— Спасибо, линар.
— Я Рэндар, Аталь. Имя трудное? Или просто не нравится?
Она посмотрела в воду, в расходящиеся на мыльной поверхности масляные круги.
— Нет, хорошее имя. А что оно значит?
Он усмехнулся:
— Счастливый. Или везунчик, если проще. А твоё значит — неожиданная новость. Я знаю, маленький.
Корделл присел на стул рядом с ванной.
— Легче? Тебе легче, Аталь?
Девушка кивнула.
— Я думала, будет хуже…
Оборотень промолчал. Он сам думал, что будет хуже… Иначе зачем бы незаметно от неё положил на край столика шприц, наполненный сурацином? Чтобы вновь завести её сердце…
— Аталь, ты останешься со мной? Сколько сможешь. Каждую ночь секса не будет, не переживай. Будешь отдыхать, сколько потребуется. Я буду заботиться о тебе. Будем жить, как… семья. Что скажешь?
— Пять месяцев… Осталось.
— Ты не поняла. Потом. После этого срока. Сколько сможешь. Ведь я тебе… не очень противен? ТАК больно больше не будет. Приятно вряд ли, а вот боли не будет точно. И не каждую ночь. Так как?
Она посмотрела на него. Скользнула по голому телу, смуглому, сверкающему, перевитому мышцами и красноватыми тонкими линиями сосудов… Взгляд зацепился за пряжку ремня брюк.
— Линар…
— Рэндар. — мягко напомнил оборотень.
Девушка поёжилась:
— А если Вы встретите пару?
— Аталь… Мне кажется, ты и есть моя пара. Жар начался, когда я увидел тебя. И прошёл только теперь. После близости. И… Я не воспринимаю тебя, как пищу.
" Молодец, идиот! " — осек он себя сразу — " Я не воспринимаю тебя, как пищу. Да ты гребаный романтик… "
— Ладно, Аталина. — он встал и взял из шкафа полотенце — Иди сюда.
Опираясь на широкий край ванны, девушка встала. Ополоснувшись, отключила душ и повернулась лицом к оборотню. Взяла полотенце.
— Есть хочешь?
Она отрицательно покачала головой.
— Тогда спать, хорошо?
Всё ещё завёрнутую в огромное полотенце, отнёс в постель. Лёг рядом, притянув Аталину к себе. Очень не хотелось ему её отпускать…
— Ты привыкнешь ко мне. — прошептал ей в волосы, пахнущие мылом и им самим — Любить не обязательно, а вот привыкнуть придётся.
Помолчал.
Потом всё — таки спросил ещё раз:
— Так зачем ты ездила в регион, Аталь? Ты сказала — чтобы проститься. С кем? С чем?
— С жизнью, линар. Я же родилась там… Вот, а когда — то Рэйз говорил мне, что те, кто должен умереть, видят своих умерших близких… Просто надо оказаться там, где ты родился. Ну, чтоб наверняка… Вот я и поехала. Чтоб проститься с жизнью и сказать им, что я скоро приду.
— Аталь, почему ты решила, что умрешь?
Она посмотрела на него из — под полотенца:
— Ну, Вы ведь на близость меня уговаривали? На секс? Вот, я и думала… вы же Хорсетт. А что нам от Хорсеттов — то? Только смерть…
Он поцеловал её волосы. Прижавшись щекой к тёплой макушке, прикрыл глаза.
Только смерть. В любом случае — смерть.
И статус избранницы здесь не поможет.
Пара умирает гораздо мучительнее, чем жертва.
Жертва — сразу. Пара — постепенно…
Глава 10
Загнав лайр на стоянку, Аталина направилась в маленькое кафе напротив. Нэйлин она увидела сразу, подруга сидела к ней спиной, лицом к барной стойке.
Подойдя, Аталь положила руку на её худое плечо, обтянутое розовой тканью блузки:
— Привет, Нэй.
Брюнетка подняла голову:
— Привет, цветочек. Ну, как ты?
Аталина подвинула хлипкий стул и села напротив.
— Ничего так. А ты?
Нэйлин пожала плечами:
— Так…
Аталь всмотрелась в лицо подруги, узнавая и не узнавая её. За этот месяц с небольшим, пока они не виделись, Нэй изменилась. Красоткой она итак никогда не была, но, если раньше черты её лица — мелкие и резкие, можно было счесть даже милыми, то сейчас… Сейчас бывшая любовница напомнила Аталине Баррет пронгу, ночную птицу — пучеглазую, длинноногую, с худым, астеничным телом и взъерошенными перьями.
Свои длинные волосы, окрашенные в неизменный черный цвет, Нэй не заплела в косы, не собрала в хвост, и даже, похоже, не расчесала, теперь они просто лежали у неё на плечах неряшливой копной. Под глазами легли чёрные круги, придавая лицу девушки излишне — пафосный трагический вид. Одежда на ней — розовая блузка, расшитая бисером и длинная белая юбка, была измята.
— Ты будешь что нибудь, Аталь? — спросила Нэй — Может, выпьешь вина или отвара?
Аталина откинулась на спинку стула:
— Ты прекрасно знаешь, что я не пью. Кофе, может?
Подошла полная, невысокая официантка.
— Кофе и печенье. — Аталь смотрела прямо перед собой, положив руки на стол — Да, можно ещё молока. И побольше сахара.
— Я скучаю, Аталина… — Нэй положила на руку подруги свою руку, худую, нервную, с обломанными ногтями — Я подыхаю без тебя. Может, снимем номер на час?
Аталина смотрела в мутное стекло огромного окна. За окном ходили люди и ездили лайра. Ничего нового. Просто движение.
Официантка принесла заказ и удалилась, ступая мягкими тапочками по нечистому каменному полу. Аталь сбросила руку подруги со своей и взяла тёплую чашку. Кофе был черный, как смола и пах гарью.
— Нет, Нэй. — Баррет поморщилась — Мы не снимем номер. Мы не снимем номер и никогда больше не увидимся, скорее всего.
— Так зачем ты звонила мне?! — подруга выглядела раздосадованной — Я думала…
— Ты неправильно думала, Нэй. А звонила я, чтоб… Вот. — она положила на стол пухлый конверт.
Нэйлан тупо посмотрела на него:
— Ты… рвёшь со мной?! Аталь… Ты что… всё забыла? Нам же было хорошо, мы же…
— Возьми деньги, Нэйлан. — Аталина посмотрела на подругу — Здесь тысяча двести килотов. Этого хватит, чтоб съехать из Красного Дома и снять жильё. Ты же этого хотела, Нэй?
— Я хотела с тобой. Без тебя это всё не имеет значения.
Аталина покачалась на стуле. Стул скрипнул.
— Я не смогу ехать с тобой, Нэйлин. Мне ещё пять месяцев… Осталось.
Нэй встала, передвинула стул и села рядом с подругой. Обняла. Баррет обняла её в ответ, стараясь не разрыдаться.
— Расскажи мне, цветочек… Для чего ты ему?
