По мере того как лихорадка «Звездных войн» продолжала нарастать и принимать форму того Джаггернаута развлечений, которым она в конечном счете стала, истории со сцены нашли свой путь на страницы единственных журналов, которые меня интересовали: Cinefantastique, Famous Monsters of Filmland и Fangoria. Я пожирал каждую статью, которую мог найти, посвященную вселенной «Звездных войн», а таких, к счастью, было много. Я внимательно разглядывал цветные фоторепортажи о народах вуки и джава. И самое важное – я узнал, что существуют люди, чья работа заключается в том, чтобы изготавливать космические корабли и прочий реквизит, люди, сделавшие это невероятное кино столь впечатляющим. Я наверняка догадался бы об этом и сам в конце концов, но в тот момент я просто не мог поверить, что кому-то платят деньги за изготовление предметов вроде тех, что я конструирую в мастерской дяди, студии отца или в собственной комнате начиная с пяти лет.
Когда вы ребенок, получение такого рода информации становится откровением и меняет ваше мировосприятие. Вещи, которые вы видите в быту, по телевизору или на большом экране, по большому счету просто… есть. И вы предполагаете, что они всегда были. Вы не подвергаете их сомнению. Дроиды – это дроиды, вуки – это вуки. Это одна из комфортабельных тавтологий невинности. Помыслить о том, что внутри этого робота или под всем этим мехом прячется человек, который играет роль и получает деньги за свои усилия, а в конце каждого дня идет домой к лишенной меха и вовсе не состоящей из роботов семье – это как разрушить четвертую стену в детстве
[56]. Это настоящее землетрясение в центре вашей картины мира, которое запускает целые цунами открытий. Главнейшим из них, по крайней мере для меня, стало: ЧЕРТ ПОДЕРИ, ИМЕННО ЭТИМ Я И ХОЧУ ЗАНИМАТЬСЯ! Именно в тот момент мои карьерные цели сдвинулись от дизайнера LEGO в сторону «человека, который делает разные штуки для „Звездных войн“». И я до сих пор удивлен, что в итоге сумел добиться этой цели.
Журналы вроде Cinefantastique и Fangoria сослужили своим авторам и читателям по-настоящему хорошую службу тем, что обеспечивали платформу для обучения, давали возможность делиться с другими своей страстью. Как ребенок, которому трудно завести друзей и который тратит большую часть времени, играя в одиночестве в собственной комнате, я был не просто удивлен и воодушевлен фактом существования такой работы, но еще и утешен тем фактом, что там, снаружи, есть множество людей, которые могут разделять мой интерес к вещам, которые я люблю. Может, никого из них не было в моем классе или даже в моей школе, но они точно где-то имелись, и их существование стало маяком, на свет которого я мог ориентироваться. Где бы они ни находились, они находились там, куда я хотел отправиться.
В итоге мне не пришлось идти особенно далеко, поскольку немало единомышленников я нашел прямо в Манхэттене, на бульваре Со-Милл-Ривер-Паркуэй. В школе искусств Тиш и в киношколе способность открыто разделять взаимные интересы в области научной фантастики и космоса, кино и изготовления моделей, паяния и решения сложных проблем была основой для большого творческого сообщества, на котором базировалась дружба и в котором искались новые возможности. Например, я получил первый опыт изготовления декораций и реквизита на дипломном кино Дэвида Бурла в основном потому, что мы провели кучу часов вместе в кино, в его квартире, с кофе и сигаретами, болтая о вещах, которые мы оба любили: фильмах, научной фантастике и фэнтези.
Этот процесс открытия себя и нахождения общих с другими людьми культурных интересов может научить большему, чем вы можете даже представить. Надо признать, что он может сделать вас и уязвимыми, поскольку люди, которым вы доверяете свои интересы, могут либо посмеяться над вами, как это произошло со мной в подростковые годы, либо, что хуже, могут просто наплевать вам в душу, как это случилось со мной в возрасте двадцати с небольшим, когда я несколько раз здорово обжегся, пока искал работу в индустрии спецэффектов.
Студии, в которые я приходил в Нью-Йорке, были не лучшим местом для работы. Я обнаружил, что это конторы, полные эксплуатации, распрей и взаимного недовольства. Они ожидали, что помощник продюсера будет трудиться 14 часов в день (или больше) за 50 долларов. Даже в 1986 году это было чудовищно мало. С одной стороны, я понимал, что подобная оплата могла бы компенсироваться тем, что я научусь новым вещам. С другой – вместо такого обучения я получал экспресс-курс в стиле «занимайся своим делом и не суй свой долбаный нос в другие вещи». Ни в одной из этих студий люди не выглядели заинтересованными в том, чтобы поделиться ЧЕМ-НИБУДЬ из того, что они сделали или надеялись сделать в будущем. Вероятно, потому что подобная мысль была выкорчевана из них людьми, пришедшими туда ранее – людьми, во всем им подобными. Такая обстановка угнетала, но я настаивал на открытости, поскольку знал, что она окупится. Может быть, я выглядел не более чем назойливым мальчишкой (вероятно), раздражавшим старших коллег пылкостью не по делу (возможно), но результатом стало то, что мои первые экскурсии в мир спецэффектов не стали ни полезными, ни интересными.
Все оказалось иначе, когда через несколько лет я встретился в Сан-Франциско с Джейми. Во многих отношениях он был невероятным начальником: он хорошо платил и разумным образом повышал зарплату, он обеспечивал качественную обратную связь и, что самое важное, он заметил мое любопытство и позволил мне использовать свою мастерскую, чтобы научиться практически всему, что меня тогда интересовало.
Огромное число технологических процессов можно изучить в обычной мастерской, где занимаются спецэффектами, ведь ей приходится быть своеобразным швейцарским ножом: токарное дело, фрезерное дело, литье в форму, обработка металла, гончарное дело, изготовление моделей, резка пены, аниматроника, вакуумная формовка, покраска, пневматика. И это только некоторые технологии, которые, как я видел, используются достаточно регулярно.
Я сказал Джейми, каковы мои цели и что меня интересует. Спросил его, могу ли я экспериментировать в мастерской в свободное время, и просил его и его партнера Митча Романауски о помощи всякий раз, когда понимал, что не справляюсь. И они всякий раз говорили ДА, и во многом благодаря этому я ныне обладаю широким набором творческих навыков.
Если вы прямо сейчас пытаетесь разобраться, как прогрессировать в вашей работе или в вашем окружении, занимаетесь вы творческой работой или нет, мой лучший совет будет таков: найдите любой аспект, который считаете интересным, и поделитесь этим интересом с коллегами или начальством, пытаясь узнать о нем как можно больше.
В летнее время в моей мастерской работает ассистент по имени Мел. Однажды он сказал мне, что хотел бы узнать больше о покраске и искусственном состаривании. Тогда я добыл на сайте Etsy отпечатанный на 3D-принтере набор деталей для сборки штурмовых ружей и попросил Мела собрать их и загрунтовать черным. Затем я потратил час или около того, проводя Мела через три различные технологии, позволяющие сделать так, чтобы пластик выглядел реалистично металлическим. Потом мы обсудили, как подобное оружие может стареть со временем, как могут стираться края и как следить за тем, чтобы износ выглядел неравномерным (особенно сложная вещь для освоения, поскольку вещи не стареют одинаково и равномерно). Мел нырнул в тему и проделал чудовищный объем работы, приложив мои инструкции к собственной уникальной базе навыков. Выяснилось, что он достаточно одаренный тип. После этого немедленно увеличилось число проектов, которые я мог отдать в его руки.
