— А-аа, вот ведь паршивец! Ну и встреча. Бери свои шмотки, пойдем с нами, мы уже с дежурства сменяемся.
— А… куда?
— Сводный альдский корпус под предводительством лорда Хосса. Добровольцы, так сказать. Поселили в казармах ОДВФ в новом городе, тут недалеко. Там не только альды, а все, кто захотел поехать. Надеюсь, какой-то толк от нас есть.
— Вы с Полночью воюете?
— А то!
Ньет радостно шел рядом с альдами, тащил Белку за руку и то и дело оборачивался, глядя на Рамиро. Его человек ничуть не изменился, разве что складки от носа к губам залегли поглубже, да в серых, в рыжую крапинку, глазах, появилась настороженность. Надо же, Рамиро тут! Воюет с Полночью! Неисповедима судьба.
— Как же ты сюда попал, бродяга? Ты же в Сладком море канул, я черти-что думал. Почему ты вообще ушел? Не попрощался, сгинул неизвестно куда.
— Я отправился искать Старших. Хотел найти их в море. Сперва в мелком искал. Потом по реке выплыл в Полуночное.
— Мог бы хоть предупредить.
Ньет смутился.
— Если б я с тобой заговорил тогда… я б остался. Очень страшно было. Но понимаешь, надо.
— Понимаю. Когда надо, я понимаю. — Рамиро сменил тему: — А это кто с тобой? Фоларица, вижу. Ишь, когтищи.
— Белка, я ее в море выловил. Она меня сожрать хотела.
— И теперь ты с ней возишься. Узнаю дорогого друга. А нашел ты… что искал?
— Нет пока.
Рамиро помрачнел, но ничего не сказал.
— Я не отступился, я ищу, — горячо заговорил Ньет. — Я и сюда приехал, на капище, может Нальфран ответит.
— Ясно.
* * *
На улице распогодилось, в разрывах серых туч мелькало блекло-голубое небо. Тянуло свежим ветром с моря. Казармы оказались старым облезлым кирпичным зданием в пять этажей. На узкой полоске земли перед ними строем росли темно-зеленые пихты и дымчатые ели. Стрельчатые пролеты окон забраны проржавлеными решетками, штукатурку, там, где она еще оставалась, исполосовали длинные размывы текущей с крыши воды.
Рамиро провел Ньета с Белкой через просторный неуютный холл, вымощенный мелкой грязно-охристой плиткой, сказал что-то дежурному и открыл дверь большой комнаты, в которой стояли несколько столов, покрытых клеенкой, плитка, чайник, пара утюгов и узкое высокое зеркало. В углу приютилась пожелтевшая раковина. На стене висел большой рукописный плакат с невероятным черно-серым страховидлом и надписью «Сегодня с Полночью болтаешь, завтра семью потеряешь».
— Давай тут посидим. На вот, угости свою девицу, — придвинул к Ньету эмалированную миску с ванильными сухарями и пастилой.
— Спасибо. Это ты рисовал? — Ньет кивнул на плакат.
— Угум.
— Я сегодня видел, как поймали одного полуночного. Северяне поняли, что полуночные умеют пользоваться человеческими личинами, да?
— Именно. Беда с мирным населением, основную часть тварей мы отстреливаем еще на подлетах, ночью. Но ведь Полночь может прикинуться родственником, знакомым. Пропасть, да просто зайти воды попросить. Их ведь только пусти. Хорошо музейные тетушки помогают. Они ведь знают все эти предания, легенды — глядишь пара рецептов по борьбе с гадами и отыщется. Я их даже побаиваюсь — просто ведьмы какие-то. Госпожа Креста тут себя бы чувствовала в своей тарелке.
Рамиро снял с плиты закипевший чайник с облупившимися цветами на эмалированных боках, налил Ньету в кружку коричневой жидкости с невнятным запахом швабры.
— Ну и чай тут у них, никак не привыкну. Это не сагайский, а импортируют из Иреи, в брикетах. Впрочем, боюсь, и такого скоро не будет.
— Думаешь, война затянется?
— Не думаю — уверен. Стреляем мы этих крокодилов видимо-невидимо, так на место одного ночью два новых налетает. А днем по Химере бродят оборотни в человеческом обличье. Я этих плакатов нарисовал, ууу! — Рамиро махнул рукой. — Ну, что поделаешь, такое время.
— А… в Катандеране тоже самое?
— Отбились, — коротко сказал Рамиро. — Белка, ешь, ешь пастилу, что смотришь. Бери-бери. Ньет, тебе есть, где жить?
Ньет помотал головой.
— Я… мы только приехали.
Рамиро потер затылок, соображая.
— Я тоже хочу драться с Полночью, — горячо сказал Ньет. — Они мне должны! Они Десире убили.
— Ты же даже вилку в руки взять не можешь, чтоб не обжечься.
— Смотря какую. И альфары как-то ведь обходятся.
— Альфары… — Рамиро помрачнел.
— Я чую Полночь! Я могу не хуже музейных тетушек работать!
— С Хоссом тебя что ли познакомить… Он к фолари благоволит.
Дверь распахнулась и вошел человек среднего роста, с сильной сединой. На нем был потертый френч, в руках — планшет.
— Рамиро, тут надо еще…
— Привет, Виль, — обрадовался Рамиро. — Ты смотри, кого я встретил. Помнишь его, а?
Человек пригляделся, нахмурился.
— Погоди, это ведь твой племянник? Он что, тоже тут?
— Ага, отдельно от нас приехал. Возьмем его? Он фолари, между прочим.
— Твой племянник — фолари? — брови седого поехали на лоб. — Как это тебя угораздило?.. Э, да ты из-за него в тюрьме месяц отсидел и чуть на виселицу не вышел? А говорил — девица…
— Да ладно тебе придираться. Какая разница, девица, племянник…
— Ну ты горазд голову морочить!
— Как проще было, так и объяснил. Ну его, не хочу вспоминать, — Рамиро сделал морду кирпичом. — главное, Виль, фолари и впрямь Полночь видят. Может, приспособим его к делу? А то собак не хватает, а уж музейных бабушек и тем более мало. А Ньет молодой, здоровый. У него и подружка есть.
— Белка пока не очень соображает, — честно сказал Ньет. — Хотя именно она самолет принца Алисана нашла.
— Самолео-от, — глаза седого стали цепкими. — А какими судьбами вы к самолету попали?
— Ну, нас попросил полуночный, Анарен Лавенг, — охотно объяснил Ньет. — А что делать, поплыли. Самолет нашли, а принца — нет. То есть, он не совсем полуночный. Точнее, полуночный, но не только… Потом его найлский патруль сцапал, вот сегодня.
— Лавенга, патруль!?
— Ну да. Рамиро же сказал, что Полночь вылавливают, вот его и… да там, на вокзале, вы рядом совсем были… я что-то не то сделал?
Ньет напрягся и расстроился. Белка бросила надкушенный сухарь и, подвывая, начала соскальзывать под стол. Пришлось привычно схватить ее за руку.
Мужчины обменялись напряженными взглядами, Рамиро взялся за голову.
— Фолари, — раздраженно бросил Виль. — Ума палата, сарай сочувствия. Пропасть, я в комендатуру, звонить. Если найлы удерживают родича короля Герейна… Он назвался?
