Согласный грохот винтовок не прекращался, найлы подготовились отлично. Вой достиг предела, за которым уже не слышит человеческое ухо и почти отказывает разум.
Фиолетово-черный ком в сетке сизых молний взметнулся вверх, к разбитому потолку — и из него выпало вдруг что-то небольшое, какой-то комок тряпья, и остался лежать на краю трещины, а все пространство цеха заполнили рваные, свистящие прорехами крыла. Взмах — разметавший станки и бетонные обломки, взмах — крушащий железные мостки второго и третьего этажа, взмах — и вниз полетели стекла и куски перекрытий, а колоссальная, располосованная в бахрому тварь ушла в темное небо…
Нет, не в темное — в перекрестье прожекторов, снаружи загрохотал пулемет, вступил второй, и Рамиро несколько секунд наблюдал, как кувыркается над остатками решетчатых балок гигантская драная половая тряпка, а потом тяжело, увлекая с собой часть стены, рушится туда, где когда-то был заводской цех.
Несколько судорог в куче обломков — и демон замер, засыпанный кирпичом и покореженным железом.
Тишина оглушила, все замерло, лишь пар от дыхания поднимался и блестели рассыпанные повсюду осколки. Рамиро увидел, как через цех, закинув винтовку за спину, бежит к трещине какой-то найл, а у трещины шевелится… шевелится…
— Не стреляйте! — хриплый голос, поднятая ладонью вверх рука.
Найл вдруг остановился, словно на стену налетел, а навстречу ему поднялся — кое-как, будто новорожденный — теленок? нет, олень, маленький, всклокоченный, с венчиком рогов, от силы отростка три-четыре… Прижав уши, проковылял мимо найла, потом шибче, шибче — мимо разметанных обломков и мертвых собак — и выскочил за двери уже совсем резво.
— Иттить, — сказал рядом Черепок, опуская винтовку. — Что это было?
* * *
— Куда ты денешься! Куда ты, нахрен, денешься! — Энери шагал по ночной Химере, по темным, плохо освещенным улицам, там и сям слабо светились заклеенные бумагой окна. — Куда я денусь! Ты, сука, даже и не представляешь, куда я могу деться!
У него не было никакого желания стать разменной монетой в политических играх герцога Астеля, пусть даже самого распрекрасного, гостеприимного и радеющего о свой стране. С мучительной ясностью вспомнились глаза и кривая ухмылка Альбы — о, семь сотен лет назад! — он тоже сказал «куда ты теперь денешься, о мой принц!». Энери зажмурился и некоторое время стоял неподвижно, вдыхая сырой холодный воздух. Вдалеке тоскливо выла сирена. Чернота внутри ожила и ворочалась, расталкивая ребра.
Мелкая полуночная тварь, почуяв высшего наймарэ, в панике метнулась под ноги. Энери пнул ее так, что та шмякнулась о стену, всхрюкнула и тючком сползла вниз, на мокрую мостовую.
Уже начался комендантский час, улицы опустели. Только несытые клыкастые тени шныряли, как крысы, а самих крыс, наверное, давно подъели.
Энери долго блуждал по городу, не желая возвращаться в дом герцога Астеля. Он всегда был плохим политиком, не мог толком просчитать варианты развития событий, не умел принимать правильные решения. Не разбирался в людях. Вот и теперь он не мог сообразить, как выкрутиться. И надо ли выкручиваться. Вот герцог наверное политик отличный, не потерялся даже в условиях войны с Полночью. Впрочем, его роду не привыкать.
Не везет мне с Астелями. Судьба, наверное.
В конце концов ноги принесли его к порту, туда где черным хребтом выдавался в море гигантский волнорез. Военные корабли болтались на рейде, как разбухшие туши морских чудовищ, по темному, отличающему зеленью небу шарили бледные лучи прожекторов. Время от времени раздавалось сухое таканье станковых пулеметов и ухали палубные орудия. Энери отвел глаза патрулю и вошел на пристань, миновав колючую проволоку и наспех возведенные заграждения. Медленно побрел вдоль линии моря, по гранитным облизанным до гладкости глыбам. Непроглядная, дышашая солью и водорослями вода колыхалась внизу. Вдалеке, где-то за рейдом, протяжно крикнул, заскрежетал какой-то морской пришлец, словно в гавань собиралась вплыть гигантская касатка. Энери вдруг понял, что замерз. Волосы слиплись от сырости, руки заледенели.
С каких это пор он начал чувствовать холод.
После недолгих поисков он отыскал то, что ему было нужно. Старую проржавевшую лодку с обшарпанными бортами — хозяин даже весла не унес.
Энери некоторое время возился, спуская лодку на воду, темнота не мешала ему. Цепь, удерживающую чужую собственность на берегу, он попросту оборвал, своротив дужку замка. Потом боролся с волнами, упорно гнавшими жалкую скорлупку обратно к берегу. После долгих мучений он наконец выплыл из химерской гавани и некоторое время лавировал меж бортами военных кораблей, вздрагивая и пригибаясь, когда луч прожектора скользил по нему. Пологие волны тошнотворно качали лодку, горели от соли ободранные ладони, пальцы окоченели. Наконец его вынесло в открытое море. Химера возвышалась на берегу, возносясь домами по скалам, молчаливая, темная, истерзанная. Энери вытащил весла из уключин и бросил за борт. Посидел немного, задрав голову и глядя на затянутое тучами небо. Потом вовсе лег на дно и сложил руки на груди. Ему стало покойно. Стылый туман перехлестывал через борт, свивался прядями.
Стук дизельного мотора не сразу проник в его сознание — Энери закрыл глаза и постепенно начал засыпать от холода и мерного качания. Сначала далекий, он постепенно приблизился и стал раздражающе громким. Вдобавок кто-то кричал в громкоговоритель, мерно повторяя одно и то же. Приходилось гнать от себя посторонний шум, отбрасывать его, как нечто ненужное. Потом шум стал совсем уж невыносимым и Анарен сел, с раздражением оглядываясь. Рядом с его последним прибежищем высился борт сторожевого катера, идущего параллельным курсом, прожектор на носу так и ходил по воде, выхватывая прижавшуюся к воде лодку и слепя глаза. Энери раздраженно поморщился, убрал с лица прилипшие волосы. Громкоговоритель надрывался.
— Анарен Лавенг, немедленно поднимитесь на борт! Какого…! — нецензурно добавил громкий голос.
Энери выругался. С борта кинули трос с железной кошкой и зацепили лодку, пробив в хрупком борту пару дыр. Прожектор бил прямо в лицо. Энери сразу узнал эту очаровательную манеру.
— Анарен Лавенг, мать твою за ногу, поднимайся на борт!
— Идите к черту!
После некоторой заминки лодку подтянули к борту катера — наверху башней высилась рубка. Разложили трап и по нему спустилась черная фигура в развевающеся шинели. Энереву лодку отчаянно мотало на волне, трос то натягивался, скрежеща, то бессильно провисал.
— Рад тебя видеть, Комрак, — устало сказал Энери. — Чем обязан?
Найл бухнул сапогами о дно лодки и выпрямился, ловко балансируя. Энери вцепился в скамью, чтобы не вылететь.
— А ну вали на катер, и быстро, не зли меня. Не заставляй угрожать тебе оружием, — рука найла скользнула за борт шинели.
— А ты меня уговори.
Раздался щелчок предохранителя. Темный кружок уставился Энери меж глаз.
— Лавенг. Вали. На катер.
