Я готов признать, что у более крупных деревьев рост задерживается года на два, но это не столь существенно, ведь люди немолодые хотят сразу видеть весь эффект своего творчества, а этого можно достичь при помощи современного искусства пересаживания. Для необходимых нам целей мы составляли группы из деревьев хвойных пород и порою целиком засаживали ими склоны холмов. С дубами дело обстояло сложнее, за исключением тех случаев, когда деревья были сравнительно молоды. Мы даже и не пытались пересаживать дубы и лесной орешник в пору, близкую к плодоношению. Очень удачно прошли наши опыты с американскими липами, и мы пересаживали их порою до трех раз, не принося им ни малейшего вреда. Березы часто сбивали нас с толку, но вечнозеленые деревья, за исключением кедров, почти всегда великолепно приживались и хорошо окупались.
Эта любовь к прокладыванию дорог и устройству красивых видов была у меня давней страстью. Помню, что еще мальчиком я очень хотел срубить дерево, которое, как я думал, портит вид из окон нашей столовой. Я хотел его срубить, но остальные члены семьи были против. А матушка со мной согласилась и однажды сказала:
– Знаешь, милый, мы завтракаем в восемь часов, и, если дерево срубить до этого времени, я не думаю, чтобы кто-нибудь особенно протестовал, убедившись в красоте вида, который оно сейчас закрывает!
Так и было сделано.
Искусство давать
Радость давать
Совсем нетрудно подобрать пару-другую фраз о наслаждении давать и об обязанностях по отношению к ближнему. Нетрудно подыскать несколько надоевших до одурения фраз, которыми сумеет отделаться всякий, однажды начавший говорить об «искусстве давать».
С другой стороны, сомневаюсь, что мне удастся пробудить особый интерес к этой великой теме, вспоминая, сколько более талантливых, чем я, авторов потерпели неудачу на этом поприще. И все-таки она мне больше по сердцу, чем описание бизнеса и торговли. Совсем не так просто, как кажется, делая разные пожертвования, придерживаться практической целесообразности и сохранять такое состояние духа, при котором сущность дара исходит от сердца, становится высшей наградой и побуждением к дальнейшим дарам.
Мы, американцы, подошли к такому периоду, когда вправе требовать от наиболее видных своих сограждан больших пожертвований для общества, просить наиболее способных людей посвящать больше своего времени, мыслей и средств общественному благополучию. Я, понятно, не берусь за точное определение того, в чем должна заключаться требуемая мною забота об общем благе. У каждого индивидуума на этот счет свои взгляды. Но, полагаю, всем было бы желательно увидеть наконец реальное выполнение таких масштабных планов.
По моему мнению, ошибочно представление о том, что большие богатства приносят счастье их обладателю. Богачи, как и все прочие, всего лишь люди, и если богатство и доставляет им особое удовлетворение, то оно является следствием счастливой возможности совершать нечто, дающее радость и другим.
Границы богатства
Простая, бесцельная, без определенного плана трата денег, как приходилось мне не раз слышать от людей, узнавших это по опыту, теряет скоро все свое обаяние и привлекательность. Поначалу это только обаяние новизны, – возможность приобрести все, что вам угодно. Но как раз именно того, что ближе всего сердцу человека, именно этого ни за какие деньги не купишь. Как ни нелепо покажется с первого взгляда, но неоспоримо: есть определенный предел, за которым богатство становится бесполезным, – и удовлетворения своему желанию не получить. Вот несколько примеров этого.
Желудок не сможет принять все лакомства мира, так как ни за какую бы то ни было огромную сумму денег нельзя купить хорошего пищеварения, исправного желудка. На себя и на семью, если не желаешь выставлять себя на посмешище, можно тратить лишь довольно ограниченные суммы. То же самое можно сказать и о комфорте, которым богач может окружить себя в домашней обстановке, – и здесь границы значительно сужены и доступны менее обеспеченному.
Стоит только забыть об этих границах дозволенного, стоит только перешагнуть их, тотчас же становишься не господином своего имущества, а его рабом, доставляя себе больше забот, чем наслаждения. Ознакомившись с пределами богатства и мощью денег, я познал единственный путь достижения истинного чувства гармонии с деньгами, которые мы тратим. Этот путь – научиться находить приятным тот вид пожертвования, который приносит вам длительную благодарность. Эту идею, хотя она и не особенно разъяснена, я позволю себе преподнести в виде рождественского подарка всем «королям золота», большим и малым, без исключения.
Всякий предприниматель уже действует согласно моей идее, если поставил свое дело так, что у его служащих, много их или мало, есть стабильная работа. Его вклад состоит в том, чтобы создавать для своих сотрудников хорошие условия труда, новые возможности и стимул к добросовестной работе. Пока бизнесмен соблюдает таким образом интересы своих служащих, он всегда будет предметом всеобщего глубокого уважения.
Считать добрым делом бессмысленную трату денег, на мой взгляд, глубоко ошибочно и характерно для людей очень близоруких, проявляющих известную узость мышления.
На склоне лет Рокфеллер опасался «быть погребенным под тяжестью гигантского состояния». Он испытывал радость и облегчение от процесса дарения. За свою жизнь Рокфеллер-старший раздал в виде пожертвований более $550 миллионов.
Между тем обращений с просьбами о выделении благотворительных взносов становилось все больше. После того как стало известно об одном из его крупных пожертвований, количество просителей в течение месяца перевалило за 50 000 человек. Пароход как-то привез Рокфеллеру из Европы около 5000 писем от просителей. Не удивительно, что нефтяной король был на грани нервного срыва. Его всюду подкарауливали и «травили, как дикого зверя».
Помогли ему справиться с этим тяжким бременем Джон Рокфеллер-младший и священнослужитель Фредерик Гейтс.
Вот как вспоминал о том времени сам Гейтс: «Я делал все возможное, чтобы остудить горячие головы, выслушивал до конца каждую просьбу и объективно взвешивал достоинства каждого дела. Я обнаружил, что немало присосавшихся к господину Рокфеллеру благотворительных обществ не приносили пользы либо занимались мошенничеством. С другой же стороны, я постепенно развивал и внедрял во все его благотворительные акции научный принцип пожертвований. И вскоре он освободился почти от всех мелких забот и охотно и уверенно ступил на стезю большой филантропии».
Гейтс был великолепным финансистом, обладал смелостью, строгим аналитическим умом, даром предвидения и несокрушимой энергией. Он был честен, великодушен и «никогда не позволял, чтобы личные соображения превалировали над интересами дела».
