Глава 5
Едва за Генриеттой закрылась дверь, Дэвид понял, что попал. Услышанное, не укладывалась у него в голове. Слова супруги отражались глухой болью в сердце. Он ведь отдал Генриетте всю свою нерастраченную любовь, которую так недолго дарил Эмме, а в ответ услышал страшные и холодные слова.
Она называла его детей змеенышами, тиранила слуг, а он ничего не мог сделать. Едва супруга касалась его своей горячей ладонью, Дэвид словно выпадал из реальности. А когда целовала в губы, дурманила разум настолько, что муж ничего не понимал.
Каким же он был дураком!
- Генриетта, открой! - потребовал Дэвид, постучав кулаком по двери. - Немедленно!
Но супруга не открыла. Через несколько минут он услышал ее удаляющиеся шаги и запустил пальцы в волосы. Его тюрьма находилась под крышей дома. Сколько бы Дэвид не стучал и не бился, его не услышат. В лучшем случае он провалится в обморок от невыносимого холода, в худшем его ждет голодная смерть.
Генриетта, приплясывая, вернулась в свои покои и подошла к зеркалу. Оттуда на нее глядела изумительной красоты блондинка, без малого вдова.
- Дорогая, ты была великолепна, - коснувшись румяной щеки, она громко рассмеялась.
Несколько дней в заточении, и ее непокорный муж будет валяться у нее в ногах, моля о пощаде.
- Черное тебе к лицу, - Генриетта накинула на плечи темную шаль, представляя себя в трауре по случаю трагической и нелепой гибели ее супруга.
Утро пришло к Дэвиду с невыносимой дрожью во всем теле. В помещении не было окон, поэтому хозяин поместья просто провалился в сон, пристроившись в углу на каменном полу. Он не знал, сколько прошло времени, даже не догадывался, что наступил следующий день, и бедняга Альфред освобожден с легкой руки Камиллы.
- Откройте, кто-нибудь! - он продолжал барабанить в дверь, пока не заболела рука. Бесполезно! Дэвид без сил опустился на каменный пол. Его не найдут в этом холодном склепе.
Пока хозяин поместья маялся в заточении, Камилла разруливала очередную авральную ситуацию. Работать в таком режиме ей приходилось, и не раз. Укутав Альфреда с ног до головы теплыми одеялами, она распорядилась подать горячий чай.
- Надо выпить, - уговаривала она старика, словно маленького ребенка.
- У мачехи точно все в порядке с головой? - Анна стояла в дальнем углу комнаты и с недоверием поглядывала на Генриетту, обхватившую садовника за плечи и увещевающую испить отвар.
- Ваша новая матушка добрая женщина, - няня с умилением глядела на молодую госпожу. - Просто ей очень сложно. Переезд из родного дома, незнакомые люди вокруг. Вот она и сорвалась, а душа у нее добрая.
Девочка и сама прекрасно видела, что мачеха изменилась. Особенно ее удивила, когда Генриетта назвала ее милой.
- Хочешь, я помогу с волосами? - Анна не заметила, как мачеха встала рядом и с улыбкой протянула ей костяной гребень. - Они у тебя такие красивые, как мед.
Женщина провела ладонью по золотистым волосам ребенка и улыбнулась.
- Не стоит, - девочка отодвинулась, а сама продолжала следить за Генриеттой. Как она заботится о беспомощном старике, как укутывает его и кладет на лоб влажное полотенце.
Камилла за день невероятно устала. К обеду у Альфреда поднялась температура, и она отважно кинулась на борьбу с инфекцией. Но бороться с бактериями при отсутствии элементарных антибиотиков было очень непросто.
Назначив дежурных и раздав распоряжения по уходу за пациентом, Камилла опустилась в кресло и уснула. Ее нервная система была истощена перемещением и невозможностью в полной мере оказать помощь больному.
Проснулась Камилла глубокой ночью, продрогшая и на удивление отдохнувшая. Укутавшись в теплый халат, который из-за дневной суматохи не было времени сменить на что-то подобающее, она подошла к пациенту. Альфред спал, и его грудь планомерно поднималась. Оставленная рядом горничная мирно дремала, опустив голову на руки.
Камилла потрогала лоб мужчины и улыбнулась. Жар спал, у них все получилось. Сняв со стены горящий факел, она поднялась по лестнице. Вот бы еще в темноте отыскать покои госпожи Генриетты.
Когда, интересно, она вернется в свое тело? Забавный до этого сон превращался в пугающий кошмар. Ее сознание внутри неизвестной женщины, которую не любит собственная дочь и до ужаса боится прислуга. Падают перед ней на колени как перезревшие яблоки и норовят руку облобызать. Дикость какая-то!
Поднявшись на второй этаж, Камилла осмотрелась. Со зрительной памятью у нее всегда были проблемы, а вот слух никогда не подводил. Она уже собиралась пойти наугад, как вдруг услышала протяжный вой и замерла.
Звук был страшный и исходил из глубины замка. Неужели привидение? Рациональный ум Камиллы отмел столь глупое предположение, а звук снова повторился.
Оставив попытки отыскать свою комнату, Камилла поднялась по ступенькам вверх. Чем выше она поднималась, тем звук доносился сильнее. Наконец, она остановилась напротив массивной двери, с внутренней стороны которой слышались глухие удары.
- Вы меня слышите? - громко спросила она, приложив ухо к деревянной поверхности. Удары продолжались, но ответа не было. - Ответьте? - она побарабанила кулаком по наружной стороне двери.
На недолгое время воцарилась полная тишина, а потом мужской голос с хрипотцой глухо произнес:
- Генриетта?
- Кто это? Дэвид! - догадалась она.
- Не глупи, открой дверь, - попросил мужчина.
Он прекрасно понимал, что супруга его не послушает. Скорее всего, она пришла просто постоять и поизмываться.
- Я устал, замерз и голоден, - продолжил он, а сердце Камиллы замерло. Голос Дэвида за дверью звучал так устало и обреченно, что она забыла обо всем.
- Как долго ты здесь сидишь? - спросила она, не надеясь на правдивый ответ. Генриетту в этом доме мало кто любил, и пока она не понимала почему.
- Тебе видней, - Дэвид вздохнул. - Ты меня здесь заперла.
На это у Камиллы не было слов. Она уже прониклась состраданием к бедному мужчине, проведшему неизвестно сколько времени взаперти.
- Что ты там видишь? - спросила она невпопад.
- Ни черта не вижу! - закашлялся Дэвид. - Здесь темно и очень холодно. Слушай, если тебе нужно поместье, только скажи. Выпусти и я подпишу все необходимые бумаги. Только оставь меня и мою семью в покое, прошу.
Дэвид опустился на колени перед чертовой дверью, которая отделяла его от заветной свободы.
- У меня нет ключа, - растерянно проговорила Камилла, и Дэвид уронил голову на ладони. - Какого он цвета и формы?
Супруга что, издевается? Дэвид понял, что Генриетта его никогда не выпустит. Эта тюрьма станет его склепом. У него не было больше сил держаться, и мужчина опустился на пол. Энергия, еще теплившаяся в его продрогших мышцах, окончательно иссякла.
