Рава несколько мгновений недоумённо смотрел на него, а потом понимающе осклабился.
– А-а-а… с какой-нибудь «шкурой» в «Тиндере» познакомился?
– Типа того… – кивнул Скип, и двинулся на кухню готовить ужин и варить кофе, которым собирался наполнить полуторалитровый термос. Ехать он собирался всю ночь.
До Успенки, контрольно-пропускного пункта на границе между Российской федерацией и Донецкой народной республикой, он добрался как раз к обеду следующего. Лишь под утро, когда кофе закончилось и бороться со сном стало неимоверно трудно, остановившись на одной из стоянкой «дальнобоев» и покемарив пару часов прямо в машине, откинув спинку кресла до предела назад.
Границу он прошёл быстро. А сразу за КПП его встречали. Трое. На внедорожнике.
– Ты что ли Скип? – небрежно спросил стоявший у правого переднего крыла дюжий мужик, небрежно скрестивший руки на груди. – Чёт я не вижу из-за чего у тебя такое погоняло.
– Неважно, – махнул рукой парень и, привычно оскалившись, протянул руку. – Привет, рад тебя видеть, Буч.
Тот несколько мгновений напряжённо вглядывался в собеседника, после чего пробурчал уже тоном ниже:
– А я тебя не очень, – однако руку, хоть и нехотя, но пожал.
– Здесь говорить будем или поедем куда? – уточнил Скип. Встречавшие его бойцы переглянулись. Этот тип вёл себя совершенно неправильно. Не боялся, был спокоен, а не взвинчен. Да и повадки…
– Ну поехали, – медленно кивнул Буч.
По базы они добрались часа через два. Уж больно дороги здесь были разбитые. Ну так война тут шла уже восьмой год!
– Вот наша база, – мотнув подбородком пояснил Буч, когда они въехали за шлагбаум, подходы к которому были перекрыты несколькими бетонными блоками, расставленными в шахматном порядке, а так же укреплённой огневой точкой с пулемётом, сделанной всё из тех же бетонных блоков, и остановились. – Ну что – пошли?
Скип молча кивнул и двинулся вслед за своим бывшим… то есть будущим другом. Сзади него топали те двое, которые ехали в машине Буча.
Они зашли в одно из зданий, поднялись на второй этаж, прошли в конец коридора и зашли в кабинет, заставленный полуубитой мебелью.
– Падай, – махнул рукой Буч в сторону продавленного кресла. – Жрать будешь?
– Не отказался бы, – хмыкнул Скип.
– Полоз, принеси что есть, – попросил хозяин кабинета, после чего снова повернулся. – Итак, что ты хочешь?
Скип осклабился.
– Мины. МОН-50 два десятка, «девяностых» – десяток, и парочка, а лучше троечка «двухсотых».
Буч, глаза которого с каждым произнесённым словом становились всё круглее и круглее, перевёл взгляд на оставшегося в кабинете сослуживца, после чего оба… дико расхохотались.
– Ну ты даёшь… – с трудом выдавил из себя Буч. – А атомной бомбы тебе не нужно?
– Атомной – нет, – спокойно отозвался Скип. – А вот килограмм двадцать тола в шашках, десяток электродетонаторов, метров сто провода и пару подрывных машинок я бы до кучи взял. Лучше типа ПМ-4, но можно и КПМки.
Смех мгновенно прекратился. Оба добровольца переглянулись.
– Ну и зачем тебе это?
– Воевать, – коротко ответил гость.
– С кем?
– С тварями, – спокойно произнёс Скип. После чего вздохнул. – Правде ты всё равно не поверишь. А врать тебе я не хочу. Так что давай просто проведём сделку и разойдёмся.
– Э-э-э, не-е-ет, парень, – Буч зло оскалился. – Теперь мы с тобой не разойдёмся до-о-олго. Хрен ты из располаги выйдешь пока всё не расскажешь.
– Всё я не расскажу, Буч, – оскалился Скип в ответ. – И – да, остаться здесь навсегда я, конечно, могу. Но и вы без потерь не обойдётесь. И я не только тебя с приятелем имею ввиду.
Хозяин кабинета напрягся, а его соратник шевельнулся, похоже ухватившись за рукоятку пистолета. Но достать оружие не рискнул. Ну да именно для этого бывший «хант» и упомянул типы взрывчатых машинок. Чтобы показать, что он разбирается во взрывном деле. Так что с ним лучше не рисковать…
– Но я совсем не для этого приехал. Так что давай миром поговорим, – продолжил он более мирным тоном. В конце концов, он, действительно, сюда приехал вовсе не для того, чтобы сдохнуть, а чтобы получить ресурсы для исполнения своего плана. Буч несколько мгновений напряжённо сверлил его взглядом, после чего чуть расслабился и произнёс:
– Ну хорошо, давай пока миром…
В этот момент дверь кабинета распахнулась и на пороге появился боец, отосланный за жратвой.
– А вот и я, – радостно произнёс он, проталкиваясь через дверь с подносом в руках. Добравшись до стола, он принялся разгружать поднос. Расставив всё на столе он ловким движением выудил из карманов две бутылки водки и торжественно водрузил их в, так сказать, центр композиции.
– Опа! – гордо произнёс он и покосился на остальных, после чего недоумённо спросил: – А чего это вы такие хмурые?
Буч покосился на Скипа и, усмехнувшись, пояснил:
– Да так, не поняли друг друга попервости… – и скомандовал: – Ну чё, замер – разливай давай. А то водка стынет…
С утра Скип проснулся с головной болью. Полежав с закрытыми глазами минут пять, он понял, что сама она не пройдёт и её придётся лечить какими-то внешними воздействиями. Например, рассолом… Смешно, он уже забыл, когда мучался похмельем. Лет двенадцать тому назад. Ибо чтобы «отравить» раскачанный организм требовалось что-то куда убойнее, чем обычный спирт. А после возвращения в это время сюда он был примерным спортсменом и потому тоже не бухал… Кстати, в тот раз он тоже пил с Бучем.
– Проснулся? – Скип распахнул глаза и слегка повернул голову. В виски стрельнуло болью. Он лежал на кровати в какой-то каморке, а рядом, на табурете сидел Буч и поигрывал ножом.
– Да, – глухо отозвался парень. После чего пожаловался. – Голова болит. Давно не пил.
– Вижу, – хмуро кивнул Буч, потом окинул его злым взглядом и зло выдал: – Ну вот что с тобой делать, придурок?
Скип скривил рожу в грустной улыбке.
– Понять и простить…
Буч несколько мгновений зло пялился на него, после чего вздохнул и спросил:
– Это правда?
– Что?
– Ну что через месяц нам всем наступит полный пи…ц?
Бывший «хант» недовольно скривился. Значит он вчера, спьяну, разболтался не по-детски. Вот что значит потеря квалификации…
– Правда.
– И про Систему тоже?
– Тоже, – снова криво усмехнулся Скип. – Но ты можешь мне не верить.
Буч хмыкнул.
– Как же, не поверишь тут… если ты знаешь такое, что я сам не то что никому про себя не рассказывал, а и сам изо всех сил пытаюсь забыть.
