрос взревело небо — и над полем восстала серебряным крестом колоссальная акулья туша, стремительно надвинулась, мелькнула белесым брюхом и исчезла с грохотом и звоном.
В следующий момент он понял, что вызванивает камертонным ля дролерийская игрушка, а хрустальный шарик мигает, как электрическая лампочка.
— Прекрасный господин, будьте любезны открыть саквояж.
Перед конторкой, за два человека впереди, застыл мужчина почтенных лет, грузный, седовласый. Синий, в полоску, костюм, кожаный саквояж. Широкое лицо, и без того красное, наливалось свекольным цветом.
— В чем дело? По какому праву я должен выворачивать перед вами потроха?
— Откройте саквояж, уважаемый, или мы будем вынуждены снять вас с рейса.
— Да что такое… Я доктор Вестор Агано, гражданин Марген дель Сур, возвращаюсь с конференции. Как вы смеете, я буду жаловаться!
Из ниоткуда возникли еще двое муниципалов, перетянутых ремнями.
Господин страшно засопел, швырнул саквояж на конторку. Четыре руки мгновенно вскрыли его, на столешницу высыпались сложенные вещи, кальсоны и фуфайки, полотенце, бритвенный прибор, пара книг, журнал, папка с бумагами, несколько разноразмерных футляров. Щелк, щелк — крышечки футляров поотлетали, внутри оказались стетоскоп, набор хирургических инструментов, таблетница и, в самом маленьком, два одинаковых перстенька из белого золота. Дролерийской работы, судя по тонкому сиянию невидимой обычным людям ауры.
— Вот. — Муниципал поднял бархатную коробочку двумя пальцами. — Что это, господин доктор? Откуда это у вас?
— Купил! — рявкнул доктор, пугая окружающих цветом лица. — В подарок жене! Нужна декларация? Забыл, извините, давайте бумагу, я заполню…
Женщина в форме извлекла из конторки несколько скрепленных листов, пробежалась пальцем по столбцам, очеркнула ногтем строку в середине.
— Это медицинский инструмент, диагност, работы Сумерек. Запрещен к продаже и вывозу с территории Дара.
— Господин Агано, прошу последовать за нами, — потребовал один из явившихся муниципалов.
— Предатели, — с тихой ненавистью проговорил доктор. Краска схлынула с его лица, и теперь оно не менее устрашающе серело и сизовело. — Вы предатели рода человеческого, вот кто вы! Столько людей нуждается… любые деньги платили бы, у меня клиника детская… Я б диагност втридорога купил, да ведь не продаете же, сволочи!
— Прошу следовать за нами, — не дрогнув бровью, повторил муниципал.
Доктор плюнул в сердцах и шагнул к нему, опустив плечи. Женщина сгребла вещи обратно в саквояж, защелкнула и протянула второму муниципалу. Они так и ушли куда-то влево — грузный, схватившийся за сердце доктор в полосатом костюме и два бравых муниципала. Из саквояжа свисала, прищемленная замком, тесемка от кальсон.
