Нам предстоит вынести в отношении Рима судебное решение и определить, были римляне хуже нас или нет. Повинно ли римское общество в том, что большинство населения империи жило в страхе перед всякого рода преступностью? А вдруг сами римляне прививали криминогенную культуру завоеванным народам? Мы рассмотрим, как относились в Риме ко всем сторонам уголовно-процессуального права, включая обвиняемых, обвинителей и свидетелей, как с ними обходились в зависимости от пола, статуса и возраста. Для этого нам потребуется взглянуть на природу и характер преступности в античности — от общепринятых представлений о причинах преступлений и мотивах преступников до попыток профилактики правонарушений; от практиковавшихся наказаний до их восприятия и внушаемого ими страха. Всевозможные преступления — религиозные, связанные с сексуальным и физическим насилием, предательствами и изменами — имели распространение во всем римском обществе; мы выясним, насколько по-разному их воспринимали на каждом сословном уровне. Мы сможем наблюдать за тем, как по мере превращения города Рима в мощный центр глобальной империи в фокусе внимания властей попеременно оказывались самые разные преступления — от государственной до супружеской измены — и как приходилось изыскивать всё новые способы борьбы с ними. Мы рассмотрим роль самих императоров в судебных делах, поскольку тем приходилось лично выносить вердикты по самым разным вопросам — от допустимых блюд в меню таверн до приговоров провинившимся рабам. В конце книги мы попробуем ответить на вопросы: Изменилось ли что-то с принятием христианства в поздней Римской империи? Возымело ли учение Иисуса Христа перевоспитывающее воздействие на римский характер? Или древние римляне так и остались необузданными и грубыми животными, коими были во все времена?
Доказательства
ГЛАВА 1
НЕРОНОВЫ РАЗБОИ И ПРОЧАЯ НАСИЛЬСТВЕННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ
С НАСТУПЛЕНИЕМ ТЕМНОТЫ император Нерон, переодевшись рабом, отправлялся по римским закоулкам и кабакам. Это имело место еще до Великого пожара 64 года (в организации которого также обвиняли Нерона); в ту пору улочки старого города были узки и извилисты, а кроме того, не имели системы освещения. Затаившись в темноте, император подкарауливал ничего не подозревавших одиноких прохожих и свирепо набрасывался на них из засады; в случае сопротивления он закалывал жертву и сбрасывал тело в сточную канаву. Лишь одному из повстречавших императора достало сил и самообладания дать ему достойный отпор: мужчина поколотил обидчика чуть ли не до полусмерти. Но этого смельчака Нерон запомнил и вскоре принудил к самоубийству. Государь не гнушался и грабежом лавок: добычу он продавал с торгов, которые устраивал прямо у себя во дворце. Ну а после того, как по городу разнеслась весть о том, что сам император пустился во все тяжкие, нашлось множество желающих последовать его примеру. Поговаривали, что в Риме расплодилось много мародерствующих банд, и по ночам казалось, будто город захвачен врагом (Светоний, Нерон, 26).
Всем этим государь занимался, разумеется, по молодости. Нерон стал императором в шестнадцатилетнем возрасте и в начале своего правления был даже симпатичен римскому народу. Возможно, люди и дальше закрывали бы глаза на его ночные бесчинства, равно как и на его похотливость, экстравагантность и жестокость, списывая их на простительные свойства молодости, если бы в какой-то момент не стало ясно, что все эти мероприятия — проявление неискоренимых черт характера Нерона. Как только город окутывала тьма, молодой император оказывался не в силах противостоять тяге к нечестивым выходкам, раскрывавшим всю меру его одержимости насилием и полного презрения к нормам человеческого общежития. Как правило, римляне умели прощать юношам грехи и не слишком тревожились из-за их попоек, драк и визитов к проституткам. Как говорил Цицерон, легкомыслие свойственно цветущему возрасту. Так что, покуда поведение молодых людей не выходило за рамки, им никоим образом не возбранялось «выпускать пар», прежде чем они остепенятся и приступят к серьезным взрослым обязанностям (излишне и говорить, что на девушек подобное отношение не распространялось — их воспитывали в строгости).
Однако Нерон — случай особый. Что-то словно принуждало его к нарушению не каких-то отдельных, а всевозможных норм и правил, и он демонстрировал сексуальную разнузданность, неуважение к имущественному праву и склонность к насилию. Он преступал закон с замечательным постоянством. Каждый вечер, скрыв лицо под париком или шапкой (у современной неблагополучной молодежи для этого есть капюшоны), в поисках острых ощущений он отправлялся бродить по запутанным, темным и опасным улицам ночного Рима. Его явно тяготило заточение в стенах дворца, где мать и умудренные жизнью менторы целыми днями читали ему нотации о том, как надлежит ему жить и поступать, чтобы стать достойным императором. Впоследствии Нерон избавится от этих назойливых стариков, но в первые годы ему приходилось слушаться их… днем, чтобы потом, под покровом ночи, заниматься тем, чем хочется. Похоже, он побаивался, что его уличат в ночных похождениях, и даже научился сводить полученные в драках синяки при помощи особой мази с травой тапсией
[5](Плиний, Естественная история, XIII.126). В общем, Нерон притворялся, что умеет вести себя так, как подобает императору, но, сбегая в город, терял всяческую осторожность и шел на любой, самый отчаянный риск: в одной потасовке он едва не лишился глаза и вообще чудом не погиб. Казалось бы, безрассудное юношеское заигрывание со смертью. Но выяснилось, что молодой государь был еще и труслив. Чудом избежав смерти от руки одной из жертв, впоследствии Нерон отправлялся на поиски ночных приключений лишь в сопровождении телохранителей. Те держались поодаль, но в любой момент готовы были вступиться за императора, если бы в очередной заварушке начали одерживать верх его противники. Психопат и трус одновременно — определение, со всей полнотой характеризующее степень неуравновешенности юного Нерона.
И всё же это невероятно: глава римской правовой системы, верховный судья и «лицо» римского права император Нерон упивается насилием и разбоем. Конечно, предания о его преступлениях имели целью показать, насколько плохим правителем он был, но в результате о пороках Нерона мы знаем больше, чем о пороках почти всех остальных императоров. Предположим, что жестокость Нерона несколько утрирована, да и прочих римских правителей не стоит считать святыми. Тогда возникает другой вопрос: как получилось, что Нерону сходили с рук его преступления, при том что он возглавлял крайне сложную судебно-правовую систему? На какие мысли о реалиях античного Рима наводит нас фигура императора-разбойника? Что если память о насилии, учиненном Ромулом над собственным братом, продолжала довлеть над миром Древнего Рима и в позднейшие времена?
