— О! Ставлю свои почки, что ты нашла способ утихомирить этого неандертальца!
Я положила ладонь Леше на руку, заметив, как он сжал кулаки, и улыбнулась:
— Костя, давай ты продолжишь, пока еще все органы на месте. А то поставишь на что-нибудь язык и ничего больше нам не расскажешь. Откуда ты знаешь о «техасском коктейле» так много, если у нас он не используется? Я, конечно, тоже о нем слышала, но знаю только область применения, а никак не состав.
— Ивонна, ну я же врач, — обиженно протянул Клементьев. — И вроде человек довольно эрудированный и разносторонне развитый.
— Конечно-конечно, — согласилась я, понимая, что несчастный патологоанатом остро нуждается в словесных поглаживаниях. — Ты очень крутой врач. И сейчас как самый образованный из нас просвети насчет этого чудо-коктейля.
Костя довольно улыбнулся и откинулся на спинку стула, начав говорить голосом педагога, который пытается что-то объяснить детям с нарушением психического развития. Да пусть говорит, только бы по делу.
— «Техасский коктейль» — это сыворотка для смертной казни. Состоит она из трех вышеупомянутых ингредиентов в различных дозировках, но гораздо более ударных, чем при применении в медицинских целях. Первым вводится что-то из группы барбитуратов, которые используются в качестве анестезии или снотворного, чаще всего это тиопентал натрия. Приговоренный к казни погружается в бессознательный сон, и тогда одновременно вводятся павулон, парализующий дыхательные мышцы, и хлорид калия в такой дозе, что он вызывает сильные сердечные сокращения, которые неминуемо приводят к остановке сердца. Изначально это считалось довольно гуманным методом приведения смертного приговора в исполнение, но потом работники системы исполнения наказаний столкнулись с проблемой. Поскольку медицинским работникам запрещалось по этическим нормам присутствовать при подобной процедуре, то проводилась она людьми, зачастую даже близко не знакомыми с медициной. Представляете, чем это было чревато? Неправильные дозировки, исколотые в поисках вен руки, введение внутримышечно вместо внутривенно…
— Да, — подал голос Ботаник. — Я читал о случае, когда приговоренный полчаса бился в агонии, потому что ему не попали в вену. Но мне казалось, что это делает машина, а не люди.
— Умный парень, — похвалил его Клементьев. — Машина может ввести раствор, но иглу должен поставить человек.
— Не сказал бы, что это так уж гуманно, — вздохнул Леша.
— Да. Поэтому подобная смесь используется сейчас редко. Ее заменили на один только тиопентал натрия или любой другой барбитурат. По сути, это стало похоже на усыпление животного или эвтаназию. И почему «техасский коктейль» так заинтересовал Лебедеву, я не понял сразу. Если бы это был способ убийства, то он слишком сложный. Хотя…
Костя потер подбородок, как будто о чем-то задумавшись, а потом нахмурился.
— Что? — поторопил его Леша, как любой следователь вцепившись в малейшую деталь.
— Может, это и бред, — протянул Клементьев, — но года два назад поступил к нам парнишка, еще тепленький. Конченый нарик. Причиной смерти поставили передоз, на руках живого места не было, но анализ крови провели. Чего там только не было, но удивило меня именно наличие павулона. Кайф от него точно не словишь, а наркоманы со стажем в таких вещах разбираются лучше любого фармаколога.
— Но ведь Лебедеву интересовали случаи за последний год, так? — спросил Ботаник. А у парня и без блокнотика отличная память.
— Да, — подтвердил Костя. — Она через неделю снова пришла ко мне и уже не испуганно, а даже дерзко начала цепляться ко мне со всей своей журналистской сознательностью, выпытывая, как по анализу крови определяется количество введенного препарата, можно ли выявить его наличие через несколько суток. Я ничего не имею против журналистов, но это уже мало походило на сбор материала для статьи или интервью. Поэтому я послал ее… на лекцию в медицинский. Ну, а потом вы все знаете. Она оказалась на моем столе.
Повисло молчание. Казалось, я даже слышала звук шестеренок, которые крутились в голове у Леши и Ботаника. Явно Лебедева влезла в какое-то дерьмо, хотя, может, интерес к Клементьеву не имеет никакого отношения к ее смерти, но проверить надо все.
— Отчет по смерти Лебедевой в деле полный? — спросила у Леши. Он только кивнул в ответ. — Хорошо, я его посмотрю. Спасибо тебе, Костя, за помощь.
Патологоанатом сделал последний глоток и поднялся:
— Ставлю свою селезенку, что вы сможете разобраться в этом деле. Но будьте осторожны, сейчас у Лехи нет власти, ты, Ивонна, хоть и первоклассный адвокат, но все-таки беззащитная женщина, а паренек этот, — кивнул он на Ботаника, — совсем еще зеленый.
— Если ты назвал ее беззащитной, — хмыкнул Леша, провожая Клементьева, — то я боюсь знакомиться с твоей женой, у которой ты давно и прочно под каблуком.
Я повернулась к Ботанику:
— Что думаешь?
— Мысли есть, — уже за день ставшим привычным жестом поправил он очки. — Но я не люблю фантазировать. Может, займемся ее аккаунтом?
— А что с ним? — спросил Леша, вернувшись к нам.
— Иван Андреевич может его взломать. Вы делали это в ходе предварительного расследования?
— Так в деле же была распечатка ее переписок в социальной сети.
— Уже нет, — покачал головой Ботаник. — А если этого нет, значит, это было важно.
Я не разделяла энтузиазма. Если бы у нас был гаджет самой Лебедевой, то возможностей было бы больше: история браузера, текстовые файлы, электронная почта — все это могло помочь. Но сейчас у нас есть доступ только к соцсети.
— Ивонна!!! — заорал Леша так, что Ботаник едва не свалился со стула. — Что это?! — ткнул он пальцем в пол.
Я посмотрела вниз и спокойно ответила:
— Дерьмо.
— Убью этого кота.
Виновник Лешиной злости, задрав хвост, метнулся в комнату. Видимо, сработал инстинкт самосохранения.
— Не ори. Лучше убери, пока здесь все не провоняло, а мы с Иваном Андреевичем займемся делом.
Теперь Леше захотелось убить меня, о чем красноречиво говорил его взгляд.
— Ивонна… — протянул он уже тише, но больше, кажется, слов не нашел.
— Пойдем, — хлопнула я Ботаника по плечу. Тот только и ждал момента, чтобы ретироваться с поля боя. Быстро вскочил и двинулся за мной в комнату.
Леша, матерясь вполголоса, все-таки остался убирать за котом. Теперь-то он не сможет обвинить меня в мелочной мести, все-таки не я нагадила на его кухне и Тимошу не просила.
Ботаник остановился возле стола, на котором стоял закрытый ноутбук, и посмотрел на меня, как будто спрашивая разрешения.
— За дело, мистер Грей.
Он покраснел, потом побелел, вроде даже вспотел. Я закатила глаза и пояснила:
— Хакер такой был, Рафаэль Грей.
