Вот придурок! Десять минут под прохладной водой помогли освежить голову. Теперь можно вернуться к смерти Лебедевой.
Но, едва я вышла, как поняла, что придется журналистке подождать. Давно в моей квартире не было таких умопомрачительных запахов.
— Ты на кулинарные курсы записался? — прислонившись к косяку, спросила у Леши.
— Это он, — кивнул тот на колдующего у плиты Ботаника. — Я лишь помогаю по мере сил.
А у парня, оказывается, много скрытых талантов. Он почти с ловкостью шеф-повара орудовал ножом, успевая следить за двумя сковородками. Двое мужчин готовят ужин на моей кухне — великолепное зрелище.
— Еще минут пятнадцать, — сообщил Ботаник, отправив стейки со сковороды в духовку. — Средняя прожарка. Надеюсь, все любят?
— Пойдет, — присела я на диван спиной к кухне и включила телевизор. Помощь им не потребуется. Леша еще должен помнить, что и где лежит. Все-таки почти неделю прожил, пока в его квартире делали ремонт. Услышав стук тарелок, я подкатила к дивану столик. Леша принес большую миску овощного салата и блюдо со стейками, вокруг которых лежал обжаренный на сливочном масле молодой картофель. Следом Ботаник принес подставные тарелки и стаканы.
— Потом пару часов в фитнесе придется сгонять новые сантиметров на боках.
— Тебя ничего не испортит, — решил мне Леша отвесить комплимент и с громким щелчком открыл банку пива.
— Соглашусь, — поддакнул ему Ботаник.
— Комлиментщики, блин. Посмотрю, что вы скажете, когда я перестану в двери влезать.
Пока все не спеша жевали, я рассказала о своем визите к матери Лебедевой. Может, не совсем внятно, потому что от подобной вкуснотищи можно было проглотить язык. Но меня вроде услышали. Леша нахмурился в конце моего рассказа, залпом осушил бокал и начал собирать пустые тарелки.
— Соседи сказали, — начал Ботаник, откинувшись на спинку дивана, — что не видели, чтобы кто-то приезжал к Лебедевым. А вот насчет Карины… Лет десять назад она пыталась покончить с собой, в итоге и стала инвалидом. Лебедева-старшая ни с кем во дворе особо не откровенничает, но, как всегда, вездесущие соседи знают все. Отец семейства умер после происшествия с Кариной. Сердце. Марина отучилась на журналистку, иногда ее подвозили домой, но давно уже возвращалась сама, без парней на тачках. Последнюю машину они запомнили, потому что привозили ее раза три за неделю. Темная, большая, красивая. Все, что могли сказать бабульки, которые в машинах не особо разбираются.
— Это может быть просто парень, — сказал Леша, вернувшись к нам.
— Но… — прервал его Ботаник.
— Я понимаю, — перебил бывший уж как-то очень эмоционально. — Не думаю, что это имеет отношение к делу.
Сказать, что он мне показался странным, — это не сказать ничего. Он проверял всегда любые зацепки, а сейчас как будто пытается замять что-то. Но ему о моих мыслях знать незачем.
— Хорошо, — осадила я их. — Что мы имеем? Лебедева рылась в каком-то деле, явно старом. Пока ждем Клементьева с его отчетами, можно пораскинуть мозгами. Марина связывалась с каким-то Вадимом в день смерти, доставала Клементьева. От чего мы будем плясать? Мать ее немного странно себя повела: знала меня, не задавала вопросов. Она даже не спросила, почему я заинтересовалась убийством. Я понимаю, что Марина интересовалась криминальной стороной города, но слова Лидии о том, что отзывалась ее дочь обо мне вроде с восхищением, но без особой приязни, меня немного задели. Потому что я ее знала, но насолить нигде не успела.
Ботаник нахмурился, задумавшись о чем-то, а Леша… Что, черт возьми, с ним случилось? Или…
— Извините, я на минуту, — сказала, встав с дивана.
В туалете опустила стульчак, села на него и достала телефон из кармана халата. Неужели, Леша, ты такой идиот? На свои стены я хоть и надеялась, но позвонить не рискнула. Просто набрала сообщение: «Узнай, отстранили ли Лешу?»
