Генри Пик перешел в подчинение Вальтера Кривицкого. Смена куратора едва не привела к провалу линии Мага. Пик попытался привязать к себе, а затем завербовать Джона Хупера, уволенного
[237] со службы в сентябре 1936 года, – предложил ему долю и место в бизнесе по продаже прав на промышленные патенты. Бизнеса в действительности не было: Пик платил партнеру жалование из средств резидентуры с одобрения Кривицкого, предполагавшего как-то использовать Хупера в будущем. Когда тот заподозрил неладное и пристал с каверзными вопросами, Пик признался в связях с русской разведкой: «Да, мы враги, но это не означает, что не можем быть друзьями». В общих чертах он описал, как приступил к работе в Женеве, завербовал шифровальщика в Foreign Office, наладил получение конфиденциальных сведений. «Вероятно, ты мог бы нам помогать», – намекнул он Хуперу. Англичанин посетовал, что сейчас это не в его силах, и принялся развивать доверительные отношения. Припомнил, будто некогда сочувствовал коммунистам, и даже принес старый «черный список» лиц, которым запрещен въезд в Великобританию. Хупер пытался побольше выведать о контактах Пика и довольно близко подобрался к Магу, случайно увидев письмо из Лондона, подписанное инициалом J, – Пик сказал, что оно «от Джона». Зацепок для распутывания шпионского клубка Хупер собрал достаточно, но оставил их при себе, разойдясь с партнером в начале 1937 года. Советской резидентуре повезло в том, что Хупера приметил и завербовал германский Абвер. Став двойником, Хупер возобновил контакты с MI5 и в марте 1938 года в своих интересах «слил» MI5 информацию: в Лондоне действовал советский агент – Генри Пик, подчинявшийся резиденту в Гааге по имени Вальтер. Но Пику это разоблачение уже не могло навредить.
[238]
Все визиты Пика в Англию фиксировались, к его досье подшили и карточку прибытия-отъезда 13-14 февраля 1936 года. Никто не предполагал, что он больше не появится в Лондоне. Нет объекта – нет и слежки. А с Дирком Бьюзманом контрразведка разбиралась уже отдельно.
[239]
Фортуна благоволила к делу, начатому Быстролетовым. 16 марта 1936 года Малли-Хардт прилетел в Лондон, через неделю вернулся в Париж, а 25 марта подготовил секретную посылку в Москву: «С этой почтой направляем 77 отдельных документов (телеграмм) и 4 ежедневных бюллетеня, полученных от Мага». В Париже обязанности связного по линии Мага выполнял Кавецкий – оперативный псевдоним Штурман. 15 апреля Малли вернулся в Великобританию. Центр поручил ему возглавить всю лондонскую нелегальную резидентуру. Задачи намечались грандиозные: вербовщик Арнольд Дейч начал выстраивать агентурную сеть из выпускников Кембриджа и Оксфорда – журналистов и чиновников, согласных помогать Советскому Союзу. В Великобритании резидент Манн легально работал как представитель амстердамской фирмы GADA, которой прежде прикрывался Быстролетов (он же ее и создал).
* * *
«Чтобы быть хорошим разведчиком, – объяснял Дмитрий Александрович в одной из рукописей, сочинявшихся «в стол», – надо каждодневно упорно работать над собой в той области, которая в разведке стала вашей специальностью. Вербовщик должен быть не только умнее и хитрее вербуемого, он обязан еще и видеть дальше, понимать общее положение яснее и глубже. Словом, быть культурным и очень современным порождением того самого буржуазного мира, для разрушения которого он работает. Это первое и самое маленькое. Теперь второе, потруднее: разведчик должен быть актером, но не таким, как в наших лучших театрах, а в тысячу раз более совершенным… Если актер не в духе или не здоров, он проведет свою роль на этот раз хуже, чем вчера и завтра, и всё. Но вербовщик идет к цели по лезвию отточенного ножа, он постоянно живет среди своих зрителей, таких чутких и внимательных, как контрразведчики и полиция».
[240]
Когда Быстролетов перешел под начало Базарова-Кина, то договорился о прикрытии в виде контракта с датской фирмой, торгующей галстуками. Вскоре его оперативные расходы выросли до суммы, не согласующейся с ролью обычного коммивояжера.
«Я настоял на чем-нибудь более серьезном и предложил план открытия торговой фирмы где-нибудь, скажем, в Голландии – с тем, чтобы оттуда получать денежные переводы. Из Лодзи прислали проверенного человека, специалиста-текстильщика Боруха Давидовича (“Директор”). Вместе с ним я поехал в Амстердам и занялся организацией фирмы по оптовой торговле текстильным сырьем (шерстяным тряпьем). Большую помощь мне оказал содержатель одной из “работниц” соседнего с моей квартирой борделя – банкир и делец Исраель Поллак. Он дал мне рекомендации в Амстердамский банк и торговую палату: я стал членом последней, внес залог в банк и открыл торговую контору. С помощью амстердамских евреев “Директор” вошел в их религиозную общину и наладил деловые связи. Скоро первые партии тряпья были отправлены в Лодзь, а затем – в Африку и Южную Америку».
[241]
Польский еврей Бернард Давидович, бывший служащий текстильной фабрики в Лодзи, появился в Амстердаме в апреле 1933 года. На основной капитал фирмы GADA – название составили из первых слогов фамилий Галлас и Давидович – резидент Кин выделил 3000 гульденов. Каждые три-четыре месяца на ее банковский счет переводились 300-500 гульденов, поскольку реальные торговые операции не делали фирму рентабельной. Директор, получавший приличное жалование, регулярно показывал Быстролетову бухгалтерские счета. Давидовичу можно было доверять – его родной брат Адольф Чапский (Авраам Давидович) работал в ИНО и выполнял нелегальные задания в ряде стран Западной Европы. Прикрытие безотказно работало до 1934 года.
«Мои частые разъезды за пределы Голландии создали в полиции впечатление, что часть моих капиталов находится за границей, – рассказывал Быстролетов. – На вопрос полиции, так ли это, я заявил, что имею капиталы в Америке. Тогда мне было предложено платить налог со всех моих капиталов, причем обещали выдать соответствующий документ для предоставления в американские финансовые организации… Так как я этого сделать не мог, то мне пришлось с фирмой порвать».
[242]
GADA пригодилась в качестве прикрытия Базарову, а потом и Малли. В феврале 1936 года Давидович прибыл в Лондон. На переговорах с торговцами вторсырьем он появлялся вместе с помощником – Паулем Хардтом. Владельцы компаний заметили, что если мистер Давидович имеет некоторые познания в текстильном деле, то его представитель вообще ничего не понимает в этом бизнесе. Да и контракты эти иностранцы заключали на небольшие суммы – 700, 560, 400 и смехотворные 40 фунтов стерлингов. Но деньги есть деньги, почему бы и нет? В августе Давидович вернулся в Голландию, а Хардт
[243] остался контролировать поставки ветоши. На его банковском счету лежал внушительный капитал – 4700 фунтов. С марта по август года он отлаживал доставку секретной информации, перемещаясь между Лондоном и Парижем.
[244]
