– А я при чем?
– Ну… меня с вами соединили.
– Кто?
– Консультант Павел.
– В этом аду должен остаться кто-то один. Или кретин, который вещает в телефон, или я! – заорала собеседница. – Нет здесь телефонов. И не было! И не появятся. Хорош трезвонить. Мы клининг! Не продавцы. Надоели уроды, идиоты, дебилы! – И раздались короткие гудки.
Я допил воду из бутылки и испытал сильное желание броситься к Борису, зарыдать ему в пиджак и попросить вырвать мой новый айфон из когтей магазина «Нидео-видео». Но потом успокоился, сказал себе: «Иван Павлович, не стоит вести себя, как истеричная школьница. Ты же решил самостоятельно заняться онлайн-покупкой, хотел освоить эту науку, вот и постарайся!»
Сделав пару дыхательных упражнений, я вновь схватился за трубку и, конечно же, услышал:
– Здравствуйте. Мы рады, что вы обратились в «Нидео-видео». Я ваш личный консультант Павел. Задайте мне вопрос.
– Павлик, – нежно пропел я, – это опять Ваня Подушкин, тот, что купил вчера айфон.
– Купил айфон, – повторил Павел, – соединяю.
– Нет, нет, отмена, – заорал я.
– Нет. Отмена, – повторил менеджер, – задайте мне вопрос так, чтобы я его понял.
И тут меня осенило:
– Соедините меня с Верой Гавриловой.
Заиграла музыка.
– Ну чего? – рявкнул уже знакомый голос.
– Пожалуйста, помогите, – взмолился я, – Вера, дорогая, это Иван Павлович, тот, что приобрел у вас вчера телефон…
– Ну е мое! Ну опять ты! Прилип как банный лист к заднице! Нет тут Веры, Беры, Меры и никого, кроме меня. Клининг я! Завотделом! Нетуть здесь телефонов! Швабры, тряпки, пылесосы. Хочешь мусор купить? Приезжай, отдам недорого! Ту-ту-ту!
Я посмотрел на трубку. Много лет назад сотрудник некоей организации рассказал мне, что при подготовке специалистов, которые будут служить за рубежом, добывая для нашей страны разные секретные данные, важно не идеальное владение иностранным языком. Биографию шпиону могут придумать такую, что она объяснит и акцент, и бытовые ошибки. Основное для агента – умение сохранять спокойствие даже в самой сложной ситуации и держать эмоции в узде. При отборе кандидатов на работу за рубежом непременно проводят тесты на их психологическую устойчивость. Наверное, вопросники составляют опытные душеведы, но я советую непременно приказать тем, кто вознамерился стать бойцом невидимого фронта, сделать онлайн-покупку в торговом центре «Нидео-видео». Тут-то вся правда о человеке и вылезет наружу!
Раздался тихий звук, прилетело эсэмэс: «Ваш заказ в магазине «Нидео-видео». Айфон. Отказ». Я схватил бутылку, увидел, что она пуста, прочитал еще раз послание и понял, что не могу больше общаться с Павлом. Сегодня непременно отправлюсь в торговый центр и добуду свой новый телефон во что бы то ни стало!
Я вышел в столовую.
– Боря, думаю, мне надо съездить к Владимиру.
– Я собирался идти к вам с тем же предложением, – засмеялся помощник. – Я совершенно случайно обнаружил, что господин Панин уже давно пытается продать свои апартаменты, но никак не находит покупателя. Позвонил по указанному номеру. Ответил хозяин, судя по его реакции, он очень обрадовался, похоже, Панин уже потерял всякую надежду сбыть жилье с рук. Он просил прибыть до четырнадцати часов, в пятнадцать ему надо уехать.
Я быстро оделся и направился к лифту. «Нидео-видео» круглосуточный центр, заеду за айфоном после беседы с Владимиром. Сначала работа, потом личные проблемы. И беседовать со странными служащими торгового центра нужно с холодной головой, а не сгоряча.
Глава восемнадцатая
Подойдя к дому, где жил брат нашей клиентки Лидии, я понял, почему квартира, несмотря на то что она находится не в самом плохом районе столицы, никак не продается. Маленькая пятиэтажка была зажата между скопищем небоскребов, в которых расположились офисы. Наверное, до того, как возвели монстров из стекла и бетона, квартал скромных домов выглядел привлекательно. Скорей всего тут летом буйно цвела сирень, местные кумушки, сидя на скамейках у подъездов, обсуждали последние новости, мужчины гремели за столом костяшками домино. Даже сейчас здесь ощущался аромат старой Москвы, города, где жители не запирали квартир, бегали друг к другу за солью, спичками, хлебом и рублем до получки. Во дворах гуляли дети, на шеях у них висели ключи. Все друг друга знали, осуждали Вальку из второго подъезда, которая третий раз замуж выходит в белом платье, жалели Катю из пятого дома, никак у них с мужем ребеночек не получается, дружно презирали Алевтину Петровну, полковничиху, нос она задирает, ни с кем не здоровается, сверкает бриллиантовыми серьгами. В Москве моего детства жители домов собирали сообща деньги на чьи-то похороны и, забыв ссоры с покойным, плакали над гробом, когда его привозили на автобусе, чтобы друзья простились с усопшим. Здесь все про всех знали, занимали очередь в магазине, если там выбрасывали дефицит, потом бежали к телефону-автомату, бросали в щель двухкопеечную монетку и кричали:
– Алло, алло! Коля, позови Аньку! Ань! Ань! Беги скорей в универмаг, там выкинули детские шубки, цигейковые. Давай быстрей! Слышь, ты мне десятку не одолжишь до пятнадцатого? Не хватает!
И через короткое время в магазин прибегала потная Анна, совала соседке червонец и, еле отдышавшись, говорила:
– Сама в заначке еле-еле на доху для Таньки наскребла. У Светки для тебя перехватила. А шапку-то дают? Или только шубейку?
Я стоял около маленького дома, который на фоне многоэтажных красавцев казался убогим, и спрашивал себя: «А куда делась та Москва, небогатая, с постоянным дефицитом всего, без шлагбаумов, преграждающих въезд во дворы, без интернета, с телевизором, у которого было мало каналов. Москва, которая, посмотрев фильм после программы «Время», потом сразу ложилась спать. И где та программа «Время», в которой звучали только хорошие новости? Я не идеализирую советское время, прекрасно знаю о небольших зарплатах, о зимних сапогах, на покупку которых женщины копили год, о фарцовщиках, о том, что нельзя ругать советскую власть, иначе зашлют за можай, я знаю много плохого о тех временах. Но! Странное дело, несмотря на тяготы быта, люди тогда были добрее, спокойнее, учили детей уважать старших, требовали от них хороших отметок. Может, разрушая старый строй, стоило сохранить все хорошее, что в нем было? Может, лучше строить красивые современные здания в отдаленных районах? Может, лучше оставить старую Москву нетронутой?
Я вздохнул, прогнал некстати пришедшие в голову воспоминания, подошел к двери подъезда, увидел, что домофон сломан, поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь. Просто слышу, как кто-то сейчас говорит:
– Хорошо тебе, Иван Павлович, ностальгировать по детству. Ты жил в просторных хоромах. Лето проводил на даче в писательском поселке. Если бы твои родители ютились в хрущобе, не пел бы Подушкин сейчас соловьем о прекрасных советских временах.