Хоть следаки и юристы по разные стороны баррикад, но иногда мы бываем в достаточно неплохих отношениях. С прокуратурой уже сложнее. Один из коллег Леши — нормальный парень, с которым мы работали пару-тройку раз и стали почти друзьями. Ответ пришел через пару минут: «Он же в отпуске».
Сволочь! Первая моя мысль.
Потом снова смс знакомому старшему оперу: «Пробей мне Вадима Гусева».
Написала год рождения плюс-минус год, если он с Лебедевой учился в одном классе, и чертыхнулась. Какая же он сволочь! Если моя догадка подтвердится…
Я вернулась обратно и увидела, как бывший упорно пытается напоить Ботаника, говоря, что от бутылки пива с ним ничего не случится. Тот принюхался к хмельному и сделал глоток.
— Вкусно, — сказал, распробовав.
— А то! Чешское, — увидев меня, Леша подмигнул, но потом нахмурился. Видимо, заметил мое выражение лица. — Что случилось? — обратился ко мне.
— Ничего, — покачала головой.
Только то, что ты меня снова обманываешь. Я хотела это добавить, но сдержалась. Снова присела на диван, чувствуя, как внутри все кипит. Интуиция? Да. Телефон оповестил о прибытии нового СМС. Прочитав, я откинула смартфон в сторону и закрыла лицо руками.
Желание высказать бывшему все, что я о нем думаю, перебилось упавшим на мои колени Ботаником. Парень от бокала пива отрубился, намертво, с храпом. Он подмял под бок лежавшего рядом Тимошу, у которого чуть ли не глаза из орбит повылазили от таких объятий.
— Слабак, — резюмировал Леша.
Я взяла маленькую диванную подушку и заменила ею свои колени. Тимоша одним взглядом умолял о помощи, но пока я его оставила в объятиях Ботаника и спросила, повернувшись к Леше:
— И долго ты собирался мне врать?
Он выдохнул, протяжно, тяжело. Откупорил еще одну банку, вылил содержимое в бокал и наконец после нескольких глотков произнес:
— Я не хотел, но иначе бы ты мне не помогла.
— Ну ты и сволочь. Думаешь, теперь я стану помогать? Что ты еще не досказал?
— Ивонна, — он протянул ко мне руку, но сделала предупреждающий жест. — Я рассказал все, что знал. Правда… А остальное не имело к делу отношения. Тем более ты таскала с собой этого парня, — кивнул на спящего Ботаника, — а его посвящать в такие подробности я точно не хотел. У кого узнала? У Кирова?
Я кивнула. Повисло молчание, прерываемое только странными звуками, которые издавал зажатый Тимоша. Как я догадалась? Мне не понравилась реакция Леши на имя Вадима Гусева и упорное нежелание искать его. Да, это мог быть совсем не тот Вадим, с которым общалась Лебедева в день гибели, но проверить хороший следователь это обязан. А Леша — хороший следователь, каким бы козлом он не был по жизни.
— Рассказывай, — пересела я в кресло, чтобы не мешать Ботанику.
— Ты уже и так все знаешь, — уверенно произнес. — Но расскажу, и ты поймешь, что я не врал тебе. Меня действительно едва не отстранили, когда я поднял дело Лебедевой, но на первый раз просто деликатно попросили забыть о нем и больше не лезть туда, куда не просят. Понять, что все нечисто в нашем клоповнике, не составило труда, и я ушел в отпуск, чтобы разобраться. Не знал, кому можно доверять, поэтому и пришел к тебе. Твой светлый ум и свежий взгляд вместе с азартом, так присущим тебе, должны были помочь. Но скажи мне, Ивонна, помогла бы ты мне, если бы я выложил все и сразу. Зная твою вспыльчивость и стервозность, могу предположить, что послала бы так, что весь бизнес-центр это бы слышал. Но я знал, — он даже немного грустно улыбнулся и покачал головой, — что рано или поздно ты все узнаешь. Ты же умница.
