– Почему вы решили, что он злился? – задал вопрос Боря.
– Ну, – смутилась Елена, – не хочу сплетничать. И вообще я мало что знаю… Сидела в своей машине на заднем сиденье, окно открыла. Лето стояло. Я иногда в автомобиле во время рабочего дня прячусь. Некоторые пациенты могут так довести, что руки трясутся, а ответить им нельзя. Больной всегда прав. Если я огрызнусь, то распишусь в своем непрофессионализме. В частных клиниках другие порядки, чем в бесплатных. В последних тоже не приветствуется грубость, но там больные права не качают, боятся. Те же, кто платит, считают, что за деньги можно все. Ну я и нашла способ нервы успокаивать. Минут десять на парковке сижу в машине, всегда сзади, салон затонирован, не видно, кто сидит. Вот и в тот день я сбежала. Только я в машину влезла, выдохнула, Петр Ильич подходит. Его джип около моей малолитражки стоял. Алексеев, наверное, решил, что никого рядом нет, и по телефону говорил резко, громко:
– Он тоже имеет права на все. Нет, ты ошибаешься, расскажу тебе правду не по телефону. Вопрос с ним мы с мамой обсудили и решили, что всегда нужно дать человеку шанс. Он изменился. Он имеет право. Опомнись, Лида, не кричи на меня. Ты ведешь себя некрасиво. Вернусь домой, и мы поговорим!
Сунул он трубку в карман, а я смотрю: лицо у Алексеева осунулось, щеки опали, нос заострился, глаза ввалились, я испугалась: нехороший симптом, похоже, у шефа сердечный приступ начинается. Он из борсетки вынул коробочку, вытащил шприц, прямо через брюки сделал себе укол и замер. Я сижу, не знаю, что делать, не хочется, чтобы Петр Ильич понял, что его разговор с дочерью достиг чужих ушей. Потом я решила, если еще минут пять он так простоит, выскочу и подниму тревогу. У нас хороший кардиолог, недавно на работу взяли, правда, тот, что недавно уволился, был гений, но он решил уйти, переманили конкуренты. Некрасиво поступил, ну да ладно. Но выходить мне не пришлось. Лицо у Алексеева порозовело, щеки округлились, отпустило его. Он сел в машину и уехал. Я вернулась в отделение, решая в уме задачу. Может, позвонить Амалии Генриховне? Рассказать ей, что муж носит при себе заряженный шприц? А в каком случае медики это делают? Когда знают, что больны. Но, наверное, супруга в курсе. Ну и не сообщила никому о том, что видела. Через пару месяцев Петр Ильич умер. У меня комплекс вины появился, может, подними я тогда шум, Алексеев прожил бы дольше?
– Вы присматриваете за Геннадием и одновременно работаете в клинике? – уточнил Боря.
– У меня четыре рабочих дня, – пояснила Елена Николаевна, – утром накормлю подопечного, пригляжу, чтобы он свои лекарства принял, вернусь в семь, уберу у него, поглажу, постираю. Ничего сложного, так все трудящиеся женщины живут, одна смена на службе, вторая дома. Если не упоминать о Петре Ильиче, Геннадий обычно рисует или в интернете роется, может пойти гулять. Когда я понимаю, что он въезжает в фазу агрессии, делаю ему укол, могу с работы сорваться. Но это редко бывает. Ему подобрали хорошую терапию, она работает, ну и «сторож» есть!
– Сторож? – удивленно повторил Борис.
Елена улыбнулась ему.
– Вы не спросили, как я узнала, где Геннадий.
Мы с помощником переглянулись.
– Не догадались, – признался я.
– Я подумал, что вы привезли его сюда на встречу, – сказал Борис, – он долго не возвращался, и вы забеспокоились.
Медсестра встала, подошла к дивану и закатала рукав рубашки Варфоломеева.
– Видите часы? Они исправно показывают время, но на самом деле это электронный сторож. Его носят эпилептики, больные деменцией, которые могут сбежать из дома, люди с кардиопроблемами. Кто-то знает, что он «на поводке», и от этого спокоен, кому-то, как Геннадию, не сказали правды, и он полагает, что получил в подарок красивые современные часы. Тревожные кнопки известны давно. Сначала они представляли собой примитивные устройства, с помощью которых человек мог вызвать «Скорую». Потом их усовершенствовали. Сейчас «сторож» в случае необходимости подает сигнал на мобильный телефон доверенного лица. А родственник или тот, кто опекает больного, с помощью специальной программы видит по геолокации, где с человеком случилась беда. У меня высветился «SOS». Я прочитала, где находится Варфоломеев, удивилась, ранее он не ездил на этот адрес, и поспешила на вызов. С одной стороны, интернет, конечно, зло, но с другой – он очень даже полезен.
Глава двадцать четвертая
Варфоломеев очнулся и смог ходить, но двигался медленно, выглядел заторможенным.
– Давайте я поеду с вами, – предложил Борис, – подниму больного в квартиру.
– Спасибо, у нас в подъезде есть лифтер, – поблагодарила его медсестра, – он с удовольствием поможет. Если буду вам нужна, звоните, телефон вы записали.
– Нам ничего не удалось узнать от Варфоломеева, зато встреча с Еленой Николаевной оказалась весьма продуктивной, – заметил Боря после того, как мы с ним отвели Геннадия к машине медсестры.
– До беседы с Варфоломеевым я полагал, что он имеет отношение к смерти Петра Ильича, – вздохнул я, – и Елена подтвердила, что ее подопечный становился неадекватным, агрессивным при одном упоминании имени хирурга. Но Геннадий неспособен задумать убийство, составить план и привести его в действие. Варфоломеев может ударить в порыве гнева, он импульсивен и отнюдь не стратег. А Владимир Панин, похоже, другой. Он мог, надеясь получить наследство, лишить жизни чету Алексеевых. Его же усыновили, он имеет право на все.
– Петр Ильич и Амалия Генриховна честные люди, ничего компрометирующего на них нет, – напомнил Боря. – Владимир единственный, кто к ним плохо относился. Он первый на подозрении.
Я не стал спорить.
– Согласен.
– У вас телефон пищит, – воскликнул Борис, – эсэмэска пришла.
Я вынул трубку.
«Уважаемый покупатель. Ваше обращение в отдел жалоб «Нидео-видео» отклонено. Жалобу на отдел жалоб подавайте в окно номер два».
– Что-то случилось? – насторожился Борис.
Я улыбнулся и солгал:
– Нет. Это от Николетты, надо срочно ехать к ней.
– Конечно, отправляйтесь, – сказал Борис. – Что-то Лидия Петровна нам сегодня ни разу не звонила. Обычно каждый день интересуется, как дела.
Я пошел к подъезду.
– Наверное, она чем-то занята. Но еще не вечер, скоро услышите ее голос.
Мы вернулись домой, я взял ключи от машины, портмоне, спустился на парковку и поехал в торговый центр, говоря себе: «Иван Павлович, ты похож на школьника, который не хочет, чтобы кто-то узнал о его постыдном увлечении. Почему бы тебе прямо не сказать батлеру: «Боря, покупка айфона онлайн довела меня почти до гипертонического криза, уладьте проблему!» Я выехал на неожиданно пустой проспект, полетел вперед и продолжил беседу с самим собой. Признаюсь, мне совсем не хочется выглядеть компьютерным идиотом, неспособным справиться с задачей, которую свободно решают ученики младших классов. И я ведь почти добился успеха, дело за малым: надо отнять айфон у торгового центра, название которого мне даже противно произносить.
