– Начало Глобалистической революции.
– Отлично! Это же очень интересно! – ободряюще заметила я. – Рассказывай, что выучила.
Агата немного монотонно затараторила:
– В 2040-ом году по всему миру прошли революции. Люди в северных широтах замерзали и требовали переселения ближе к экватору.
Я подняла ладонь и перебила Агату:
– Погоди-погоди. Из-за чего? Какие предпосылки? Мне нужны подробности.
Сестра сощурила глаза, забарабанила пальцами по столу и на секунду поджала губы. А затем сухо сказала:
– Юна, ты меня совсем за идиотку принимаешь? Это же очевидные факты.
– Да. Но тебя всё равно об этом спросят. Представь, что ты уже на экзамене. И отвечай.
Агата закатила глаза и еще более сухим голосом заговорила:
– 25 марта 2038 года в землю врезался астероид, который назвали Малышом. Из-за размеров. Небольшой, десять метров в диаметре, но упал в супервулкан Йелоустоун. От удара он пробудился. И уничтожил Северную и Южную Америку.
Я покачала головой.
– Что опять не так?
– Подробнее. Прямо так взял и уничтожил два континента?
Агата фыркнула:
– Ну, не совсем. Астероид отследили за несколько месяцев до падения. И большую часть населения эвакуировали. Но почти 200 миллионов человек погибли в первые же сутки. А потом начался конец света: экологическая катастрофа в каждом уголке мира. Учёные были готовы и сохранили огромное количество растений и животных. Но это мало помогло. Пепел закрыл доступ солнечного света. И температура очень упала по всей земле. Люди выживали, как могли, два года. Погибли почти все.
– Сколько? – перебила я голосом строгой училки.
– По разным подсчётам выжило всего десять процентов населения. Когда вулканическая зима подошла к концу, стало ясно: потепления не будет, и климат прежним вряд ли станет. И народ сплотился. Стал требовать переселения в самую теплую точку планеты – к экватору, – я с важным видом кивнула, и Агата заговорила бодрее. – ООН стала руководящей организацией. И заключила сделку с экваториальными народами. В обмен на ресурсы – территория. Не все были «за». Россия, Китай и Северная Корея создали свои резервации южнее.
Нас прервала официантка, принёсшая ароматный кофе. Я с удовольствием сделала пару глотков.
– В конце концов, образовалось новое глобальное государство. Которое так и назвали: Объединённые Нации. Все силы были брошены на постройку новой столицы – города Джаро.
Я снова перебила сестру, задавая каверзные вопросы:
– Почему нельзя было оставить старые города? Это ведь столько ресурсов!
– Потому что африканские ни на что не годились и не могли спасти от холода. Ведь даже у экватора температура летом не поднимается выше четырёх градусов по Цельсию. И это в хорошие годы. К тому же…Всем было сложно ужиться вместе. Джаро стал центром, а вокруг появились общины.
– Они до сих пор есть?
– Эй! Это не по теме! – возмутилась сестра.
Я посмотрела слегка с укором и демонстративно поджала губы. Агата тяжело вздохнула и ответила:
– Формально – да. По факту – нет. Девяносто лет прошло. Люди быстро превратились в смешанное мультикультурное общество.
– А что с Джаро? Почему так назвали город?
– Потому что построили его у спящего вулкана Килиманджаро. Просто сократили для удобства.
Я отрицательно махнула головой.
– Не совсем. С древнего языка Суахили Джаро переводится как «белый». Решили, что это символично. Белый снежный город.
Сестра хмыкнула.
– Так в пору было всю планету называть.
Я спросила:
– Что случилось с остальными землями?
– Ничего. Ледяные пустоши. Всё покрылось вечным ледником.
– Молодец! А теперь давай подробнее. Годы, национальный состав города, география, ресурсы.
Агата шумно выдохнула, отчего её кудряшки вспорхнули. По выражению моего лица было понятно: протестовать бесполезно. Сегодня я играла роль хорошей сестры. Поэтому мы продолжили заниматься.
Так прошло больше часа. Когда на лбу Агаты появилась характерная венка, я поняла, что пора закругляться. Нечего испытывать терпение подростка.
Агата глянула на часы:
– Мне пора домой пить лекарства. Из-за этой дурацкой истории мы даже толком не поболтали!
Я и сама огорчилась. Пары часов слишком мало. Но… Спасибо и на этом. Стараясь не выдавать грусти, сказала:
– Знаю. Поедем к тебе. До вечера ещё далеко.
Сестра кивнула, и, завернувшись в тёплое пальто до носа, потопала к выходу. Я оплатила кофе, натянула шапку посильнее и последовала за сестрой. Мы прогулочным шагом побрели к остановке. Агата всегда ходила быстрее меня. И вот, она снова бодрой пружинистой походкой опередила меня на пару шагов. Я засмотрелась на рыжие кудряшки и сначала не обратила внимания на важную вещь.
– Стой! – я остановилась и окликнула Агату.
– Что?
Я огляделась по сторонам и спросила:
– Ты видишь?
Сестра осмотрелась и пожала плечами:
– Что я должна увидеть?
– Ничего, – тише сказала я и поёжилась. – Вот именно, ничего. Где все?
Агата посмотрела по сторонам.
– Может, на обеде?
Я нахмурилась.
– Даже в закоулке у «Корицы» всегда кто-то есть. И ночью в том числе.
Прислушалась, напрягаясь всем телом. Слишком оглушительная тишина. Взгляд сам собой поднялся к небу, опережая мысль. По телу пробежали недобрые мурашки.
– Чёрт возьми…
Над нами не было ни одного дрона. Вдруг позади раздался громкий стук. Мы резко обернулись. «Корица» закрылась железными ставнями. Внутренности похолодели. Где-то на задворках сознания пронеслась мысль: «Беги, идиотка!»
Агата почти в прыжке оказалась рядом со мной и схватила за руку. Я сжала её пальцы и без удивления отметила: у Агаты вспотели ладони.
– Ты принимала таблетки сегодня?
Сестра опустила глаза. Это было красноречивее любого ответа.
– Обсудим позже. Пойдём. Надо бежать, – сказала я и потянула сестру за собой вниз к площади. Уж там-то точно будет народ.
Первые метров двадцать мы шли просто быстрым шагом. Но я никак не могла отделаться от чувства, что за нами следят. Видимо, сестра ощущала то же самое. Мы по очереди оглядывались.
– Что происходит? – запыхавшись, спросила Агата.
У меня не было ответа. Только понимание жуткого факта: здесь небезопасно. Надо поживее уносить ноги. Инстинкты подсказывали бежать в людное место. Поэтому мы перешли на бег.
